Из Петрограда прибыли посылки и подарки семье от родственников и поклонников. На ящиках, выгруженных с парохода, были надписи: "Литература", "Столовая утварь", "Одежда". Панкратов приказал солдатам доставить груз с пристани в дом. По дороге один ящик выпал, разбился, из него стали вываливаться бутылки со спиртным. Вскрыли остальные ящики - там тоже вино и водка. В Совете и отряде возмутились: во-первых, обман; во-вторых, попустительство комиссара обману. Да еще он заставил солдат перетаскивать на себе алкогольную контрабанду. Вообще же у бывшего царя и без того нет недостатка в спиртном (на обеденном столе у него всегда графин с вином). Солдаты возвратили груз на пристань и вылили содержимое бутылок в Иртыш.
...
Дочери Николая выглядели в Ипатьевском доме здоровыми и оживленными, как, впрочем, и их отец. "По виду его, - свидетельствовал бывший комендант, - никак нельзя было сказать, что он арестованный, так непринужденно весело он себя держал... Доктор Боткин говорил, что Николай Александрович вообще никогда не был таким полным, как во время своего екатеринбургского заключения". Да и по другим (включая белоэмигрантские) описаниям, как и на сохранившихся екатеринбургских фотоснимках тех дней, Николай и его дочери меньше всего похожи на больных или изможденных, даже на усталых. "Царь по внешнему виду был спокоен, ежедневно выходил с детьми гулять в сад... Он по виду был здоров и не старел, седых волос у него не было, а супруга его начинала седеть и была худощава. Она в сад не выходила никогда, только на крыльцо, Иногда на крыльце сидела возле сына... Дети же вели себя обыкновенно и улыбались при встречах с караульными. Разговаривать с ними запрещалось. Неоспоримо во всяком случае то, что за время их заключения в ипатьевском доме никакого издевательства над царем и его семейством не делалось и никаких оскорблений и дерзостей не допускалось".