Сценки разыгрались там характерные. Когда одним из дворян было внесено предложение возбудить перед правительством ходатайство об отмене телесного наказания в применении к крестьянам, поднялся страшный гул и ропот. «Не надо». «Незаконно». «Не наше дело». Один за другим выступали возмущенные протестанты. Один — земский начальник, ссылался на отзывы самих крестьян, что «если телесное наказание отменят, то от озорников житья не будет»; другой — и не кто-нибудь, а член окружного суда Малевинский — дословно заявил: «Мы сами избавлены от телесного наказания: чего же нам-то здесь хлопотать?» «Это вовсе не наше дело… Крестьяне сами себя порют по приговорам волостных судов; причем тут мы?» Третий — князь Д. Цертелев возмущался против попытки «давления на власть» и предрекал, что, вступив на этот путь, можно дойти — о, ужас, до требования отмены телесного наказания «в тюрьмах, на каторге, на Сахалине…»
Надо было видеть, как кипятился, как гремел, вопиял, громил А. И. Новиков. Как дворянин и земский начальник, которому поступают на утверждение все подобные приговоры, он страстно возмущался против того, что дворянство по закону призвано ставить свою печать на подобных пережитках варварства. Он думал подействовать на чувства собственного достоинства тамбовских «лэндлордов». О, наивность! Тамбовские «зубры», за недостатком аргументов, отвечали утробным ворчаньем и ревом. Когда надо было произвести голосование, зал превратился в Бедлам. Храбрые «скопом», зубры не хотели голосовать поодиночке, в открытую, путем переклички по уездным «столам». Требовали закрытого голосования. Наконец, часть дворянских «либералов» стала искать какого-нибудь способа избавить тамбовское дворянство от позора «неминучего» — от роли паладина розги. Она предложила снять вовсе вопрос с обсуждения и по его существу не высказываться.
Несколько непримиримых — Новиков был, конечно, в их числе — пробовали протестовать против завершения всей истории какою-то неразборчивой кляксой, но тщетно. Большинством, бояее чем в две трети голосов вопрос был похоронен — и далеко не по первому разряду…
Надо сказать, что вопрос о розге в Тамбове тогда имел свое особое значение. Это была обетованная земля кулачного права и всяческого «рукоприкладства». Местным сатрапом был барон Рокасовский — человек необузданный, кутила, распутник и самодур. Он не раз совершал экскурсии в разные места губернии, чтобы в деревенском приволье справлять свои оргии. Туда, на потеху ему и его присным, услужливые уездные и деревенские власти сгоняли из соседних деревень крестьянских девушек. О сопротивлении не смели и помыслить. Да что деревни.
В самом городе Тамбове барон Рокасовский приказал однажды выпороть одного купца, содержателя торговых бань. И купца преисправно выпороли, предоставив ему в течение ряда лет путешествовать с жалобой по всем инстанциям, вплоть до Сената…