В декабре 1544 г. на земли белевские и одоевские приходит крымский калга Имин-Гирей со своей ордой. Крымские войска не встречают никакого русского войска, потому что высокородные князья Щенятев, Шкурлятев и М. Воротынский «рассорились за места» и, ввиду особой важности этого занятия, вообще не выступили против крымцев. Такую степень вольности феодалов представить трудно в любой европейской стране. Князья не исполнили поручение государя о защите русских земель по одной причине — не смогли определить, кто из них родовитее и должен командовать остальными.
Пока вельможи толковали по понятиям, крымцы, окончательно поняв, что войны не будет, развернули орду веером и занялись работой. Рубили с потягом тех мужиков, что пытались защитить свои семьи, скручивали сыромятными ремнями слабые руки подростков, запихивали в седельные корзины ревущих малышей.
А потом довольный Имин-Гирей вместе со своей счастливой ордой лег на обратный курс, гоня к Перекопу стонущий, плачущий ясырь.
Летописи ничего сообщают о том, что князья как-то переживали о своем поступке. Ведь с точки зрения аристократической морали каждый их них был по-своему прав.
...
...
Летом 1530 пошла под Казань большая русская рать, судовая и конная, под началом кн. Ивана Бельского и кн. Михаила Глинского. 10 июля соединившиеся русские силы разбили казанцев, взяли острог и стали готовиться к штурму города. Некоторые летописцы сообщают, что казанский гарнизон бежал и ворота города были открыты. Однако русские воеводы литовского происхождения, князья Глинский и Бельский, завели местнический спор, кому же первому въезжать в город. Пока начальники спорили, начался сильный дождь. Посошные люди и пищальники, намокнув, бросили к чертовой матери всю артиллерию и разошлись (нет, это точно не рабы). Артиллерия досталась воспрявшим казанцам. Воеводы ограничились взятием присяги с казанцев — исполнять волю великого князя московского и отпустить русских пленников — и, легко удовлетворившись этим, удалились восвояси.
За проваленный поход никто никакого наказания не понес. Казанский хан вскоре забыл и про и присягу, и про выдачу пленников.
