...отношения Ленина с редколлегией «Правды» складывались непросто. Меня, воспитываемого на священном уважении к ленинским текстам, приводили в оторопь рассказы деда о том, что ответственному секретарю и редакторам «Правды» частенько доводилось править статьи Ленина или вообще не ставить их в номер. Как подсчитали потом дотошные историки, редколлегия «Правды» в 1912-1914 годах опубликовала 284 ленинские работы и 47 - отвергла. Причин тому был несколько. Первая - цензурная. Ленин не всегда принимал во внимание, что можно, а что нельзя писать в открытой печати. Вторая - учет аудитории газеты. Ленинские статьи, особенно излагавшие детали теоретических разборок внутри РСДРП, рабочие порой просто не могли понять. Третья - конъюнктурная, материал быстро устаревал.[ Читать далее]
Ленину самодеятельность редакции «Правды» была не по душе, что очевидно из его тогдашней переписки со Скрябиным. «Вы пишете, и в качестве секретаря, очевидно, от имени редакции, - что “редакция принципиально считает вполне приемлемой мою статью вплоть до отношения к ликвидаторам”, - возмущался Ленин. - Если так, отчего же “Правда” упорно, систематически вычеркивает и из моих статей, и из статей других коллег упоминания о ликвидаторах?? <... > Не имею ни малейшей склонности к “заподозриваниям”; вы знаете по опыту, что и к цензурным вашим правкам отношусь я с громадным терпением. Но коренной вопрос требует прямого ответа». В другом письме Ленина звучит буквально вопль отчаяния разочарованного и обманутого автора: «Я могу согласиться лишь на (1) удаление подзаголовка и (2) минимальные цензурные (только!!) исправления в трех-четырех местах, исправления отдельных слов, никак не более. Ежели и тогда нельзя будет поместить ни в “Правде”, ни в “Невской Звезде” (выходила вместо «Звезды». - В. Н.), верните статью, она мне нужна»”.
Секретарь редакции в долгу не оставался. Он отвечал, что редколлегия в Петербурге лучше, чем ЦК в Галиции знает запросы читателей-пролетариев, а слишком многие статьи Ленина с критикой кадетов и ликвидаторов представляют из себя «монотонное чтиво». Конечно, вождь вождем, но что публиковать в газете и в каком виде, лучше было видно из прокуренных редакторских комнат в Петербурге. Сильно возмущало Ленина и отсутствие гонораров. Ленину платили по три копейки за строчку, меньше, чем другим авторам, пользовавшимся особой популярностью у читателей. Так, Демьян Бедный, с народным юмором писавший свои рассказы и стихи, получал 25 копеек за строку, да и то сбежал в журнал «Современный мир», где обещали 50.
...
Возникали проблемы и с другими лидерами РСДРП. Большой скандал затеял Троцкий, который в своей венской «Правде» обвинил большевиков в беспардонном присвоении названия его газеты и клеймил «ленинский кружок, воплощение фракционной реакции и раскольнического своеволия». Крайне неприязненное отношение к Троцкому у правдистов, включая Молотова, понятно.
***
В центре борьбы двух столиц оказалась фигура Зиновьева, за которым замечали стремление стать «Лениным петроградского масштаба».
Григорий Зиновьев, сын владельца молочной фермы, большую часть своей жизни провел за границей. Учился (но не доучился) на химическом и философском факультетах Бернского университета, жил в Париже и в Берлине. У Молотова были все шансы сблизиться с ним. Однако отношения с Зиновьевым не сложились. Молотов для него - ближайшего помощника Ленина, похоже, представлялся слишком мелкой сошкой. Причины антипатии Молотова, правда, много позднее, описывал Батрак: «После того недостойного поведения, которое было проявлено Зиновьевым в решающие октябрьские дни, было трудно видеть в нем высокий партийный авторитет. Кроме того, Зиновьев старался держаться независимо от местной организации и подбирал себе работников не столько способных, сколько удобных. Молотов не мог спокойно проходить мимо этого, и на этой почве не раз происходили резкие столкновения».
Своим поведением и устанавливаемыми в городе порядками Зиновьев вызывал массу язвительных комментариев. Весь город судачил о семейственности в его окружении. Только за 1919 год вышло из печати 19 книг с его речами, выступлениями и эссе, печатались портреты и открытки с его изображением. Кинотеатр «Художественный Выборгский» был переименован в «Государственный свето-театр имени тов. Зиновьева». При этом он не проявлял большой организованности в делах и часто впадал в приступы отчаяния, меланхолии или рефлексии. Экономикой Зиновьев занимался мало...
***
После того как войска чехословаков и Колчака были отброшены за Волгу и за Урал, на очищенных территориях начали устанавливать большевистскую власть. Было решено назначить уполномоченного РКП (б) и ВЦИКа по работе в Поволжье, который должен был на корабле пройти по Волге и Каме, агитируя там за советские порядки, а где надо - и утверждая их.
...
Ленин проявлял настолько большую заинтересованность в успехе экспедиции, что решил делегировать на Волгу самое дорогое - собственную супругу, которая стала представителем Наркомата просвещения на пароходе. Правда, есть мнение, что на самом деле Крупская решила на время сбежать от мужа.
...
Стали подходить прощаться с Владимиром Ильичом. Ильич не говорил: “Будьте счастливы” или “Счастливого пути”. Нет, он пожимал довольно крепко руку и бросал, улыбаясь: “Работайте лучше. Помните: хлеб - Москве”».
...
Митинги повсюду проходили на удивление мирно. Да, люди были недовольны ценами и спекуляцией, привилегиями сов-служащих, которые «в столовой едят, да еще к себе ведрами носят щи да кашу, да еще всякое в узелках» (Сормово). Они были недовольны запретами на кустарные промыслы, изготовление бус или даже на производство рыболовных крючков, чтобы не отнимать металл у фабрик и заводов (Васильевсурск). В одном городе на Каме крестьяне подали протест с сотнями подписей против такого нововведения, как детские сады: в них они видели средство забрать детей из семей, чтобы записать в солдаты. Но в целом, как замечала Крупская, «обычно встречали очень горячо». Она называла только одно собрание - в Чистополе, «которое было настроено недоброжелательно». Важнейшую причину позитивного отношения к агитаторам из центра Крупская видела в том, что они были не так плохи по контрасту с прошедшими по тем краям белыми.
...Если цель ее путешествия на Волгу заключалась в том, чтобы заставить Ленина обратить на нее больше внимания, то замысел явно удался. Он вдруг проявил к своей жене огромный интерес, засыпал ее посланиями, а начальника корабля - вопросами о ее самочувствии. Молотову пришлось опять, как в 1912 году, вести переписку со «Стариком», хотя на сей раз она носила совершенно неполитический характер. 15 июля Ленин писал Крупской: «Вчера получил телеграмму Молотова из Казани и ответил ему так, что ты должна была получить до отхода из Казани, назначенного, как мне сказали, в 3 часа ночи. От Молотова узнал, что приступ болезни сердца у тебя все же был. Значит, ты работаешь не в меру». Крестинский, возвращавшийся в Москву через Пермь, увез Надежду Константиновну в столицу.
***
Гражданская война привела к милитаризации большевизма как учения. Ее опыт наложил отпечаток на личность каждого большевика, даже если он, как Молотов, не имел прямого отношения к военным действиям. У большевиков развился «синдром Гражданской войны». В основе их политики - осознанно или подсознательно - оказывалось стремление любой ценой избежать повторения кошмара, к которому привело сочетание внешней интервенции великих держав с мощной внутренней контрреволюцией. «Синдром Гражданской войны», уверен, станет одной из главных причин репрессий 1930-х годов.
***
Политбюро решило сделать трудящимся ряд подарков, среди которых был переход к семичасовому рабочему дню. Троцкий не утерпел и обрушился на «бесстыдные фокусы» сталинской команды, которая своими новациями способна только угробить экономику. С «платформой 13-ти» и критикой перехода на семичасовой рабочий день оппозиционеры пошли в массы... и провалились. «Оппозиция поднимала главным образом те темы, которые находились за пределами понимания рабочих: Гоминьдан, Англо-русский комитет, перманентная революция, термидор, Клемансо и т. д. и т. п. Вокруг оппозиции сомкнулась стена безразличия и враждебности».
/От себя: странно, почему народу семичасовой рабочий день оказался ближе, чем термидор и Клемансо?/