Легионы наёмных «учёных» заняты самой бесстыдной апологией империализма, его «отмыванием» и приукрашиванием. Они тщатся доказывать, будто капитализм утратил свой монополистический характер, будто в «постиндустриальном обществе» монополии уступили пальму первенства «эффективному малому бизнесу», будто бы наступил ренессанс «свободного предпринимательства» и т.д. и т.п. – и всё это наперекор «устаревшему» марксизму. Мысли «учёных» озвучивают публичные политики наивысшего ранга. К примеру, Хиллари Клинтон во время визита в Москву в конце 90-х и посещения ткацкой фабрики прямо так и брякнула в телекамеру, что якобы «малый бизнес составляет основу (!) американской экономики». И такие вещи мы слышим едва ли не ежедневно, ибо на пресловутый «малый бизнес» возлагают главные надежды все те, кто искренне, или же с лицемерным пафосом рыдающих крокодилов, желает капиталистического возрождения России (а также Украины и других стран СНГ).
Всё это, однако, очевидная чушь, и для её опровержения не обязательно даже обращаться к строгой статистике. Любому человеку ясно, что компоненты компьютеров, автомобили, самолёты, станки, космические аппараты – а это всё основные, я бы сказал – ключевые, продукты современной промышленности, – никто не клепает их в мелких мастерских; их изготовляют на крупных заводах гигантских корпораций. Также и разнообразные товары широкого потребления, как-то: телевизоры, холодильники, пылесосы и DVD-плееры, одежда, обувь, и даже такие мелочи, как зубная паста, жвачка и шоколадные батончики, в основной своей массе тоже производятся немногими всемирно известными гигантскими монополиями.
Кстати, разве это не выглядит абсурдно, когда какой-нибудь страстный апологет «малого предпринимательства» всячески расписывает преимущества малых предприятий, их высочайшую экономическую эффективность и неоспоримую пользу для общества, а затем (безо всякой паузы даже) начинает вдруг требовать от правительства «принятия действенных мер по защите и поддержке малого бизнеса»? Не понимаю я этого, хоть убей: если малый бизнес столь эффективен и имеет такие очевидные преимущества перед большим, то на кой ляд его защищать и поддерживать!? По идее, он давно должен был бы уже разорить неэффективные монополии ко всем чертям! И как вообще «поддержка малого и среднего бизнеса» согласуется со «свободой предпринимательства», требующей, дабы все участники рынка находились в одинаковых условиях и не пользовались особой поддержкой государства?
[Читать далее]На самом деле мелкое производство не способно обеспечить прогрессивное развитие производительных сил и не может, по этой причине, противостоять производству крупному. Развитие техники и технологии диктует необходимость концентрации производства, т.е. сосредоточения производительных сил, а значит, и выпуска продукции, в укрупняющихся предприятиях, применяющих передовую технику и самые современные методы организации производства.
Позвольте, однако, дабы не быть голословным, обратиться к сухому языку цифр и процентов, к языку экономической статистики, объективно освещающей действительное положение дел и «знающей всё». Статистика (причём это – по преимуществу, их, буржуазная, статистика!) беспристрастно фиксирует неуклонное возрастание доли международных монополий в мировом производстве и торговле. Если в 1967 году доля ТНК в мировом валовом продукте составляла 17%, то в 1982 – уже 24%, а в 1995 году – 31% (по другим данным – даже 40%). Объём продаж одной только General Motors превосходит суммарный ВВП Швейцарии, Пакистана и ЮАР, а объём продаж Shell – ВВП Ирана, Венесуэлы и Турции вместе взятых.
40 тысяч ТНК вкупе с 250 тысячами их зарубежных филиалов, составляя всего примерно 0,1% от общего числа капиталистических фирм, в конце 90-х годов контролировали до половины мирового промышленного производства, до 50 – 75 % мировой торговли и треть всех производственных фондов. Пятьсот крупнейших ТНК держат в своих руках 90% мировой торговли пшеницей, кофе, кукурузой, табаком, древесиной, джутом и железной рудой, 85% торговли медью и бокситами, 80% торговли чаем и оловом, 75% торговли бананами, каучуком и нефтью. (Стало быть, вся мировая торговля главнейшими видами сырья и продовольствия схвачена монополистами-спекулянтами, взимающими дань со всего человечества!). Половина экспортных операций США осуществляется американскими и иностранными ТНК. В Великобритании их доля в экспортных операциях достигает 80%, а в Сингапуре – 90%. Совокупные валютные резервы ТНК в несколько раз превышают резервы всех Центральных банков мира вместе взятых!
В 2001 году только в зарубежных филиалах ТНК было задействовано 54 млн. работников, которые произвели 1/10 часть мирового ВВП и 1/3 мирового экспорта. Для сравнения: в 1990 году в филиалах транснациональных корпораций было занято всего лишь 24 млн. человек – с тех пор произошло удвоение, даже больше 176. С 1983 по 1999 годы 200 крупнейших корпораций увеличили свои прибыли на 362,4%! 177 Победную поступь монополий особенно хорошо отображают следующие данные: в 1995 году, при росте мировой экономики на 2,4%, 500 крупнейших компаний мира увеличили объёмы своих продаж на 11%, а прибыли – на 15%.
Можно ли в свете приведённых цифр утверждать, будто современный капитализм перестал или же перестаёт быть монополистическим? Будто «антиглобалисты сильно преувеличивают мощь транснациональных корпораций» и «не так страшен чёрт глобализма, как его малюют на плакатах мальчики с портретами международного террориста Че Гевары на футболках»?
Как мы видим, начавшийся переход к информационному способу производства нисколько не остановил и не задержал процесс централизации капитала. Оно-то и понятно: характерные для нашего времени частые перемены не позволяют монополиям почивать на лаврах и успокаиваться на достигнутом. Чтобы удерживать своё монопольное положение, им приходится объединяться. Самый конец XX века ознаменовался, вообще, беспрецедентной «волной слияний» корпораций, связанной с экономическими потрясениями того периода. Вовлечённый в процесс слияний капитал вырос с 975 млрд. долл. в 1995 году до рекордных 3500 млрд. долл. в 2000-м. И, что показательно, большинство инвестиций касалось покупки уже существующих фирм; «…капитализм создаёт всё меньше и меньше реальных новых фирм, а направляет свои затраты на борьбу за власть, гегемонию…»
А как обстоят дела в отдельных отраслях промышленности? Возьмём для главного примера такую ключевую отрасль, играющую важную роль в мировой экономике, как автомобилестроение. В 2001 году в мире было произведено 56325 тыс. автомобилей. Из них 50516 тыс. (89,7%) было выпущено на заводах 15 крупнейших компаний с объёмами производства свыше 900 тыс. шт. у каждой. Для сравнения: в 1975 году на все автомобильные монополии, коих было больше, чем сейчас, приходилось 83% производства автомобилей в капиталистических странах [Украинская Советская энциклопедия, т. 1 (1978 г.). – с. 46]. Значит, за прошедшие четверть века степень монополизации отрасли увеличилась, по меньшей мере, на 7%.
Итак, практически всё мировое автомобилестроение сосредоточено на заводах всего лишь 15 автогигантов. И среди них также наблюдается высочайшая степень концентрации производства «суперавтогигантами». Более половины – 52,9% – мирового производства автомобилей сконцентрировано на заводах пяти крупнейших корпораций («Дженерал Моторз», «Форд», «Тойота», «Фольксваген» и «Даймлер–Крайслер»). А первые три из них производят 36,1% всех автомобилей в мире.
То же наблюдается и в других важнейших отраслях промышленности. После того как усилиями «либералов-рыночников» было разгромлено гражданское авиастроение России (вернее будет всё же сказать – авиастроение СССР), в мире остались лишь два производителя аэробусов: «Боинг» и «Эйрбас». К настоящему времени в США имеется всего несколько «серьёзных» производителей военной техники, среди которых выделяются «Мартин Локхид», «Боинг Макдоннел» и «Рейтеон». Такое положение, опять же, сложилось в результате энергичного слияния корпораций, работающих в данной сфере. Например, компания «Боинг Макдоннел» образовалась в 1997 году после объединения авиастроительных корпораций «Боинг» и «Макдоннел Дуглас». Новообразованная авиамонополия, на которую работает 200 тысяч человек персонала, имела в начале 2000-х годов оборот около $50 млрд.
Чёрная металлургия считается отраслью «сильно фрагментированной»: всего в мире насчитывается около 35 достаточно крупных сталеплавильных компаний с объёмом производства не менее 5 млн. тонн у каждой, а 6 крупнейших из них контролируют «всего-навсего» 25% рынка. Но чудовищное перепроизводство чёрных металлов и падение цен на них заставили заправил отрасли объединяться в прочные крупные концерны и «группы» с целью установления контроля над рынком. Как раз на рубеже столетий в мировой чёрной металлургии начался процесс крупномасштабных слияний и поглощений, процесс усиленной централизации капитала.
В 1995 году тройка мировых лидеров по производству стали выглядела следующим образом: Nippon Steel Corp. – 26,8 млн. т.; Posco (Южная Корея) – 23,4; British Steel – 15,7. С тех пор утекло много не только воды, но и металла! Posco довела объём производства до 29 млн. т. и стремится довести его до 50 млн. В Германии в 1999 слились две крупнейшие и старейшие фирмы – Thyssen и Krupp, образовав концерн, производящий (2003 год) 16 млн. т. и подыскивающий себе «стратегических партнёров». United States Steel и англо-голландский Corus сконцентрировали выплавку соответственно в 18 и 19 млн. т. Японские гиганты тоже мечтают объединиться, но их планам противодействуют антимонопольные органы. На первое же место в мире тем временем вышла металлургическая группа Arcelor (43 млн. т.).
«Вдобавок появился магнат, который не только планирует объединить крупнейшие металлургические компании мира, поставляющие 52 млн. тонн в год, но и создать группу, которая при объёме производства в 100 млн. тонн контролировала бы весь мировой рынок. Этим магнатом является металлургическая империя Лакшми Миттал». Новоиспечённый владелец «Криворожстали» уже успел прибрать к своим рукам целый ряд заводов в Восточной Европе и Центральной Азии, а также приобрести американский холдинг International Steel Group (ISG), ранее установивший контроль над второй металлургической компанией США – Bethlehem Steel. К 2004 году Миттал уже контролировал выплавку 35 млн. т. стали.
Монополии особо рьяно стремятся к обладанию источниками стратегически важного сырья, чтобы взвинчивать цены на него, и успешно достигают этой цели. Так, например, мировой рынок алмазов на 60 – 80 % (по разным данным) контролируется одной ТНК «Де Бирс». Российский «Газпром» контролирует 34% мировых разведанных запасов природного газа. “Aluminum Company of America” (“Alcoa”) одно время являлась владельцем всех основных источников поставок бокситов. А канадская компания «ИНКО» длительное время контролировала около 90% известных мировых запасов никеля. Как не вспомнить здесь Ленинское: «Там, где можно захватить в свои руки все или главные источники сырья, возникновение картелей и образование монополий особенно легко»! [«Империализм…», глава 1].
Картель ОПЕК, куда входят 13 стран, контролирует 38% всей мировой добычи и 61% мирового экспорта нефти. А 40% нефтедобычи стран, не входящих в ОПЕК, находится в руках шести крупнейших западных нефтяных монополий. Причём у любой из них объём переработки нефти намного превышает объём добычи; соответственно, их доля в производстве и сбыте нефтепродуктов много больше, чем доля в нефтедобыче. Число нефтяных монополий, опять же, сильно сократилось в результате громких слияний (British Petroleum с Amoco, Exxon с Mobil, Chevron с Texaco). Royal-Dutch Shell, British Petroleum, Exxon Mobil, Chevron плюс российский «Лукойл» – вот, пожалуй, и все основные корпорации в нефтяной промышленности.
Что же касается природного газа, то в 1999 году на один лишь «Газпром» приходилось 23% мировой добычи «голубого топлива».
На предприятиях ТНК производится 80% всей электроники и химических товаров, 95% фармацевтики, 76% продукции машиностроения. Десять крупнейших ТНК контролируют в каждой из названных ниже отраслей: 85% производства пестицидов, 35% производства в фармацевтической промышленности, 32% производства семенных материалов для сельского хозяйства. Даже в такой отрасли, как производство прохладительных напитков, всего четырём крупнейшим корпорациям принадлежит 43% мирового рынка, в т.ч. 25% – «Кока-коле» и 11% – «Пепси».
Такая ситуация наблюдается и во всём капиталистическом мире в целом, и в отдельно взятых странах. Так, во Франции «сто крупнейших компаний сосредотачивают свыше 2/3 промышленного производства. В ряде отраслей монополизация производства приближается к максимуму. В чёрной металлургии две крупнейшие компании “Юнизор” и «Сасилор” сосредоточили 70% производства стали, “Компани женераль д'электрисите” (КЖЕ), “Томсон” – 50% производства электронного и электротехнического оборудования, “Рено” и “Пежо” – почти всё производство автомобилей. “Пешине-Южин-Кюльман” (ПЮК) и “Иметаль”– почти полностью сосредоточили в своих руках производство и сбыт цветных металлов».
А теперь давайте рассмотрим “high-tech”, сферу создания ультрасовременных компьютерных технологий. Она представляет для нас особенный интерес, поскольку является самой передовой отраслью производства, и поскольку компьютерные технологии служат сегодня важнейшей основой развития производительных сил.
Сразу спешу разочаровать трубадуров «малого бизнеса» и ниспровергателей «безнадёжно устаревшего» марксизма-ленинизма. На компьютерном поприще тоже безраздельно господствуют не более дюжины гигантских монополий, таких как Microsoft, IBM, Dell, Intel, Apple, Hewlett-Packard. Согласно данным за 2000 год, 70% мирового производства компьютеров и 86% телекоммуникационной индустрии контролировалось всего десятью крупнейшими ТНК. В начале XXI века мировой лидер по производству ПК – Dell – владел 13 – 16 %-ми рынка этой продукции; далее следовали Hewlett-Packard, IBM, Compaq и Apple, доля каждой из этих компаний в мировом производстве готовых «персоналок» составляла порядка 10% и более. Причём совсем недавно, в 2002 году, Hewlett-Packard поглотил Compaq – это было, пожалуй, самое громкое слияние корпораций в истории компьютерного бизнеса, и оно сразу существенно повысило степень централизации капитала в этой отрасли.
Одиннадцатью ведущими поставщиками ноутбуков – Toshiba, Compaq, IBM, Dell, Fujitsu, Siemens, NEC, Sony, Acer, Hewlett-Packard и Apple – контролируется (данные на самое начало века) приблизительно 80% их мирового рынка.
Согласно данным Gartner Group – известного агентства, занимающегося статистическими исследованиями, – около 30% рынка компьютеров-серверов в 2002 году принадлежало Hewlett-Packard. На втором месте шла Dell, контролировавшая 18,5%, на третьем – IBM с 14,3%. Компании Sun принадлежало 5,9% рынка. По сведениям IDC (авторитетное маркетинговое агентство, также занимающееся исследованиями рынка в рассматриваемой сфере), в 1999 году ведущие поставщики, такие, как IBM, Compaq и Hewlett-Packard, контролировали 70% мирового рынка серверов, а в 2000 году доля этих фирм возросла до 75%. Согласно информации той же IDC, в начале 2001 года IBM владела 26,3%-ми мирового рынка серверов, Sun – 12,3%-ми.
Производство сетевого оборудования – маршрутизаторов и прочего, – составляющего материально-техническую базу Internet'а, почти полностью (от 75 до 90 %!) монополизировано компанией Cisco.
Предельно монополизировано также производство всех основных компонентов компьютеров и устройств компьютерной периферии, начиная от мониторов, принтеров и сканеров и заканчивая клавиатурами и «мышами». Достаточно сказать, что одна только компания Maxtor выпускает 39% жёстких дисков в мире. Но совершенно поразительное засилье монополий мы обнаруживаем в области производства микропроцессоров, где всего две компании – Intel и AMD – контролируют почти 99% рынка. Оставшиеся 1,1% (прописью: одна целая и одна десятая процента!) поделили между собой VIA и Transmeta. Микропроцессор – «сердце» компьютера, и развитие микропроцессоров, по сути, определяет прогресс компьютерной техники вообще. Выходит, что всего две компании определяют развитие компьютеров, во всяком случае – их «железной» составляющей, а значит, в значительной мере определяют всё техническое, технологическое и экономическое развитие человечества!
Примерно таким же образом обстоит дело и в сфере производства программного обеспечения. Здесь также правят бал гиганты: Adobe, Corel, Symantec, Sun, Lotus, Netscape, Computer Associates, Siebel Systems, Oracle, Bea Systems, SAP и др.; и во главе них – «великий и ужасный» Microsoft. Он один контролирует свыше 80% рынка операционных систем (по другим данным – даже 90%) и 90% рынка офисных прикладных программ! Правда, в последнее время Microsoft был немного потеснён в сфере операционных систем для серверов бесплатной системой Linux, но даже несмотря на это, доля Microsoft в данном секторе рынка составляла пару лет назад приличную величину в 40% (Linux устанавливался на 27% серверов).
Вообще же всего только три – четыре «софтверные» компании производят бóльшую часть программных продуктов в мире. На рынке офисных программ безраздельно господствует всё тот же Microsoft (90% рынка). До 80% мирового производства систем управления базами данных (СУБД) приходится на долю всего трёх компаний (IBM – почти 40%, Oracle – около 25%, Microsoft – 15%), и т.д.
Доступ в глобальные компьютерные сети в любой стране сосредоточивается в руках крупнейших сервис-провайдеров – по сути, тоже монополистов. К примеру, одним из самых известных провайдеров онлайновых услуг является компания America Online (AOL), обслуживающая половину американского рынка.
Важнейшая черта нашего времени: высочайшая концентрация и централизация капитала в сфере СМИ, где образовалось всего несколько международных «медиа-групп», владеющих десятками телеканалов, сотнями газет и журналов. Обладание СМИ даёт крупному капиталу возможность манипулировать общественным сознанием, оболванивать миллионные массы людей и формировать «большую политику». В данной области концентрация капитала означает также и концентрацию влияния на умы людей. Чем в большей степени СМИ собраны в руках одного магната (вроде австралийского миллиардера Р. Мэрдока) или клана олигархов, тем более массированное наступление на общественное сознание и тем большее давление на публичную власть он или они могут произвести. А это, в свою очередь, гарантирует им новые сверхприбыли. Впрочем, телевизионный бизнес, прочно связанный с рекламой, и сам по себе приносит огромные барыши. Не случайно поэтому олигархи ведут столь жёсткую борьбу за тотальный контроль над ТВ и прессой.
Высокая степень концентрации и централизация капитала наблюдается и в других отраслях информационного производства, в частности – в киноиндустрии и звукозаписи. Бóльшая часть наиболее кассовых фильмов, как известно, выходит со съёмочных площадок немногих крупных киностудий вроде Columbia Pictures или Warner Bros. В эти фильмы вкладываются десятки и сотни миллионов долларов, но они и приносят соответствующие прибыли. А мелким студиям остаётся только снимать малобюджетные и, соответственно, «малокассовые» фильмы и довольствоваться крохами с того «рыночного пирога», что достаётся гигантам кинобизнеса.
Ещё одной важнейшей тенденцией современности, открытой и теоретически обоснованной Лениным, является тенденция усиления роли банков, усиления влияния и могущества финансового капитала. «По мере развития банковского дела и концентрации его в немногих учреждениях, банки перерастают из скромной роли посредников в всесильных монополистов, распоряжающихся почти всем денежным капиталом всей совокупности капиталистов и мелких хозяйчиков, а также большею частью средств производства и источников сырья в данной стране и в целом ряде стран» [В. И. Ленин. «Империализм…», глава 2].
Ещё одной важнейшей тенденцией современности, открытой и теоретически обоснованной Лениным, является тенденция усиления роли банков, усиления влияния и могущества финансового капитала. «По мере развития банковского дела и концентрации его в немногих учреждениях, банки перерастают из скромной роли посредников в всесильных монополистов, распоряжающихся почти всем денежным капиталом всей совокупности капиталистов и мелких хозяйчиков, а также большею частью средств производства и источников сырья в данной стране и в целом ряде стран» [В. И. Ленин. «Империализм…», глава 2].
Классические финансовые учреждения – это банки, которые из посредников в денежных расчётах и распорядителей заёмного капитала всё более превращаются в держателей крупных пакетов акций и ведущих игроков на фондовом рынке, в соучредителей и инвесторов – фактически во владельцев промышленных и иных компаний. Но в последние десятилетия банки потеснены на этом поприще финансовыми институтами нового типа, прежде всего – инвестиционными и пенсионными фондами. Эти последние применяют новые, зачастую более эффективные методы привлечения денежного капитала, и они сильнее специализированы на ставших ныне особо важными долгосрочных инвестициях. Поэтому, очевидно, они всё более преуспевают в деле установления контроля над капиталистическим хозяйством.
Итак, производительные силы концентрируются в гигантских корпорациях, а они, в свою очередь, попадают под контроль банков и прочих финансовых учреждений. С другой стороны, промышленники сами участвуют в акционерном капитале банков и занимают посты в их правлениях. Так происходит сращивание банковского и промышленного капитала, образование финансового капитала и финансовой олигархии, олицетворяющей его. При этом «система участий» (создание холдингов, контролирующих «дочерние» и «внучатые» компании) и использование привлечённого, т.е. взятого под процент, капитала позволяют кучке олигархов контролировать капиталы, многократно превышающие их собственные, и одновременно занимать доходные посты в правлениях многих АО. Запутанные схемы построения концернов (а капиталисты их умышленно запутывают!) дают олигархам возможность маскировать свои капиталы и финансовые связи, укрывать прибыли от налоговых органов или же, наоборот, «рисовать» фиктивные прибыли, т.е. позволяют акулам бизнеса прокручивать финансовые аферы для своего обогащения в ущерб обществу.
Объединение промышленного и банковского капитала привело к возникновению финансово-промышленных групп (ФПГ) – огромных конгломератов, контролируемых всемогущими кланами капиталистов, куда входят промышленные, транспортные и торговые предприятия, СМИ и даже футбольные команды (примеры тому – империи футбольно-финансовых магнатов Берлускони и Абрамовича). Ядра же ФПГ составляют могущественнейшие банки, а также страховые компании, инвестиционные и пенсионные фонды, – эти обильные источники инвестиций, аккумулирующие капитал всего общества, но подконтрольные не обществу, а лишь «семьям» олигархов. Сегодняшние ФПГ – это, несомненно, вершина и апогей развития финансового капитала. В них «концентрация производства; монополии, вырастающие из неё; слияние или сращение банков с промышленностью…» [В. И. Ленин. «Империализм…», глава 3] достигают наивысшей точки.
Но банки ведь не только концентрируют всё бóльшие финансовые ресурсы, не только формируют «группы» и устанавливают контроль над заводами, природными богатствами и даже умами людей (благодаря обладанию собственными СМИ), они ещё и сами сливаются, порождая подлинных голиафов и кинг-конгов банковского капитала. Так, в конце 90-х годов путём слияния двух влиятельных банков возник крупнейший в мире (на то время) Объединённый швейцарский банк с активами более 600 млрд. долл. Но и его вскоре превзошли City Group, образовавшийся в результате объединения City Corp и Travelers Group, а затем Deutsche Bank.
Воистину: «Капитализм, начавший своё развитие с мелкого ростовщического капитала, кончает своё развитие гигантским ростовщическим капиталом»! [В. И. Ленин. «Империализм…», глава 3]. Концентрация и централизация банковских операций и банковского капитала – тоже процессы закономерные и необходимые. Для банка «размер действительно имеет значение», хотя бы уже потому, что, чем крупнее банк, тем выше к нему доверие вкладчиков, а значит, тем больше он может привлечь капитала...
Концентрация и централизация банков тесно связаны с централизацией промышленности и очень способствуют ей. Вообще, кредит сам по себе – сильнейший фактор централизации капитала, и не только в том отношении, что кредитная политика монополистических банков способствует «добиванию» и экспроприации слабых капиталистов. Важно ещё то, что гигантские банки выдают крупные кредиты для проведения «объединительных» и «поглотительных» сделок, для скупки контрольных пакетов акций – да и сами прямо участвуют в скупке 209.
Масштабная централизация банковских операций и капиталов усиливает власть финансовой олигархии. Бóльшая часть финансовых ресурсов сосредоточилась в немногих транснациональных банках (ТНБ), способных, благодаря своему монопольному положению на мировом финансовом рынке, диктовать волю человечеству. Посредством прямых инвестиций и скупки акций, посредством кредита, лизинговых и факторинговых (скупка долгов) операций, а также первичного размещения акций и промышленных облигаций, эти банки поставили под свой контроль мировую промышленность и стали подлинными хозяевами мира. Вернее: хозяевами мира стали хозяева банков – те самые олигархи, что установили контроль над капиталом всего общества. Финансовая олигархия – это страшная, демоническая сила, враждебная практически всему остальному человечеству, но можно ли с нею бороться, не борясь против капитализма, чья эволюция закономерно ведёт к усилению олигархии?
...
А разве не был прав Ильич, когда писал, что «банки… во всех капиталистических странах… во много раз усиливают и ускоряют процесс концентрации капитала и образования монополий»? Мы неоднократно наблюдали, как «…во время упадка гибнут мелкие и непрочные предприятия, а крупные банки “участвуют” в скупке их задёшево или в прибыльных “оздоровлениях” и “реорганизациях”». (Нынче только терминология малость поменялась: теперь обычно говорят: «реструктуризация»…).
Вспомните новейшую постсоветскую историю. Девяностые годы – окаянные годы для нашей промышленности и сельского хозяйства: жуткая разруха, разорение, тысячи процветавших «при Союзе» заводов загнулись, и коробки их полуразрушенных цехов поросли бурьяном. А в это самое время банки-мародёры росли, как грибы после тёплого летнего дождичка, строили шикарные офисы и, словно спруты, тянули свои цепкие щупальца к наиболее сладким кускам постсоветского «хозяйственного пирога», скупая их за бесценок. И дотянули таки, щупальца-то!
А сколько денег «наварили» главные банкиры нашей страны посредством экспроприации трудовых вкладов советских граждан в сберкассах! А сколько они «нажили» на афёрах с ГКО и прочими ценными бумагами! (И снова обращаемся к Ленину: «Исключительно высокая прибыльность выпуска ценных бумаг, как одной из главных операций финансового капитала, играет очень важную роль в развитии и упрочении финансовой олигархии» [«Империализм…», глава 3]). А сколько созданных трудом советских людей богатств было выведено банками в забугорные «оффшоры»! Трудно переоценить ту роль, что сыграли новоиспечённые капиталистические банки в уничтожении народнохозяйственной системы социализма и в т.н. «первоначальном накоплении капитала», равно как и то могущество, коим располагает финансовый капитал и в нашей стране, и во всём современном мире.
Финансовые группы сосредоточили практически весь общественный капитал, но сосредоточили его не в руках всего общества, а только в лапах банды олигархов – этой дьявольской силы, чуждой и враждебной обществу. Поэтому такое сосредоточение финансовых сил и возможностей ведёт к усилению основного противоречия капитализма и нарастанию бедствий человечества. Но оно же создаёт реальную твёрдую почву для перехода общественного капитала под контроль общества.
Современный капитализм по-прежнему является монополистическим капитализмом, вопреки всем домыслам и увёрткам буржуазных учёных. Ленинская теория империализма сохраняет истинность и сейчас, в новых исторических условиях, по прошествии почти целого столетия после её создания. Во всяком случае, современный капитализм полностью и без всяких оговорок подходит под первые два классических признака империализма, сформулированные Лениным: «1) концентрация производства и капитала, дошедшая до такой высокой ступени развития, что она создала монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни; 2) слияние банковского капитала с промышленным и создание, на базе этого, “финансового капитала”, финансовой олигархии…» [В. И. Ленин. «Империализм…», глава 7].
...
...
Попробуем разобраться, является ли малый бизнес в действительности самостоятельным, независимым от крупного капитала...
Тот факт, что какая-нибудь фирмочка зарегистрирована как независимое юридическое лицо, имеет свой статут, счёт в банке, печать и прочие атрибуты самостоятельности, делает её самостоятельной лишь формально. На самом же деле самое её существование зависит от множества внешних, не зависящих от воли и способностей её владельца, факторов; и отношения подчинения связывают её с более сильными капиталистами. Эти отношения, которые обычно представляются как отношения равноправных партнёров или вообще не проявляются непосредственно, ставят мелких предпринимателей в такое положение, когда вопрос их экономического выживания целиком зависит от «сильных мира сего». Отношениями такого рода буквально пронизана вся капиталистическая экономика.
Подчинённое положение малого и среднего бизнеса проявляется уже хотя бы в том, что наиважнейшие, ключевые, жизненно важные для общества отрасли находятся под полным контролем монополий. Это обстоятельство само по себе позволяет утверждать, что истинное, реальное экономическое влияние крупного капитала намного превышает ту долю в ВВП, которая, согласно статистическим данным, создаётся на его предприятиях. Соответственно, доля малого бизнеса в ВВП – показатель, коим так любят манипулировать его апологеты, – есть величина, полученная механистически и не отражающая истинное положение дел.
Держа в своих руках такие ключевые отрасли экономики, как электроэнергетика, нефтепереработка, газоснабжение и т.д., крупный монополистический капитал имеет возможность диктовать свою волю и свои цены мелкому бизнесу, косвенно контролировать его и «высасывать из него соки». Кроме того, монополии фактически контролируют своих мелких подрядчиков. Эти последние вынуждены предельно жёстко конкурировать между собой за право «равноправного сотрудничества» с гигантом. Монополий, скажем, автомобильных, – раз, два и обчёлся, а мелких фирм, желающих поставлять им свои детали, узлы и разные полуфабрикаты, – легион. Благодаря этому монополии навязывают подрядчикам свои условия, свои цены, прежде всего; а подрядчики принуждены идти на любые уступки. Подрядчики, таким образом, всецело зависят от покупки их продукции конкретным покупателем – монополией – и это обстоятельство делает их «самостоятельность» фиктивной.
Точно так же крестьяне и фермеры находятся в абсолютной зависимости от монополистов («трейдеров»), контролирующих оптовую торговлю сельскохозяйственной продукцией и диктующих свои – монопольно низкие, выгодные монополиям, но не крестьянам, – закупочные цены.
Также мелкий бизнес полностью зависим от банков. Можно даже сказать, что мелкие предприниматели висят у этих финансовых акул на крючке! Ведь для мелких бизнесменов получение кредита – часто вопрос жизни и смерти, особенно для начинающих предпринимателей, чей собственный стартовый капитал недостаточен для раскрутки дела. А банки-то весьма неохотно идут на кредитование малого бизнеса, выдвигая последнему особо жёсткие условия. Получение кредита, особливо – долгосрочного кредита, на условиях банка уже означает частичную утрату самостоятельности тем субъектом хозяйства, который получил взаймы. Банк тем самым получает контроль над бизнесом. И зависимость от кредитора особенно сильна, если клиент висит на волоске, что чаще всего и бывает с мелкими бизнесменами.
Но всё это примеры косвенной зависимости слабых от сильных, а в современном мире получают распространение и формы явной, почти неприкрытой зависимости. Здесь и отношения, что возникают при оказании «управленческих услуг»; и зависимость мелких венчурных фирм от опекающих их «бизнес-инкубаторов»; и «партнёрские» отношения между компанией и её дистрибьюторами в системе сетевого маркетинга и т.д. Дилеры крупных компаний работают на условиях, диктуемых последними, и де-факто превращаются в торговых агентов, живущих процентом с продаж. В последнее время распространилась также система франчайзинга, изобретение McDonald’s. Это когда крупная компания предоставляет кому-то право продажи с использованием её фирменной марки. При этом конечный продавец (франшизье) обязан придерживаться строго регламентированных норм. То есть: должен действовать по правилам фактического хозяина, «плясать под его дудку».
Становясь подрядчиками, дилерами или франшизье крупных компаний, беря денежные кредиты в банке или оборудование в лизинг, мелкие фирмы в той или иной мере утрачивают самостоятельность, попадают в явную или скрытую зависимость от крупного капитала, под его финансовый контроль и начинают играть по его правилам. Обратной же зависимости монополий от мелкого капитала нет и быть не может. Монополии, именно в силу своего монопольного положения на рынке, в силу своего финансового могущества, а также в силу своих информационных возможностей, своего влияния в СМИ и органах власти, господствуют в экономике и подавляют, подминают под себя весь средний, мелкий и мельчайший бизнес.
Фактически никакого самостоятельного, независимого, «крепкого» малого бизнеса НЕТ. Он существует только в воображении буржуазных и мелкобуржуазных идеологов, видящих в нём панацею от полного краха капитализма. И ещё он существует в воображении части самой мелкой буржуазии, чрезвычайно гордой и довольной своим «дутым» статусом. Как же: они независимые, самостоятельные предприниматели, движущие вперёд экономику! Самомнение мелкой буржуазии дополнительно «накачивают» телевидение и прочие буржуазные СМИ, неизменно изображающие её как экономическую опору и главную кормительницу общества.
Весь мелкий бизнес, мелкое производство и мелкая торговля, находится в полнейшей зависимости от крупного капитала и является просто его придатком или довеском, как вам больше нравится. Малому предпринимательству позволяют существовать, позволяют относительно процветать и пользоваться относительной самостоятельностью. Позволяют в той мере, в какой это необходимо и выгодно крупному капиталу, по чисто экономическим или социально-политическим соображениям. Однако развитие производительных сил общества, идущее в направлении обобществления производства, всё равно рано или поздно поставит на мелком производстве крест. Никакая «поддержка малого бизнеса» не спасёт того, что мешает развитию производительных сил. Малый бизнес исторически обречён, но вместе с ним на «свалку истории» отправится и его большой брат – крупный капитал.