Неожиданно я получил подтверждение верности моих взглядов на перспективы капитализма от человека очень авторитетного, но, казалось бы, бесконечно далёкого от марксизма, – от самого Джорджа Сороса. В 1998 году в США вышла его книга под красноречивым названием «Кризис мирового капитализма». И в этой работе маститый финансовый зубр пишет порою вещи, прямо противоположные всему тому, что внушают нам наши идеологи рыночных реформ. Прежде всего, Сорос признаёт, что «Маркс и Энгельс 150 лет назад дали очень хороший анализ капиталистической системы». Затем он прямо говорит, что при капитализме производство всецело подчинено закону максимальной прибыли, и закон сей имеет для капитализма самые пагубные следствия. Даже более того, Сорос подчёркивает, что никогда ещё раньше стремление к получению наибольшей наживы не играло в жизни буржуа столь большой роли, а истинные человеческие ценности не вытеснялись так цинично погоней за деньгами!
Отсюда Сорос делает совершенно правильный вывод, что капиталистическая система вовсе не является устойчивой и вечной, как нас уверяют её поборники, а, напротив, становится всё более нестабильной и неуклонно движется к своему саморазрушению. «Вера в капитализм по модели свободного предпринимательства глубоко ошибочна», – говорит он. «Сама капиталистическая система не демонстрирует тенденции к равновесию». «Рыночные силы, если им предоставить полную власть, даже в чисто экономических и финансовых вопросах, вызывают хаос и в конечном итоге могут привести к падению мировой системы капитализма».
А как вам нравятся взгляды Сороса на буржуазную демократию? «Существует широко распространённая вера в то, что капитализм определённым образом ассоциируется с демократией в политике. Историческим фактом является то, что страны, образующие центр системы мирового капитализма, являются демократическими, но этого нельзя утверждать в отношении всех капиталистических стран, находящихся на периферии системы. По существу, многие заявляют, что необходима некоторого рода диктатура, чтобы привести в движение экономическое развитие [Sic! – К. Д.]. Экономическое развитие требует накопления капитала, а это, в свою очередь, требует низких зарплат [!] и высоких уровней сбережений. Этого положения легче достичь автократическому правительству, способному навязать свою волю людям, чем демократическому, учитывающему пожелания электората. …В утверждении, что капитализм ведёт к демократии, кроется некая фундаментальная проблема. В системе мирового капитализма отсутствуют силы, которые могли бы толкать отдельные страны в направлении демократии. Международные банки и многонациональные корпорации зачастую чувствуют себя более комфортно с сильным, автократическим режимом [!]». Нам ежечасно всучивают мысль, будто капитализм (сиречь «рыночная экономика») чуть ли не тождественен демократии. А Сорос возьми и назови одну из глав своей книги: «Капитализм versus [против] демократии»!
Разумеется, Сорос вовсе не прозрел в одночасье, как фанатичный иудей и ярый гонитель христиан Савл, ставший апостолом Павлом, и не заделался истовым коммунистом. Напротив, он готов сделать всё возможное, чтобы сохранить капитализм и не допустить коммунистической революции. В книге Сорос предлагает свои рецепты спасения «открытого общества», состоящие в основном в усилении вмешательства государства и наднациональных структур мировой буржуазии в экономическую жизнь. Но при этом Сорос констатирует очевидный факт, что капитализм прогнил до самого основания и никакой исторической перспективы не имеет.
Я, безусловно, не могу испытывать симпатии к людям вроде Сороса. Он – представитель того слоя паразитической финансово-спекулятивной буржуазии, который я ненавижу всеми фибрами своей души. Но этот человек заслуживает уважения – как умный и хитрый противник. Нельзя не признать при этом, что он проявил себя добросовестным и честным мыслителем. В отличие от большинства наших высокоучёных либералов, вчерашних «верных марксистов-ленинцев», Сорос называет вещи своими именами, а не придумывает нелицеприятным словам трусливые эвфемизмы. Когда он говорит о капитализме, он так и говорит: капитализм. И Сорос нашёл в себе немалое мужество признать, пусть даже не последовательно и с оговорками, – мол, всё ещё можно поправить, всё ещё можно спасти путём чрезвычайных мер, – что капитализм не вечен, не «бессмертен», что он неминуемо должен погибнуть.
Для нас признания г-на Сороса важны по двум причинам. Во-первых, он – не коммунист, а насупротив – самый что ни есть махровейший антикоммунист. Поэтому его книгу никак не причислишь к «лживой коммунистической пропаганде», к тем «сказкам, которые распространяют коммунисты со времён Маркса». А во-вторых, кто, как не Сорос, лучше всего информирован о состоянии мирового капитализма, о состоянии финансового рынка и происходящих в этой системе процессах?
Я имею в виду осведомлённость об истинном положении дел, а не ту полуправду, что мы ежедневно получаем из газет и с телеэкрана. Это какой-нибудь старый коммунист Иван Петрович, живущий в глухой российской глубинке, понятия зелёного не имеет, что же в действительности творится в Мире, за пределами его узкого мирка. И потому, когда он выступает на собрании или митинге, он, произнося, как заклинания, слова о неизбежности гибели капитализма и победы коммунизма, аргументирует их только лишь своею классовой ненавистью. В лучшем случае он может процитировать работы классиков, написанные, увы, не сегодня и даже не вчера…
Некто К. Дымов, тоже живущий, в общем-то, в провинциальном городе, далёком от основных мировых центров, пытается, в отличие от Ивана Петровича, понять сегодняшний капитализм. Пытается анализировать современное положение дел холоднокровно, не поддаваясь на эмоции. Но и он вынужден довольствоваться только теми крохами информации, которые он может почерпнуть из телевизора или Internet'а. И потому К. Дымов, когда ему недостаёт «фактажа», тоже, очевидно, нет-нет, да и отходит от строгой науки и скатывается на эмоции. Ведь им тоже движет классовая ненависть и желание покончить скорее с распроклятым капитализмом!
А вот г-н Сорос знает о положении дел, так сказать, из самого первоисточника. Для него не существует тайн, если вопрос касается состояния финансового рынка. Он абсолютно точно ведает, насколько обеспечена та или иная валюта. Сорос прекрасно осведомлён насчёт того, какова истинная цена «голубых фишек», и насколько платёжеспособно то или иное государство. И когда он говорит о «неминуемом распаде капиталистической системы», он знает, о чём говорит. Сорос врать не станет! И верить ему в этом вопросе можно «на все сто пудов», поскольку г-н Сорос на мировых финансах такую собаку съел – целого ротвейлера. …Или даже мастифа!
...
...
Капитализм – это социально-экономическая система, которой органически присущи нестабильность, хаотичность развития. Такие понятия, как «устойчивость», «уверенность в завтрашнем дне», с ним просто несовместимы, поскольку при этом строе действует экономический закон анархии производства. Раз уж производство организуется не на плановой, а на стихийной основе, организуется в порядке частной, несогласованной ни с кем инициативы, организуется не для общей пользы, а единственно ради личной наживы, то открывается самое широкое поле для случайностей. Случайности эти рождены действием неподконтрольных людям «рыночных» сил и несут угрозу жизненным интересам всех без исключения людей.
Нет и быть не может абсолютно надёжных и «вечных» фирм. Любая компания может обанкротиться и уйти в небытие – это наглядно показали такие события последнего времени, как, скажем, банкротство самой знаменитой авиакомпании “Pan-American” или скандальный крах итальянского гиганта «Пармалат», наделавшего долгов на 18 миллиардов! Ни один банк или паевой фонд не может дать вам стопроцентную гарантию, что ваш вклад не «сгорит» вместе с ним, и т.д. Вот почему ни один индивидуум, коему посчастливилось жить в капиталистическом обществе, не может чувствовать полную уверенность в завтрашнем дне. Всё крайне зыбко и неопределённо. Даже если ты – самый умный, самый богатый, самый успешный, ты не можешь зарекаться, что не окажешься однажды в ночлежке или под мостом.
Как ни издеваются «демократы» – вчерашние «пламенные коммунисты» и «комсомольцы» – над социалистическим образом жизни, но даже при том несовершенном и незрелом социализме, что был в СССР, у человека была твёрдая уверенность в «обеспеченном завтра». В Союзе каждый был уверен в том, что всегда будет иметь оплачиваемую работу, крышу над головой и наваристый суп в тарелке. А капитализм может вам гарантировать разве только тарелку супа в ночлежке!
Однако капитализм не просто внутренне неустойчив, нестабилен по природе своей. Его нестабильность неуклонно возрастает, возрастает в силу действия объективных причин. Прежде всего: Развёртывание научно-технического прогресса усиливает анархию капиталистического производства, обусловливает резкие и непредсказуемые структурные перестройки экономики, сокращает, «обостряет» и деформирует капиталистический цикл. Усиление анархии производства проявляется, в частности, в наблюдаемых ныне резких (и практически непредсказуемых!) колебаниях цен на энергоносители, чёрные и цветные металлы и прочее сырьё, – дополнительно усиливаемых спекулянтами, а также политической нестабильностью.
Рост «производства нового», «убыстрение ритма жизни», переменчивость всего и вся, эфемерность информационного капитала вызывают постоянную «смену власти» на «Бизнес-Олимпе», учащение банкротств, увеличение частоты и резкости колебаний курса акций и т.п. Конечно, здесь многое зависит от деловых качеств тех людей, что стоят у руля той или иной компании – от их знаний, интуиции, способности воспринимать и правильно оценивать новое. Поэтому одни фирмы быстро и безболезненно приспосабливаются к переменам и даже обогащаются на них, а другие впадают в кризис и гибнут. Однако неправомерно всё объяснять лишь личными качествами управленцев, игнорируя объективные законы и имманентные изъяны капитализма. Конкретные фирмы, может быть, и разоряются из-за неверных действий конкретных руководителей. Но вообще разорение компаний происходит – и происходит по мере развития капитализма всё чаще и со всё более пагубными для общества последствиями! – в силу действия объективных законов капитализма, отменить которые не может ни один буржуазный умник, будь он хоть семи пядей во лбу.
Итак, с одной стороны мы имеем невиданную динамику хозяйственной жизни, частые и резкие перемены, растущую неравновесность и переменчивость рыночной конъюнктуры – в общем, имеем «стабильную нестабильность» капиталистической экономики. С другой стороны, мы имеем фантастически развитую кредитную систему; полное господство акционерной формы организации предприятий и засилье финансового капитала, повелевающего промышленностью; широчайший и технически великолепно организованный рынок ценных бумаг. Всё это создаёт предпосылки для небывалого развития спекулятивного капитала, намного более мобильного и гибкого (и более хищного!), нежели инертный, «закреплённый» надолго в конкретных предприятиях, в конкретных средствах производства, реальный капитал.
Слова «спекулянт», «спекуляция» восходят к латинскому “specuntio” – «предвижу». Самый характер сегодняшней капиталистической экономики обусловливает быстрое развитие бизнеса, основанного на предвидении, вернее – на попытках предвидеть изменения конъюнктуры. Чтобы приспособиться к частым и резким переменам и заработать на них, капиталисты вынуждены заниматься спекуляцией! Они вынуждены избавляться от товаров, ценных бумаг и валют, которые могут упасть в цене вследствие смены конъюнктуры, и покупать товары, бумаги и валюты, которые обещают «взлететь», – они вынуждены вести эту игру, бесполезную для общества и направленную лишь на перераспределение прибавочной стоимости. Соблазн «удариться во все тяжкие» и заняться спекуляцией возрастает и оттого, что средняя норма прибыли опустилась до беспрецедентно низкой отметки, и практически только спекуляции позволяют сегодня денежным капиталистам быстро обогащаться.
Сейчас в мире господствует финансовая олигархия, персонифицирующая финансовый капитал – чисто спекулятивный капитал, не имеющий чёткой, конкретной, прочной «привязки», оторванный от реального производства. Господа, его представляющие, даже заводы и фабрики презрительно называют «производственными площадками», подчёркивая этим, что реальное производство служит им лишь придатком для их банков и холдингов! «Раздутый» фиктивный капитал властвует над реальным капиталом; отношения собственности конкретных лиц на средства производства опосредуются пресловутыми бумажками, которые легкотекучи, совершенно не привязаны к хозяевам и могут с необычайной лёгкостью менять их.
Биржа всё более превращается в средоточие чисто спекулятивной деятельности, абсолютно оторванной от реальных потребностей общества. Так, на товарных биржах завершилась эволюция от преобладания сделок на реальные товары к преобладанию форвардных и, далее, фьючерсных сделок. Говоря простыми словами: нынче на товарных биржах торгуют преимущественно ещё не произведёнными товарами, продают шкуры неубитых медведей и дырки от ещё не выпеченных бубликов. Впрочем, эти продукты, как потребительные стоимости, часто совершенно не интересуют покупателей; товары на бирже обычно покупаются единственно с целью выиграть на предполагаемом их вздорожании. Партии ещё не произведённых, несуществующих в природе, «виртуальных» товаров многократно переходят из рук в руки, вследствие чего объёмы сделок на товарных биржах мира (скажем, на зерновых биржах) часто в несколько раз превышают всё мировое производство данных продуктов!
На фондовых биржах также преобладают фьючерские сделки: спекулянты играют на предполагаемых колебаниях курса ценных бумаг и изменениях биржевых индексов. В эту игру втянулись и банки. Они не только сами вкладывают заимствованные средства в ценные бумаги и выступают, фактически, главными биржевыми игроками, но и кредитуют биржевые операции спекулянтов, подстёгивая их, нагнетая ажиотаж и изменяя котировки в нужном для себя направлении. Как же далеки нынешние банки от их исторически первичной функции кассиров буржуазии!
И иностранная валюта на валютных торгах покупается, как правило, не для обслуживания реальных внешнеторговых операций, а именно для спекуляции, используется, как объект грандиозной игры, не приносящей обществу никакой пользы, а лишь одни бедствия. В общем, современный капитал – это по преимуществу спекулятивный капитал, «виртуальный» капитал, и при этом – капитал, чудовищно «раздутый» и могущий оттого лопнуть в один момент, словно мыльный пузырь; могущий «сдуться» во много раз, оставив разорёнными миллионы рантье.
Всё это – чрезвычайно нездоровые тенденции, и все, даже самые отъявленные трубадуры существующего строя, отлично понимают, какую опасность для капитализма несёт растущее доминирование и раздувание «виртуального» капитала. Понимают, что эта тенденция может привести к таким «чёрным понедельникам», что мало не покажется! Разумеют, да ничего поделать не могут, ибо эта тенденция есть одно из неизбежных проявлений загнивания капитализма, и «отменить» её не в силах никому. Особо отмечу: рассматриваемая тенденция действует с самого начала монополистической стадии развития капитализма, но она резко усилилась в последние десятилетия, при переходе к новому технологическому способу производства.
У конкретных средств производства ныне, как правило, нет постоянных конкретных хозяев; их владельцы – спекулянты и финансовые паразиты, которых волнует единственно «быстрая» (именно: быстрая!) прибыль вне всякой связи с производством потребительных стоимостей. И поскольку современный капитал не имеет прочной «привязки» и оторван от проблем реального производства, то вряд ли можно ожидать от него честности и ответственности перед кем-либо. Сама природа современного капитала создаёт отличную питательную среду для спекуляций и всевозможных финансовых махинаций, а следовательно, усиливает нестабильность, обусловливает учащение банкротств и разного рода скандалов, делает вложение денег в ценные бумаги всё более рискованным и ненадёжным.
Давайте перенесёмся лет этак на 150 назад, когда АО ещё не было главенствующей формой капиталистического предприятия, монополии только зарождались, и реальное производство ещё не попало в лапы биржевых спекулянтов, и представим себе типичное капиталистическое предприятие тех лет, такую себе фирму «Кац и сын». Уже из названия видно, что её владелец – конкретный капиталист по фамилии Кац, у которого имеется сын-наследник. Это – семейное дело Кацев; хозяин и его сын лично управляют фирмой, живут прибылью с неё и связывают свою жизнь только с ней. Многие современные крупнейшие корпорации, кстати, начинали с таких вот фирм, имевших поначалу единственного конкретного собственника (таковы «Боинг», «Форд», «Леви Стросс» и т.д. – они и названы именами их основателей).
Поскольку капитал, а вместе с ним жизнь и благополучие Каца, привязаны исключительно к данному предприятию и поскольку после его смерти фирму унаследует его любимый сын, Кац обязан нести полную ответственность за свою фирму. Кац прекрасно понимает, что, если он будет выпускать некачественный товар, «химичить», обманывать клиентов и контрагентов, в общем, вести бизнес нечестно, – а соблазн поступать так, ради получения сиюминутной сверхприбыли, не даёт покоя ни одному капиталисту, – то он быстро вылетит в трубу. Он растеряет репутацию и клиентов, обанкротится и станет нищим. А его сын останется не только без наследства, но ещё и получит на всю жизнь подмоченное реноме. И если даже Кац после ликвидации старой фирмы вложит нажитые бесчестным путём деньги в какое-нибудь новое предприятие, то все будут говорить: «А, это фирма того самого Каца – жулика и афериста». И никто больше не захочет иметь с Кацами каких-либо дел…
В те славные, но, увы, давно минувшие, времена индивидуальный капитал имел чёткую и конкретную «привязку», и это обстоятельство делало бизнес относительно честным и ответственным. Тогда капиталисты – конкретные индивидуальные капиталисты – должны были высоко держать марку своего предприятия, заботиться о качестве продукции, блюсти своё честное имя и т.д. Именно потому, что это были их предприятия, их до гробовой доски; именно потому что судьба предприятия и судьбы конкретного капиталиста и его наследников были неразрывно, намертво связаны.
А теперь вообразите себе нынешнего потомка того Каца – крупного финансиста, спекулирующего ценными бумагами. Вот он вложил часть своего денежного капитала в пакет акций некоей корпорации. Он их купил навсегда? Собирается ли он всенепременно передать эти акции в наследство своему сыну? Отнюдь. Он купил их лишь временно и готов в любой момент отделаться от них. Его капитал, повторяю, не имеет чёткой «привязки»; в любой момент финансист Кац может перебросить свой капитал в другое место, продать имеющиеся акции и приобрести новые.
Заинтересован ли Кац в том, чтоб его корпорация всегда процветала, чтоб она была «вечной»? Заинтересован ли он в том, чтобы «держать марку» и блюсти своё реноме? Защитники частной собственности ответили бы на эти вопросы положительно. А как же! Ведь частник, в отличие от «государства», всегда заботится о качестве продукции, о сервисе и т.п., и потому, мол, при капитализме качество и обслуживание непременно лучше! Вот только господа апологеты не понимают (или не хотят понять) природы нынешнего капитала и по-прежнему разумеют (или навязывают нам такое разумение?) под капиталистом того самого классического «частника», лично руководящего работами в цеху или стоящего за прилавком магазинчика.
А ведь современный капиталист-спекулянт от того «частника» отличается разительно; это отличие куда больше, чем, например, отличие между современным и «классическим» рабочими. Раз уж капиталист «нынешней генерации» приобрёл акции предприятия временно, ситуативно, то «марка» и прочие понятия старой предпринимательской этики его мало обходят. По большому счёту, он заинтересован лишь в том, чтобы получить сиюминутно хорошие дивиденды, поднять курс акций и в тот момент, когда этот курс достигнет своего пика, выгодно продать их. А после этого «его» фирма пусть хоть сразу разваливается! Да и не «его» эта фирма, по сути!
Цель определяет и метóду. Дивиденды и курс акций можно повысить, например, снизив издержки производства в ущерб качеству продукции. Покупатели ведь не сразу разберутся, что к чему, а к тому времени у фирмы будут уже другие владельцы, имевшие глупость купить по завышенной цене «высокодоходные» бумаги. И уже эти новые хозяева будут озабочены поддержанием «марки», восстановлением честного имени компании и т.д. Также можно сфальсифицировать сведения о доходах компании, завысить прибыль в финансовых отчётах и, тем самым, тоже поднять курс акций. Про такого рода аферы мы в последнее время много наслышаны…
Вот так и действуют господа финансисты: купил акции – «раздул» их – продал – вложил капитал в другие бумаги. Делают деньги «из ничего». Занимаются чертовски полезными для общества играми на бирже. Может ли от такого рода спекуляций и махинаций пострадать реноме бизнесмена? Вовсе нет!!! Пострадать может лишь репутация конкретного индивидуума-капиталиста, владельца конкретных заводов, газет и пароходов, но не репутация обезличенного финансового капитала, «портфеля с бумагами», не связанного прочно и надолго ни с чем реально осязаемым!
Капитал, сколоченный нелегальными или полулегальными путями, или вполне законной, но порицаемой честной общественностью спекуляцией, всегда может без особых сложностей, «инкогнито», быть вложенным в новые акции, растворившись в безликой массе бумажек, принадлежащих бог весть кому… На худой конец, можно оформить акции на подставных лиц или на фирму, зарегистрированную в «оффшоре», или замести «следы присутствия» путём создания какого-нибудь холдинга, через хитроумную «систему участия». Изощрённых способов остаться незамеченным и незапятнанным придумано невообразимое множество. И вряд ли в отношении сегодняшнего финансиста-спекулянта Каца, загубившего компанию А и благополучно вложившего нажитый капитал в пакет акций компании В, кто-то скажет: «Это – компания того самого Каца – жулика и афериста». Потому что обычно никто толком и не знает, кому принадлежала компания А и кому отныне принадлежит компания В! Во всяком случае, уж точно не самому Кацу она принадлежит, а неким «акционерам», или «инвесторам», или каким-то «финансовым группам»!
Да, громадные проблемы порождаются тем обстоятельством, что капитал становится вездесущим и «невидимым», совсем как самолёты «Стелс», а значит, становится особо опасным для окружающих, ибо ждать от него можно чего угодно!
А вкупе с финансистами действуют, в качестве соучастников спекуляций и махинаций, топ-менеджеры, эти «пролетарии уютных кабинетов». Хотя, вроде бы, уж они-то обязаны беречь своё честное имя – кто ж потом возьмёт на работу менеджера, допустившего разорение вверенной ему компании!? Но всё дело в том, что наёмные руководители высшего звена на свои «скромные пролетарские» жалования покупают крупные пакеты акций, входя, тем самым, в сонм тех же финансистов-спекулянтов. А, значит, у них появляется тот же интерес, что и у профессиональных игроков. Поэтому они так легко сходятся и орудуют заодно. Да, репутация менеджера может быть навсегда утеряна, но при этом нечистый на руку управленец получает хороший куш от перепродажи своих акций плюс взятку от «компаньонов». А заработанные таким путём деньги можно затем снова и снова вкладывать в ценные бумаги. И работать в качестве наёмного менеджера в дальнейшем ему уже и не придётся.
Итак, капитал становится – закономерно становится! – всё более спекулятивным, всё более нечестным и всё менее ответственным, всё более склонным к аферам. Максимальная прибыль является самоцелью всякого капиталиста, но если классический капиталист-промышленник ещё вынужден ради получения прибыли заботиться об удовлетворении потребностей общества, то капиталисту-бумаговладельцу даже этого делать не обязательно. Его дело – покупать и продавать бумаги, играть на разнице курсов, на повышение или понижение, короче, бороться со своими собратьями-коллегами за право ухватить больший кусок прибавочного продукта.
На наших глазах крупный капитал окончательно сгнил и превратился в силу, враждебную уже не только пролетариату, но практически всему обществу – всему обществу, за исключением самой финансовой олигархии и кучки её подручных. В последнее время громкие скандалы, связанные с махинациями в крупных корпорациях, следуют один за другим. Но это – только вершина айсберга; ведь раскрывается жалкий процент афер и то, наверное, только в тех случаях, когда махинаторы действуют особенно нагло или же их действия затрагивают интересы каких-нибудь могущественных кланов. А самые крупные «рыбы», думается, уходят от ответственности и продолжают мутить воду в безбрежном финансовом океане.
Путём махинаций, путём спекулятивной игры крупные буржуа умножают свои капиталы. А остальное население, и не один лишь пролетариат, остаётся в проигрыше. «Маленькие люди» проигрывают дважды – и как потребители теряющих качество из-за погони за снижением издержек производства продуктов потребления, и как мелкие акционеры, становящиеся наивными жертвами биржевых комбинаций. И даже трижды, если прибавить к этому: и как работники, увольняемые из компаний при их «реструктуризациях». Именно: от спекуляций и афер всё больше страдают «маленькие люди». Ведь число людей в империалистических странах, располагающих акциями, сильно возросло в 80 – 90-е годы. В США в 1999 году 48% населения держали ценные бумаги либо непосредственно, либо посредством инвестиционных фондов, тогда как в 1983 году таких людей было всего 19%. И как раз мелкие акционеры – средние и мелкие рантье, рабочие и служащие, – составляющие главную массу держателей бумаг, в основном и разоряются во время крахов.
Однако помимо того, что крупный капитал, выродившись в чисто спекулятивный капитал, утратил прочную «привязку» к конкретным средствам производства, он окончательно потерял ещё и «географическую привязку». Теперь денежные капиталы могут перемещаться из страны в страну с неимоверной лёгкостью. Перемещение миллиардов долларов способно осуществляться в самые кратчайшие сроки, буквально «тремя нажатиями клавиш на клавиатуре». Или вообще «одним лёгким движением “мыши”». Капиталы могут быстро и легко притекать в некоторую страну, наполняя её жизнью; и столь же легко и внезапно утекать оттуда, что ведёт к развалу там кредита и денежного обращения, к подрыву доверия потенциальных инвесторов и кредиторов, к массовым разорениям и дефолту, отчего казавшиеся вполне благополучными страны превращаются вскоре в разорённые пустыни.
Растут потоки т.н. «горячих денег» – спекулятивных денежных капиталов, кочующих из страны в страну в поисках наиболее доходного приложения. Это означает, что целые страны, целые многомиллионные нации становятся беззащитными перед лицом финансовых спекулянтов, способных, опять же, «одним движением “мыши”» разорять миллионы людей и лишать их средств к существованию. Весь мир стал заложником спекулянтов-финансистов. Полная утрата капиталом «географической привязки» ведёт к сильнейшей дестабилизации мирового финансового рынка, ко всё более частым региональным финансовым кризисам. Такого рода опустошительные кризисы, спровоцированные комбинациями спекулянтов, а также кредитно-денежной политикой империалистических держав, обеспечивающей интересы финансовой олигархии, во второй половине 90-х стали совершенно обыденным явлением: мы их наблюдали в Юго-Восточной Азии, в Бразилии, Мексике, Аргентине… Но мир-то стал единым, глобализованным, и финансовый кризис в мало-мальски крупной стране неминуемо расстраивает финансовую систему всего мира!
Спекулятивный капитал представляет всё же особую опасность именно для экономик слаборазвитых – «новых индустриальных» и аграрных – стран, тогда как развитые страны в этом отношении менее уязвимы. И дело тут не только в том, что эти страны являются основными «портами приписки» спекулятивного капитала, а он предоставляет работу и возможность безбедно существовать миллионам «белых воротничков», обслуживающих его движение. Важнее то, что слаборазвитые страны особенно страдают из-за их невыгодного места в международном разделении труда.
Спекулятивный капитал ищет быстрых прибылей. И как раз хозяйственная специализация развитых стран такова, что на их территории он скорее может получить такие быстрые прибыли. Все новинки, все новые отрасли производства, новые товары и т.д., как правило, появляются на Западе, идут отсюда. Когда возникает новая отрасль или начинает выпускаться новый товар, то в течение некоторого времени в этой отрасли капиталисты получают сверхприбыли, намного превышающие среднюю норму прибыли. Вложение капитала в компанию, обладающую монополией на производственную информацию, часто чрезвычайно прибыльно. Оно сулит большие и скорые прибыли. Можно даже сказать, что в сфере информационного производства спекулятивный капитал часто даже и не является «столь уж спекулятивным».
Напротив, экономика индустриальных и, тем паче, аграрно-сырьевых стран основана на традиционных отраслях вещественного производства. Капитал, вложенный в них, может рассчитывать лишь на среднюю прибыль, что совсем не устраивает спекулятивный капитал. Кроме того, инвестиции в промышленное, вещное, особенно же – в горнодобывающее, производство обычно окупаются медленнее.
Как только где-нибудь в Америке или Европе возникает новая многообещающая отрасль (например, в недавнем прошлом – Internet, сотовая телефония и т.д.), денежный капитал всего мира устремляется, привлекаемый запахом быстрых и больших прибылей, в эту новую отрасль – здесь начинается бум, ажиотаж, чрезвычайное «раздувание» акций. И, при этом, соответственно, капитал выводится из компаний «традиционной промышленности», которая базируется всё больше в отсталых странах, – а это вызывает там большие экономические потрясения.
Вдобавок, резкий отток «горячих денег» с «мировой периферии» может быть вызван и действиями центробанков западных стран (в особенности – Федеральной резервной системы США), а именно – повышением ими учётной ставки, что стимулирует приток капитала извне. Манипулирование учётной ставкой позволяет регулировать экономику и решать внутренние проблемы, но решаются они часто в ущерб интересам других стран. Хотя, опять же, последствия таких манипуляций непредсказуемы и могут бумерангом ударить по самим империалистическим странам.
…Крупным финансово-спекулятивным капиталом сейчас недовольны многие. И это вполне естественно. Слишком уж заметна для общественности его паразитическая, антиобщественная натура, которую никак не прикроешь личиной «капиталиста-трудяги», занятого организацией производства на его частном заводе. Слишком уж явны его махинации, слишком очевиден ущерб, наносимый им обществу.
Борьба с засильем финансового капитала, с засильем монополий, равно как и борьба с «глобализацией», не может быть ничем иным, как борьбой с капитализмом вообще.
И в этой борьбе нам, сами того не ведая, помогают эти же самые олигархи-спекулянты, которые в безумной погоне за барышом, в маниакальном стремлении установить своё тотальное господство, раскачивают лодку, в которой сидят. Именно это, очевидно, имеет в виду Сорос, один из них – самый умный и проницательный, – когда говорит о «неизбежном распаде капиталистической системы».