Еще не был исчерпан семеновский инцидент, как наступил омский.
В ночь на 22 декабря группы вооруженных рабочих-большевиков и других темных элементов освободили из тюрьмы часть арестованных, сделали попытки произвести беспорядок в войсковых частях в городе и временно захватили железнодорожную станцию Куломзино, обезоружив железнодорожную милицию. Вызванные по тревоге части омского гарнизона уничтожили банды преступников, и в городе и его окрестностях установилось полное спокойствие.
Накануне этого выступления в Омске была раскрыта большевистская организация в числе 33 человек, по-видимому, представлявшая собою местный большевистский штаб. План восстания был задуман довольно широко. Предположено было, между прочим, выпустить красноармейцев из концентрационного лагеря и заключенных из тюрьмы. В найденных при аресте штаба бумагах были указания на предположения об организации новой центральной власти. Были намечены члены центрального для Сибири комиссариата.
Несмотря на задержание штаба, план восстания осуществился с абсолютной точностью.
Началось восстание на левом берегу Иртыша, в пригородном поселке Куломзино. Почти одновременно к омской областной тюрьме подошел одетый в серые шинели, вооруженный винтовками отряд численностью около 50 человек.
Отрядом командовал какой-то человек, одетый в черный полушубок с офицерскими погонами.
Командовавший отрядом, подойдя к воротам тюрьмы, постучал и заявил дежурному караульному, что пришла команда солдат, вызванная экстренным распоряжением для усиления караула. Когда привратник отворил дверь, пришедшие набросились на него, свалили с ног, а затем ворвались в караульное помещение тюрьмы и разоружили караул.
Часть отряда затем отправилась на квартиру начальника тюрьмы в сопровождении одного из разоруженных тюремных надзирателей и попросила его выйти в контору, а когда последний вышел к пришедшим, те обыскали его и, задержав, отвели в помещение тюремной канцелярии, где и заперли.
В то же время другая, более многочисленная часть отряда бросилась в помещение тюрьмы, разоружила тюремных надзирателей и, отобрав у них ключи, выпустила 205 арестантов.
Большинство выпущенных принадлежало к политическим заключенным; были, однако, и уголовные.
Около ста человек из бежавших были задержаны в течение следующего же дня.
Опасная попытка побега заключенных в концентрационном лагере была пресечена в самом начале.
Восстание было энергично подавлено. Подавление его произведено было с исключительной жестокостью.
Беспощадный расстрел восставших рабочих объясняется прежде всего обычным раздражением, неизбежным последствием мятежа. Суровый холод сибирской декабрьской ночи способствовал немало ожесточению плохо одетых солдат (обмундирование было в то время очень неважное), и они расправлялись с мятежниками, как со своими личными врагами.
Вмешиваться в распоряжения военных властей при усмирении восстания невозможно.
Но вот восстание подавлено. Происходит вылавливание скрывшихся из тюрьмы. Казалось бы, здесь все должно было войти в нормальное русло суда и законности. Быть может, так и было бы, но страсти разгорелись, ненависть к социалистам обострена, большевики и эсеры расцениваются одинаково - и происходит позорная расправа со случайными жертвам этой больной психологии.
Только что вернувшийся с Востока Иванов-Ринов отдает приказ о предании полевому суду «провокаторов» (приказ 22 декабря 1918 г. № 160). На каком основании он издает такой приказ? Кто дал ему такое право? Не знаю. Но министр юстиции Старынкевич протеста не заявил.
В то же время начальник омского гарнизона генерал Бржезовский издает другой приказ: «Всем незаконно освобожденным из тюрьмы» вернуться. «Всех неявившихся и задержанных после этого - расстреливать на месте».
Оба приказа поощряли к расправе.
Часть бежавших своевременно явилась. Однако ночью к тюрьме подошел отряд и предъявил требование о выдаче некоторых из узников по списку. В числе них были член Учредительного Собрания Фомин, начальник челябинского района Кириенко, колебавшийся, признать или не признать Верховного Правителя, редактор челябинской газеты Маевский, член Учредительного Собрания Девятов и некоторые другие. Они больше не вернулись. Их отвели в загородную рощу и там зверски убили. Труп Фомина носил следы не только огнестрельных ран, но и побоев.
...
Из Парижа немедленно пришел тревожный запрос Маклакова: правда ли? что произошло? А между тем только что пошли за границу известия о беседе адмирала с представителями блока, только создавалось впечатление о поддержке адмирала и теми умеренными демократическими партиями, представителей которых расстреляли затем в загородной роще.
От себя:
Обратим внимание на два момента.
1. Хрустобулочники любят ставить в вину кровавым жидобольшевикам разгон Учредительного собрания. Однако умалчивают о том, что члены оного собрания большевиками были не тронуты, а белыми демократами - расстреляны.
2. Как видим, концлагеря были не только у вышеупомянутых кровожадных жидобольшвиков, но и у благородных белых рыцарей.
