Можно остановиться несколько подробнее на одной из фальшивок времен перестройки — пресловутых «трех колосках», которые «умирающие от голода колхозники несли детям, а получили 10 лет». Следовало бы давать таким умникам три колоска для утоления голода в течение довольно длительного времени, а потом посмотреть на результат. «Колоски» — это такой же раздутый пропагандистский штамп-слоган, как и «десять лет без права переписки», имеющий очень маленькое отношение к реальности.
Автор пытался узнать, откуда пошли подобные байки, привожу то, что мне рассказывал один достойный во всех отношениях человек, бывший сотрудник НКВД в 30-е, когда он был еще молодым комсомольцем. Это не может считаться историческим документом, но дает представление, а по мнению автора, и вполне вразумительный ответ на, казалось бы, идиотские дела о «колосках».
«Ночь мы сидим в засаде, тащит один гад мешок зерна, темно, мы за ним, он нас услышал и бежать. Догоняем, а он уже мешок в кусты бросил и под нос бормочет, что ничего знать не знает, просто здесь шел вечером, нас за грабителей принял, поэтому испугался и побежал, а глазки хитренькие, подленькие. Мы на суде хоть землю ешь — нет доказательств, а мешок «не его», да еще докажи, что мы именно его и с мешком в темноте видели. Приводим его в сельсовет, берем двоих местных Опер ему — «выворачивай карманы», а там несколько колосков, за них все и оформили. Три года он потом получил, все по закону. Суд тоже прекрасно понимал, чай не дураки были, что мешок его, но по закону он получил за колоски.
— Много таких случаев было?
— На моей памяти он один, а воровства было действительно немало, получали срока за мешки и сумки, а не за колоски, а иначе все б разворовали».
Визг о том, что женщина на заводе «взяла катушку ниток» и получила десять лет, из того же разряда, особенно про десять лет. Правда, здесь резонно задать такой вопрос: а завод, это такое специальное заведение, где людям раздают нитки и прочие предметы? Нет, завод это совсем другое. Тот, кто оттуда что-то «взял», является вором. Кража может быть мелкой, но при этом быть крайне социально опасной, если это принимает повальные масштабы. Вчерашний крестьянин вполне искренне считал, что такой большой завод не обеднеет от катушки ниток (хотя «брали» обычно много больше), а колхоз — от сумки зерна. На увещевания и убеждения он кивал, но делал по-своему, поэтому естественно, что его пришлось наказывать.
В 5-этажном доме, в котором я жил в детстве, была одна «жертва сталинских репрессий». Она получила срок «за катушку ниток» в 44-м году. Правда не за катушку, а за бобину кордовой нити, весом в 3 кг, которую она украла с завода, производящего продукцию для фронта, а еще точнее, для танков. Получила она за это три года спецпоселе-ния, ее дочь сейчас получает компенсацию, как дочь «репрессированной», а прямо говоря, мелкой воровки, которая воровала у своих же солдат. Автор не специалист в танках, но ощущения 19-летних мальчишек, у которых в танке порвался ремень вентилятора из-за этой «невинной жертвы сталинских репрессий», я могу представить.
* * *
В острые моменты, когда воровство становилось общественно опасным деянием, к нему относились очень жестко самые разные народы.
Например, в Англии времен становления капитализма умирающим от голода детям, которые крали кусок хлеба, отрубали руки и вешали. Десять лет каторги за булку хлеба в XIX и первой половине XX века в таких «оплотах гуманизма и демократии», как США, Англия или Франция, получить можно было за милую душу, чему есть огромное количество документальных свидетельств. И сейчас, например, в США за мелкую кражу легко можно получить пять и более лет в зависимости от настроения общества. Особенно жестокими наказания были в годы Великой Депрессии.
Кстати, для наших общечеловеков частная собственность «священна и неприкосновенна», и при этом, на государственную, на общественную собственность им наплевать. В СССР общественная собственность была священной, и никто этого не скрывал. «Антиреволюционность» применения 58-й статьи там, где надо было бы дать срок за мелкое воровство, подчеркивала сакральный смысл народного добра — против народа идешь, гад, как против Бога! И это правильно.
Вот еще одна важная причина, почему еще «несунов», как ласково стали называть воров во времена Хрущева и Брежнева, надо было «сажать», хотя бы на спецпоселение. Например, в годы Великой Депрессии за украденный с работы карандаш можно было выгнать работника, и другой работы он не найдет, это был приговор если не к физической смерти от голода (что тоже бывало!), то к смерти социальной, приговор быть прикованным к дну общества практически навсегда, причем включая детей. Приговор автоматический, жестокий и мучительный. Не всегда хозяину было время и желание заводить судебный процесс, весьма скорый в те годы, но все равно связанный с затратами денег и времени. Западная система работала и работает автоматически и куда более бесчеловечно.
А в СССР тех же лет выгнанный с завода работяга тут же пойдет на другой завод, и ничего с ним не сделаешь, потому что право на труд записано в Конституции. Поэтому три года в тюрьме и возвращение к нормальной жизни человека и полноправного члена общества намного более гуманное наказание, чем растоптанная навсегда жизнь.
