К. Дымов о капитализме. Часть XVII: неэффективность наёмного труда (начало)

Ясно, что рабы не горели желанием гнуть спины на господ за пайку хлеба и тарелку похлёбки. Их заставляли работать угрозой физической расправы, их подгоняли плетьми или палками. Только таким варварским методом можно было стимулировать их труд. Кстати, само слово «стимул» происходит от греческого слова, обозначавшего палку, которой погоняли ослов – и рабов тоже. И сегодняшние «свободные» рабочие ходят на завод и стоят там у станка только из-за угрозы голодной смерти, или если уж и не смерти (в наше время в цивилизованных странах безработному не дадут всё-таки умереть от голода), то, во всяком случае, из-за угрозы попасть в ряды бомжей-«маргиналов», очутиться на дне общества, превратиться в никому не нужного изгоя. Для наёмного рабочего самым эффективным стимулом «вкалывать» служит угроза быть вышвырнутым с работы и оказаться без средств к существованию. Эта угроза и заставляет «свободного» рабочего работать качественно и «добросовестно» и выполнять все законные и даже порою противозаконные распоряжения хозяина. Потому что в противном случае он рискует услышать страшные слова: «Вы уволены!» Даже такой стимул, как высокая зарплата, действует при капитализме в виде угрозы: чем зарплата выше, тем страшнее её потерять, и тем ниже можно упасть!

В эксплуататорском обществе, где 9/10 людей – не хозяева себе, только Страх может вынудить работника работать, и только Страх может стимулировать его труд. Раба стимулирует страх перед плетью надсмотрщика. Наёмного работника – страх перед увольнением, перед голодной смертью, перед потерей комфортного быта и «положения в общества», если он относится к высокооплачиваемым пролетариям, а также страх лишиться семьи и остаться в одиночестве – никому ведь не нужны неудачники! На деле только лишь Страх движет наёмными рабочими, и это в равной мере относится и к самым низкооплачиваемым из них, и к тем, кто по уровню жизни приблизился к Господам, – просто страхи их немного разные!

В общем, при любом эксплуататорском строе труд может стимулироваться только страхом и угрозами. Естественно, это обстоятельство не слишком способствует высокой продуктивности труда. Страх – плохой стимулятор. И при рабском труде, и при наёмном его производительность и качество страдают оттого, что работника надо так или иначе принуждать трудиться, подгонять его, жёстко его контролировать, поддерживать строжайшую дисциплину, – оттого, что стремление лучше работать не является внутренней потребностью работника.

Раньше деление общества на эксплуататорское меньшинство и эксплуатируемое большинство в какой-то мере оправдывалось тем, что непосредственные производители в силу необразованности и низкой культуры, в силу «забитости» каждодневным физическим трудом и отсутствия возможностей для саморазвития, не могли самостоятельно организовать производство и управлять им, не могли поэтому быть хозяевами своей судьбы. Но по мере роста производительных сил, особенно – по мере трансформации классического пролетариата в информариат, рабочие всё меньше нуждаются в «Хозяине». Развивая ум и усваивая знания, приобретая навыки управленческой работы и организаторские качества, современный пролетариат вырабатывает в себе способность самостоятельно организовывать производство и управлять им. Современный пролетариат достиг культурно-интеллектуальной зрелости: он способен быть Хозяином самому себе и не нуждается более в «дяде». Теперь он способен работать на себя и для себя, распоряжаясь своими средствами производства, поддерживая «добровольно-сознательную» дисциплину труда (хотя при социализме ещё приходится заставлять работать тех, кто по-прежнему относится к труду, как к рабской повинности). Поэтому то положение, при котором хозяевами является лишь 1/10 общества, с наступлением информационного технологического способа производства уже ничем не может быть оправдано. Более того, само развитие производительных сил требует, чтобы хозяевами стали, наконец-то, 10/10 общества, работающие на самих себя. Работающие добросовестно, будучи Хозяевами.

При современном уровне развития производства, основанного на самой широкой кооперации труда и применении достижений науки и техники третьего тысячелетия, абсолютно невозможно вернуться к мелкотоварному производству с господством трудовой мелкой частной собственности. Общество, состоящее сплошь из разобщённых мелких хозяйчиков, каждый из которых работает лишь сам на себя, – суть реакционная и несбыточная утопия. Она была таковой уже во времена Прудона и Штирнера, а в наше время заикаться о таком обществе просто смешно!

Достигнутый уровень обобществления производства требует революционного перехода к исторически наивысшей форме собственности – к общественной, всенародной собственности на средства производства, при которой каждый член общества является собственником всех средств общественного производства, и все средства производства принадлежат всем и каждому – имеет место единство «своего» и «общего». Соответственно, каждый человек трудится на себя и на общество, членом которого является. Полное обобществление средств производства и превращение всех членов общества в полноправных Хозяев, в собственников всех общественных средств производства, занятых общественно-полезным трудом, – это и есть коммунизм. Только в его рамках, в результате ликвидации эксплуатации человека человеком и устранения деления общества на классы с противоположными интересами, труд становится свободным трудом, а такой характер труда совершенно необходим при том уровне производительных сил, который создаётся в нашу эпоху.

...
Определёнными талантами и способностями обладает практически каждый человек, за исключением, пожалуй, лишь умственно отсталых от природы. Нужно только дать человеку возможность раскрыть их. Более того, доказано научными работами, что гениальность не есть исключительное явление. Некоторые специалисты, изучающие этот вопрос, приходят к выводу, что чуть ли не каждый пятый (!) человек потенциально гениален. Природа в этом отношении чрезвычайно щедра. Но среди миллионов потенциальных гениев раскрываются считанные единицы. Тому причины психологические и социальные, причём главные причины, обусловливающие низкую «раскрываемость гениальности», лежат в социальной плоскости. Существующее буржуазное общество, равно как и эксплуататорские социумы прошлого, не даёт и не может дать всем людям возможности для самореализации. Степень природной одарённости не зависит, вопреки мнению разного рода расистов и социал-дарвинистов, от национальной, классовой и социальной принадлежности человека. Потенциальные гении в одинаковом соотношении рождаются и среди буржуа, и среди рабочих; и среди европейцев, и среди африканцев. Но объективные условия для реализации гениальности у разных категорий людей заведомо различны. Гениальные от природы дети из бедных семей и бедных стран имеют куда меньше шансов стать состоявшимися гениями, нежели дети из обеспеченных семей и богатых стран.

Ребёнок из бедной семьи – семьи рабочих или крестьян, – как правило, не может получить полноценного образования. Особенно, если он вдобавок имел несчастье родиться в слаборазвитой стране с убогой системой просвещения. Зачастую дети бедняков вообще вынуждены начать работать, не успев даже закончить школу. В любом случае, родители, принужденные тяжко трудиться, часто без выходных и по 12 – 14 часов в сутки, порою на чужбине (часто – как раз затем, чтобы дать своим детям возможность учиться!), не могут уделять детям должного внимания. Да и много ли может дать своему потенциально гениальному чаду рабочий, чьи тело и мозг изуродованы однобокой специализацией, рабочий, сам не имеющий возможностей для развития своей личности? Поэтому при капитализме лишь немногие, лишь наиболее настойчивые и целеустремлённые люди «из низов» способны вырваться из трясины нищеты и невежества и совершить взлёт к вершинам науки и культуры.

А с другой стороны, дети богатых родителей не имеют особых стимулов учиться. Поэтому, как правило, «золотая молодёжь» предпочитает проводить своё время не за партой или в библиотеке, а в барах и ночных клубах, пуская на ветер денежки богатеньких «родаков». Таким образом, очень часто бедные дети хотят учиться (чтобы «выбиться в люди»), но не могут, а богатые могут, но не хотят. Кроме того, обычно и бизнесмены не оказывают должного внимания своим детям, ибо по уши увлечены «деланием денег», и это благородное дело отнимает всё их жизненное время.

Вот и получается, что капиталистическая система (как и вообще любой строй, основанный на эксплуатации, угнетении и неравенстве) «убивает» потенциальных гениев, не даёт раскрыться громадному большинству их и, тем самым, с чудовищной силой задерживает прогресс. Существенно ускорить научный, производственный и культурный прогресс способен тот строй, который предоставляет всем членам общества возможность всестороннего развития личности – возможность, не ограниченную классовыми, расовыми и прочими препонами. Таким строем и является коммунистический строй.

При коммунизме «…распределение, поскольку оно управляется чисто экономическими соображениями, будет регулироваться интересами производства, развитие же производства больше всего стимулируется таким способом распределения, который позволяет всем членам общества как можно более всесторонне развивать, поддерживать и проявлять свои способности» [Ф. Энгельс. «Анти-Дюринг», отдел второй, глава 6]. Коммунизм обеспечивает всестороннее развитие всем членам общества, что более всего способствует развитию общественного производства.

Лучшим доказательством этих слов служит пример Советского Союза. Когда после революции страну покинула значительная часть старой буржуазно-дворянской интеллигенции, казалось, что Россия обречена на вечное невежество. Однако уже через каких-то десять лет в Союзе начался подлинный расцвет науки и культуры. Вместо старой интеллигенции в кратчайшие сроки была воспитана новая интеллигенция, из рабочих и крестьян, прошедших ликбез и рабфаки. Почитайте биографии выдающихся советских учёных и конструкторов – каждый второй из них вышел из крестьянских семей, из самой глуши, из таких семей, где до революции букварь отродясь не видывали. Возможно ли такое в массовом порядке при капитализме?

Социализм дал многим советским людям возможность раскрыть и реализовать свою одарённость, благодаря чему в СССР и были сделаны выдающиеся открытия и изобретения, были созданы прекраснейшие творения литературы и искусства. Отсталая до революции, «лапотная» Россия превратилась в одну из самых культурных и просвещённых стран мира, где учился каждый четвёртый студент планеты и издавалась каждая четвёртая книга. И в космос первым полетел советский человек!

Мои оппоненты могут мне возразить, что успехи науки в США и других развитых капиталистических странах были ничуть не меньшие, чем в СССР, а возможно, даже бóльшие. Для пущей убедительности они сошлются на соотношение числа учёных – лауреатов Нобелевской Премии (хотя известно, что при выборе её лауреатов советские учёные часто элементарно дискриминировались). Но тут необходимо ещё учесть, что советская наука развивалась лишь своими, воспитанными у себя в стране гениями, а не импортировала их со всей планеты, как это делают развитые страны, паразитирующие на бедности остального мира. Яркой иллюстрацией этого как раз и является статистика по Нобелевским Премиям. Среди американских учёных-лауреатов чуть ли не треть оказывается «американцами какого-то (китайского, индийского, польского, румынского и т.д.) происхождения»! Попросту говоря, Америка присвоила (купила!) себе научные лавры иммигрантов, покинувших родину по причине невозможности раскрыть там свой потенциал.

И здесь мы видим ещё одно неоспоримое преимущество коммунизма. Помимо предоставления всем людям реально равных возможностей для образования и развития личности, мощным источником «производства гениев» при коммунистическом строе станет общий подъём просвещения и культуры в ныне отсталых и слаборазвитых частях планеты. После свержения империалистического ига, душащего народы Земли, на эти цели будут направлены огромные средства, ныне растрачиваемые на бессмысленную гонку вооружений и на не менее бессмысленную «гонку за роскошью» паразитов-буржуа. Будут, наконец, приняты действенные меры по созданию в отсталых странах эффективной системы образования – как это было сделано когда-то в Советской Стране, где несколько десятков народов и народностей, пребывавших при старом строе в абсолютной дикости и невежестве, получили в кратчайшие сроки и свою письменность, и свою школу, и свою национальную интеллигенцию. В Африке, Южной Азии и Латинской Америке будут построены современные, оснащённые по последнему слову техники научные центры, и тогда местным Менделеевым и Эйнштейнам не нужно будет покидать отчий дом для продолжения своей научной карьеры. Они получат все возможности для научной работы дома, в родной среде, где, как говорится, даже стены помогают; они смогут передавать свои знания подрастающему поколению учёных в своей отчизне. Будут созданы новые научные школы – кузницы учёных кадров. Исторические примеры подобного рода нам снова даёт Советский Союз, в котором наука расцвела не только в Москве, Ленинграде и Киеве, но и на самых отсталых когда-то национальных окраинах.

Конечно, такая политика всемирного коммунистического правительства вызовет недовольство тёмной массы обывателей, не видящих ничего дальше своего кармана и не слышащих ничего, кроме довольного урчания в желудке. «Как так: тратить наши деньги на помощь каким-то голодранцам? Не лучше ли проесть их самим?» Но, господа, давайте, наконец, делать то, к чему нас так настойчиво призывают буржуазные идеологи. Давайте всё-таки мыслить «общечеловеческими», «глобальными» категориями, вырвавшись из узкого мирка своих «национальных квартир»! Помощь «голодранцам» по подъёму их образования и культуры невероятно ускорит прогресс всей земной цивилизации, и это сторицей обернётся, в том числе, и народам-донорам. В данный момент из шести миллиардов населения Земли, по меньшей мере, пять миллиардов лишены доступа к качественному образованию. Если это позорное положение исправить, то раскрываемость гениев в масштабах всей планеты возрастёт, при самом грубом подсчёте, в шесть раз – только лишь за счёт предоставления 5/6 землян возможности проявить свои природные способности!

А это, в свою очередь, означает, что в шесть раз чаще, чем сейчас, будут делаться выдающиеся научные открытия, в шесть раз быстрее станет продвигаться технический прогресс. Вот так коммунизм действительно способен высвободить колоссальные интеллектуальные силы, дремлющие в настоящее время.

Капитализм же, напротив, ведёт к интеллектуальной и духовной деградации человечества; он задерживает рост человеческого производственного потенциала, препятствует воспроизводству развитой рабочей силы, причём не только в бедных, но и в богатых странах. Возьмём для примера Соединённые Штаты – капиталистическую державу №1. Сами американцы бьют тревогу по поводу ужасающего отупления своего подрастающего поколения! Уровень знаний школьников и выпускников школ катастрофически снижается, и Америке буквально грозит превращение в нацию дебилов! Одно только её спасает: наплыв талантливых иммигрантов из более бедных стран, где возможностей для учёбы меньше, но зато есть горячее желание учиться.

И всё это – в богатейшей стране мира, в стране, которая справедливо гордится своими университетами и научными центрами! В стране, занимающей первое место в мире по уровню компьютеризации и обеспеченности Интернетом! Казалось бы, здесь есть все материальные условия для раскрытия человеческого потенциала! Но, видимо, большие деньги и ультрасовременная техника – ещё не самое главное. Они бессильны решить задачу производства высоких знаний в затхлой атмосфере капитализма, губящего и подавляющего потенциальных гениев в самом зародыше!

Помимо прочего, к интеллектуальной деградации буржуазного общества ведёт типическая именно для капитализма узкопрофессиональная ограниченность. Буржуазный человек учится с одной лишь целью: хорошо овладеть профессией и зарабатывать благодаря этому как можно больше денег. Учёба полностью подчинена этой сугубо утилитарной задаче. Поэтому буржуазный индивидуум без остатка сосредотачивается на изучении предметов, имеющих самое непосредственное отношение к его будущей профессии, отбрасывая в сторону всё остальное, как «ненужное» и мешающее осуществлению поставленной цели. Он сознательно ограничивает свою личность ради наивысшей в буржуазном обществе ценности – Денег.

Наиболее полно такое буржуазно-утилитарное отношение к учёбе проявляется как раз в Америке. Американцы рассуждают по-буржуазному здраво: если молодой человек решил стать, скажем, компьютерщиком, то на кой ляд ему нужны биология, география или астрономия! Или, тем более, философия с её витаниями в облаках высоких материй! Ему следует полностью сконцентрироваться на математике и, возможно, на физике, а от того, что он будет знать, к примеру, как называется столица Португалии, он лишнего цента не заработает. Для этого существуют другие столь же ограниченные профессионалы, которые знают назубок все страны и столицы, но понятия зелёного не имеют, что такое интеграл и как работает компьютер.

Многим кажется, что такого рода узкий профессионализм полезен. И в нашей стране американская школьная система встречает немалое одобрение в среде «западно-ориентированной» «интеллигенции». На самом же деле пользу приносит лишь профессионализм, дополненный широтой общих знаний и общей культуры. Только широкий кругозор – разумеется, при наличии глубоких профессиональных познаний – даёт человеку способность творчески мыслить, генерировать оригинальные идеи и находить неординарные решения. Человек же, ограничивший себя сугубо узкопрофессиональными знаниями, возможно, и становится знатоком своего дела, но он неизбежно мыслит стандартно, схематично. Его ум заключён в рамки банальных истин и тривиальных решений, и выскочить за эти рамки крайне сложно.

Так или иначе, узкая специализация уродует человека, превращает его в односторонне развитое, ущербное существо. Любая специализация обедняет человека физически и духовно, лишает его цельности, обращает в индивида с «мозаичным мировосприятием», не способного видеть и понимать мир в его целостности и многообразии. В конечном счёте, такой индивидуум лишается духовной свободы.

И это в равной мере относится и к специализации на выполнении определённых комплексов движений рук, и к специализации на некоторой мыслительной деятельности. Интеллектуализация труда в эпоху НТР ничего здесь принципиально не меняет. Человек с несоразмерно, несбалансированно развитыми знаниями – современный специалист-интеллектуал – такой же урод, как и человек с несоразмерно развитыми мышцами и практически полным отсутствием всяких научных знаний – «классический» рабочий. И того, и другого уродует капиталистическое разделение труда, причём первый урод, несмотря на наличие у него «интеллекта», вовсе не представляется более «привлекательным» в сравнении со вторым. Даже более того, его уродливость проявляется ещё более выпукло! Урод-интеллигент, не сознающий своей ущербной ограниченности, но кичащийся «интеллигентностью» и «знаниями», воочию предъявляет своё уродство, когда начинает с умным видом рассуждать о вещах, в которых ничего не смыслит. О политике, например. Ему кажется, что статус «интеллектуала» даёт ему право рассуждать обо всём на свете и высказывать свою авторитетную точку зрения, хотя, в сущности, во всех областях, выходящих за границы его профессиональных познаний, он – полный профан. И в минуты «мудрствования» такой интеллектуальный урод выглядит ещё более безобразно, нежели самый забитый урод-рабочий, не способный рассуждать вообще ни о чём!

При машинном способе производства с уродующим воздействием разделения труда на человеческую личность можно было ещё как-то мириться. Личность тогда приносилась в жертву производительности труда, и можно однозначно утверждать, что в то время, на том уровне производительных сил, узкая специализация работников сыграла положительную роль в развитии общественного производства. При ручном и машинном технологических способах производства рост общественного богатства необходимо связан со всё более узкой специализацией работников и их однобоким развитием.

Но вот в «информационную эру» узкая специализация становится тормозом развития производительных сил. Теперь от работника объективно требуются как раз разносторонность, широта знаний и навыков, широта мышления. Информационный способ производства нуждается в работниках с широким кругозором; труд же «узких спецов» делается всё менее эффективным и продуктивным. Однако в рамках капиталистического строя преодолеть узко-ограниченный профессионализм невозможно; это – типично капиталистическое явление, противоречащее объективным потребностям современного производства («экономики знаний») и неустранимое самыми правильными реформами в сфере образования. Ведь работникам приходится конкурировать между собой на рынке рабочей силы, где покупатели обращают внимание, прежде всего, на узкопрофессиональные знания; и именно эта конкуренция заставляет претендентов на рабочие места замыкаться на усвоении сугубо профессиональных знаний (знаний-товаров!) в ущерб общему развитию.

Кроме того, и это – самое главное, буржуазный класс и государство, представляющее его интересы, совершенно не заинтересованы в том, чтобы пролетарии разносторонне развивали свою личность. Именно так: капиталисты заинтересованы в хороших узких специалистах, чей труд приносил бы прибавочную стоимость, – но только не во всесторонне развитых личностях. Ибо человек, получивший всестороннее развитие, непременно начинает думать не только о своих сугубо профессиональных проблемах, не только о том, что может принести ему заработок и какую-то «пользу», но и о проблемах мировоззренческих. Преодолевший профессиональную узость пролетарий становится на путь размышлений о мироустройстве, о своём положении в нашем «лучшем из миров», о своих подлинных классовых интересах.

Если же он к тому же начинает проявлять интерес к философии, политэкономии и прочим ненужным и вредным для него с точки зрения буржуа наукам, то тут и до марксистской крамолы недалеко! Вот почему буржуазия и её государство делают, и всегда будут делать всё от них зависящее, дабы широкие пролетарские массы всегда оставались лишь массами ограниченных «хороших специалистов», массами однобоко развитых уродов. Потому-то и радикальная реформа системы образования, призванная расширить личность учащегося, в рамках буржуазного общества, наверное, невозможна. Только коммунизм способен создать систему образования, адекватную потребностям современного производства. И превосходство коммунистической системы образования над буржуазной будет со временем становиться всё более очевидным и будет давать коммунизму сильнейший козырь в борьбе со старым строем.