Из книги Ильи Ратьковского "Дзержинский. От «Астронома» до «Железного Феликса»".Включены были левые эсеры и в коллегию ВЧК, где имели треть мест. Заместителями Дзержинского стали П. Александрович и Г. Д. Закс.
С последними Дзержинского в первое полугодие 1918 г. сближала позиция по применению высшей меры наказания. Несмотря на большое количество уже существовавших в этот период местных чрезвычайных комиссий, высшая мера наказания весной 1918 г. ими практически не применялась. Достаточно ограниченным было применение расстрелов на месте преступления и в Москве. В мае 1918 г., по данным советской периодической печати, общее количество расстрелянных ВЧК, включая 12 анархистов, составило 28 человек, в большинстве случаев это были уголовники: грабители и убийцы. Исключением было вынесение смертного приговора двум братьям, Александру и Владимиру Артуровичу Череп-Спиридович, бывшим офицерам лейб-гвардии Семеновского полка, и их биржевому маклеру Б. С. Берлисону (по другим данным, Вейлингсону) за спекуляцию в особо крупных размерах (незаконная сделка по продаже акций на сумму 5 млн рублей) и государственную измену. Они пытались продать немцам скупленные по дешевке у населения обесцененные акции Веселянских рудников на сумму 4100 тыс. рублей и акций «Чистяково-антрацит» на 900 тыс. рублей. В дальнейшем эти акции были предъявлены советскому правительству, и оно должно было бы их выкупить по номиналу, согласно условиям Брестского мира. 31 мая 1918 г. все трое спекулянтов были расстреляны ВЧК. Третий из братьев, Михаил Череп-Спиридович, позднее летом 1918 г. умер от тифа в тюрьме ВЧК. В других случаях по спекулянтским делам расстрелов не было, хотя ВЧК активно вела работу по борьбе со спекуляцией. По неполным подсчетам, в течение марта-июля 1918 г. ВЧК конфисковала у спекулянтов только различных товаров на сумму свыше 7 млн рублей. В июне 1918 г. применение высшей меры наказания в Москве фактически было приостановлено. Известен лишь единственный случай, когда в ночь на 13 июня был расстрелян провокатор К. А. Штримфлер (М. Г. Владимиров), бывший жандарм, устроившийся на работу в ВЧК под вымышленной фамилией.
Подобная практика приостановки вынесения смертных приговоров ВЧК была вызвана временной стабилизацией советского режима в Москве после весенних превентивных мероприятий ВЧК. Определенную роль также сыграло общественное мнение, направленное против применения смертной казни, в т. ч. позиция левых эсеров, входивших в руководство ВЧК. Единогласия по этому вопросу в центральной ЧК не было, а применение смертной казни ВЧК было возможно только по единогласному постановлению всех членов коллегии, насчитывающей в то время 18 человек. Значительная часть коллегии выступала за более решительные меры, но мнение левоэсеровского меньшинства по установленному порядку перевешивало. При этом, если Дзержинский склонялся к более умеренной практике политических репрессий, отчасти поддерживая чекистов — левых эсеров в ВЧК, то Петерс и Лацис шли явно на конфликт с последними в этом вопросе, отстаивая необходимость применения расстрелов против контрреволюционеров.
Несколько иной (возможно, из-за убийства его брата бандитами в 1917 г.) была позиция Ф. Э. Дзержинского к расстрелам преступников. Так, в мае 1918 г. возникла даже конфликтная ситуация, вызванная расстрелом по единоличному решению Дзержинского, без решения коллегии ВЧК, двух бандитов, задержанных на месте преступления с оружием и взрывчаткой. 15 мая 1918 г. этот случай был рассмотрен на экстренном заседании ВЧК. Распоряжение Дзержинского было одобрено. В отношении же расстрелов по политическим мотивам Дзержинский в этот период занимал более умеренную позицию. Сторонникам жестоких мер оставалось только надеяться на поддержку местных ЧК, которые в июне более решительно стали применять высшую меру наказания.
...Новым председателем стал Я. Петерс. Практика расстрелов ВЧК при Петерсе резко пошла вверх. В июле 1918 г. чрезвычайными комиссиями было расстреляно более 160, а в августе — 400 человек. Таким образом, за июль ЧК расстреляно примерно столько же, сколько за первое полугодие 1918 г., а в августе — в 2,5–3 раза больше, чем в июле. Налицо была новая динамика вынесения высшей меры наказания при новом председателе ВЧК. Хотя доля уголовного элемента среди расстрелянных в этот период еще составляла существенный процент, политические расстрелы уже преобладали. За август доля расстрелянных уголовников по вынесенным смертным приговорам ЧК составила более 30%, а в Центральной России — от 50% до 80%. Значительную часть расстрелянных по политическим мотивам составили жандармы и провокаторы. В июле и августе 1918 г. различными ЧК было расстреляно более 60 представителей жандармерии и провокаторов.
...
В конце мая 1920 г. в Харькове польская разведка организовала покушение на жизнь Ф. Э. Дзержинского. Покушение было организовано, когда тот выходил из машины около подъезда ВУЧК. С близкого расстояния в него выстрелила неизвестная женщина. Ф. Э. Дзержинский оказался невредим. Когда в ходе следствия стало ясно, что исполнительница террористического акта, обманутая женщина, запутавшаяся в жизненных обстоятельствах, Дзержинский не допустил применения к ней расстрела.
...
...как и в экономике, так и в руководстве ГПУ Дзержинский пытался провести новые реформы. Характерно его письмо И. С. Уншлихту от 16 августа о новых принципах карательной политики в мирное время. В нем он предлагал рассмотреть вопрос о смертной казни и замене ее принудительными работами: «Мне кажется, что размеры применения высшей меры наказания в настоящее время (как по суду, так и по нашим решениям) не отвечают интересам дела и сложившейся обстановке при нэпе и мирной полосе развития. Высшая мера наказания — это исключительная мера, а поэтому введение ее как постоянный институт для пролетарского государства вредно и даже пагубно. Поэтому я перед ЦК хочу поставить этот вопрос.
Я думаю, что высшую меру следует оставить исключительно для государственных изменников (шпионов) и бандитов и поднимающих восстания. По отношению к ним этого требует наша самозащита — в окружении врагов. Но все остальные преступления должны караться изоляцией и принудительными работами… Пришло время, когда мы можем вести борьбу и без высшей меры».