Пьянство младших офицеров находилось в непосредственной связи с их ближайшими начальниками. Так, пока командующим фронтом был полковник Мурузи, враг пьянства, последнее было ограничено и незаметно. Но он ушел. И последние месяцы перед падением фронта пьянство широкой волной распространилось по всем воинским частям, захватив и солдатские массы. Этому способствовал военный тыл, этому помогала жизнь военных в самом Архангельске. Ибо последний являл собою все признаки разложения, которое было характерно и для Самары и для Омска, перед их падением, и для многих других русских городов, служивших тылом белых армий. Ни тревожное состояние, ни дурные вести с фронта, ничто не могло нарушить угарной жизни Архангельска. Люди словно хотели взять от жизни то немногое, что она им давала: вино и снова вино. Офицерское Собрание и немало других ресторанов были свидетелями скандалов, безобразных и диких, участниками которых являлись офицеры. Им подражая — не отставали и солдаты. И чем грознее становилось в Области, тем безудержнее жиль военный тыл. Уже не в редкость можно было встретить пьяных офицеров и солдат на улицах и уличках Архангельска. Но, если кутило тыловое офицерство, то и фронтовое, приезжая на побывку, не отставало от него в своих кутежах. Последнее обстоятельство не препятствовало другому явлению — крайней розни и вражде между фронтом и тылом. Фронт, который нес всю тягость весьма жестоких боев, фронт, который терял ранеными и убитыми десятки офицеров, не мог добиться пополнения из тыла, где находилось при Штабах множество тыловиков.
Насколько остра была вражда между тыловым и фронтовым офицерством, показывает дело, слушавшееся в Военном Суде. Капитан Лерхе, адъютант полковника Мурузи, приехав в Архангельск, в клубе Георгиевских Кавалеров устроил скандал, направленный против Штаба и в частности против генерала Квинцицкого. Суд этот был своеобразный турнир между фронтовым и тыловым офицерством. Своего адъютанта защищал сам Мурузи, на стороне обвинения был весь цвет прокуратуры.
Кончилось это дело высылкой из Области и Мурузи, и Лерхе.
Ни для кого не было секретом, что недовольство фронта тылом грозило вылиться до размеров военного заговора, и зачинщиками, главой этого, называли ряд известнейших фронтовых офицеров. Среди них были и высланные. Пример Лерхе не остался без подражания — и всякий едущий в Архангельск фронтовик грозился «побить штабных и вообще всяких тыловых м-в».
