Парижский товарищ Ульяновых Алин рассказывает, со слов то ли Ленина, то ли Крупской, что те решили в Мюнхене «организовать быт на принципах коммуны». «Жизнь была тихая. Только рождалась партия. Не было фракционной борьбы». Надежда Константиновна ходила на рынок. Мужчины, Ленин, Мартов и наборщик Блюменфельд, помогали на кухне – и, среди прочего, мыли по очереди посуду. Ленин поддерживал такого рода распорядок скромно и без жалоб. Мартов также выполнял свои обязанности на совесть, но стенал и кряхтел – особенно когда мыл тарелки, – сетуя на «медлительность прогресса»; его мечтой было, что когда-нибудь изобретут посуду, которую не нужно будет мыть после каждого использования – люди просто будут ее выбрасывать. Ленин утешал Мартова и уверял его, что идеальная посуда такого рода однажды непременно появится. «Однако в настоящий момент, – резонно замечал он, – следует перестать жаловаться на медлительность прогресса и пользоваться той посудой, которая имеется в наличии».
В какой-то момент необходимость поддерживать эти глубокомысленные диалоги настолько допекла Ленина, что Крупской пришлось попросить Мартова ограничить свои визиты к Ульяновым. Однако же тот не выдерживал и приходил – пока в Мюнхене не поселился Дан, на которого можно было выплеснуть свои свежие идеи.
