«Представители союзников, — пишет Астров, - настаивали на объединении всех антибольшевистских организаций и только при этом условии изъявляли готовность поддержать их и их начинания». Астров утверждает далее, что основной интерес союзнических представителей сосредоточивался при этом вокруг вопроса о воссоздании Восточного фронта против Германии (вопреки Брестскому мирному договору). Но совершенно очевидно, что достижение этой задачи было немыслимо без свержения Советской власти.
Контакты союзников с «Правым центром» и «Союзом возрождения» с самого начала и главным образом носили антисоветский характер и преследовали интервенционистские цели. Этому соответствовал и план, разработанный генералом Болдыревым: воссоздать «русскую» (т.е. антисоветскую) армию в каком-либо районе (на востоке или на севере), предварительно защищенном союзническим десантом, т.е. интервентами. В «Правом центре» вполне поддерживали эту идею. По свидетельству Титова, деньги, которые были предложены французским консулом Грена-ром для ее реализации, были приняты.
[Читать далее]Но именно в этот момент (весной 1918 г.) центростремительная сила в лагере контрреволюции начала наталкиваться на силу центробежную. Она исходила из «Правого центра», который «все более загружал себя лицами иногда очень далеко заходящего правого уклона». Астров раскрывает эту расплывчатую формулировку: в руководстве «Правого центра» все более активную роль стали играть такие его «новобранцы», как известные «деятели павшего строя» (царизма) В.И. Гурко и А.Ф. Трепов. Более того, они вступили в переговоры и контакты с Н.Е. Марковым и 2-м, священником Восторговым и другими откровенными черносотенцами. В кругах «Правого центра» укреплялось мнение, что начатая царизмом «война с Германией была крупной ошибкой», что союзники после выхода России из войны не выдержат «напора Германии» и потому отныне следует делать ставку не на Антанту, а на Германию, готовую «низвергнуть власть Советов», только желающую «сделать это руками русских, которым окажет могущественную поддержку».
Такие настроения усиливались известиями, доходившими до Москвы с юга, с оккупированной немцами Украины и с Дона. В Киеве немцы убрали Центральную раду и вручили гетманский пернач своей марионетке — П. Скоропадскому. Такой же германской марионеткой стал донской атаман Краснов. Доходили неясные слухи, что даже непримиримый «германоборец», кадетский лидер Милюков совершил политический кульбит и начал отстаивать «германскую ориентацию», склоняя к тому добровольческих вождей — Алексеева и Деникина. Это было столь неожиданно, что многие слухам не верили, считая их провокацией, а самого Милюкова — «жертвой интриг». Однако вскоре пришло письмо от самого Милюкова, тесно связанного с «Правым центром». В письме, написанном 7(20) мая 1918 г. в Ростове и дошедшем до Москвы через Киев, кадетский лидер предлагал «при прямом содействии германцев» восстановить в России конституционную монархию. Некоторые монархические лидеры «Правого центра» (Кривошеин, Римский-Корсаков, Гурко, Ней-дгардт и др.) установили прямые контакты с германским послом в Москве и другими германскими представителями. Они, правда, давали в общем уклончивые ответы на настойчивые и назойливые просьбы о помощи в свержении Советской власти, с одной стороны не желая рисковать Брестским договором, а с другой — сознавая шаткость политических позиций правого, монархического сектора лагеря российской контрреволюции. Кадеты казались им более представительными.
Один из руководителей кадетской партии, князь Павел Долгоруков, позднее писал, что на просьбы «германофилов» немедленно направить в Москву «хоть один германский корпус» посол Мирбах отвечал: «Вы, правые, умеете только просить, но за вами никто не стоит. Организуйте сначала в этом направлении общественное мнение. А русское общественное мнение пока против вас... Вот если бы кадеты нас звали — другое дело».
Тем не менее в многочисленных материалах, связанных с деятельностью «Правого центра» (документальных и мемуарных), имеются свидетельства того, что планы свержения Советской власти с помощью Германии разрабатывались и обсуждались. Так, по сведениям Милюкова, германские представители вели переговоры «с русскими офицерами» о свержении большевиков. «План, — записал Милюков в своем дневнике, — будет обсужден с двумя офицерами германского генштаба, которых командируют Гинденбург и Людендорф... Русские офицеры с германскими пленными захватят все пункты и продержатся сутки, пока из Орши прибудут германские войска на поддержку... Таковы намерения германской военной партии». Прогерманские устремления в «Правом центре» и в связанных с ним офицерских организациях резко усиливались. «Патриоты» и ревнители «национальной идеи» из этой среды прямо говорили о том, что было бы хорошо, если бы немцы, свергнув Советскую власть, «превратили бы Россию лет на 50 в германскую провинцию».
