Из статьи Дмитрия Лыскова "«Капуста» на службе ревизионизма".
Неудивительно, что на теме ВОВ сконцентрировано такое внимание ревизионистов всех мастей. Оспаривается даже сама Победа. В ход идут аргументы и псевдоисторические, и идеологические, и экономические. Яркий пример — один из «последних» вопросов, который любят задать сторонники переписывания истории: «Почему тогда победители живут хуже побежденных»?
Действительно непростой вопрос, способный многих поставить в тупик. В ответ можно услышать рассуждения о плане Маршалла, сравнении экономик СССР и западного блока, даже абсурдную в значительной мере аргументацию «потому, что мы и есть побежденные».
На полноценный ответ это не тянет, что не удивительно. В самой постановке вопроса скрыт подвох, он не подразумевает анализа соревнования экономических систем второй половины XX века. Понятия «победитель» и «побежденный» задают строгие границы области рассуждений, сводя ее к периоду окончания ВОВ, с одной стороны, и абстрактному «уровню жизни» — с другой.
Вопрос задевает нашу гордость и требует немедленного ответа: «Потому, что…» Вообще-то очевидно, что разоренный тотальной войной на своей территории Советский Союз физически не мог «жить лучше», чем побежденная Германия. Максимум, обе разоренные страны могли находиться примерно в равных условиях разрухи.
Так при каких условиях победитель — СССР — мог резко повысить уровень жизни своих граждан в результате Победы? Разграбив Германию, вывезя ценности, скот и урожай, оставив немцев пухнуть с голоду на картофельных очистках. Но это мотив фашистов, которые и планировали «жить лучше, чем побежденные» (причем большая часть побежденных не должна была жить вообще).
Советский Союз, напротив, одной из главных задач на оккупированных территориях ставил снабжение местного населения. 2 мая 1945 года (напомню, что бои за Рейхсканцелярию прекратились только в 15 часов 2 мая) член Военного совета 5-й ударной армии генерал-лейтенант Боков определял основные задачи военных комендатур в Берлине:
«Выявление и учет продовольственных запасов для снабжения населения района, пуск в ход коммунально-бытовых и пищевых предприятий: водопровода, электростанций, канализации, мельниц, пекарен, булочных, консервных заводов, кондитерских um. д., организация торговли хлебом, картофелем, мясом и изделиями легкой промышленности по удовлетворению нужд населения, oткрытие бань, парикмахерских, больниц, аптек, швейных и сапожных мастерских […] Продовольственные продукты отпускаются населению через магазины по карточкам, выданным бургомистрами районов (хлеба 150 г, картофеля 300 г на человека)».
11 мая появилось Постановление Военного совета 1-го Белорусского фронта о снабжении продовольствием населения Берлина. В нем, в частности, говорилось:
«1. Исходя из установленных ГО КО норм снабжения продовольствием г. Берлина в среднем на одного человека в день: хлеба — 400–450 г, крупы — 50 г, мяса — 60 г, жиров — 15 г, сахара — 20 г, кофе натурального — 50 г, чая — 20 г, картофеля и овощей, молочных продуктов, соли и других продовольственных товаров — по нормам, установленным на месте, в зависимости от наличия ресурсов…
2. Интенданту фронта к 20.00 14 мая с. г. доложить Военному совету свои соображения о возможных нормах и порядке выдачи молочных продуктов населению Берлина, а также о возможности передачи минимально необходимого самоуправлению Берлина молочного скота из числа трофейного».
Была ли у СССР установка грабить Германию? Присутствовал ли в Великой Отечественной войне мотив поднять жизненный уровень населения за счет порабощенных или ограбленных немцев? Показательно, что этот хитро сформулированный антисоветский вопрос использует именно фашистскую, а не советскую мотивацию, которая скрыта в нем под несколькими смысловыми слоями и остается незамеченной на первый взгляд.
