Со времени свержения Рабоче-Крестьянского Правительства на территории Сибири прошло уже более девяти месяцев. Однако вернувшаяся назад к власти буржуазия, несмотря на то, что интеллигенция вообще и представители прикладной и теоретической науки в частности составили кадр ее верных исполнителей, все-таки не только не «упорядочила», как она любит выражаться, экономическую жизнь на «освобожденной» от Советской власти территории, но, как будет показано ниже, с большой быстротой пожирает и хищно растрачивает народное богатство.
Западная Сибирь, т.-е. лишь та часть Сибири, которая фактически может быть названа территорией Сибирского правительства — нижняя часть Енисейской губернии, считается земледельческим районом. От производительности труда в этом районе зависит в большой степени продовольственный вопрос Сибири и товарообмен с заграницей. Как же помогает буржуазная диктатура сельскому населению удовлетворять потребность в сельскохозяйственных машинах, шпагате, запасных частях и др. необходимых орудиях производства? На Дальнем Востоке лежат машины и запасные части, необходимые для сельского хозяйства, купленные крестьянскими кооперативами, но они не могут быть доставлены на Запад, так как железная дорога занята перевозкой предметов роскоши и второстепенного потребления, закупаемых отдельными спекулянтами и спекулятивными фирмами и сбываемых здесь по вздутым ценам.
[Читать далее]Это — результат проведенного в жизнь одного из главных лозунгов сибирской буржуазии: «Свободная торговля».
Правда, провозоспособность на Сибирской магистрали сильно пала и продолжает падать, но нужные для сельского хозяйства орудия производства лежат неподвижно не по этой причине, а потому, что спекулянты и спекулятивные фирмы, находясь под покровительством Сибирского правительства и подкупая в каждом отдельном случае начальников дороги (ж.-д. комитеты разогнаны), — не оставляют свободного места для провоза необходимых населению предметов производства. Об ужасных размерах взяточничества на Сибирской магистрали заговорила здесь вся пресса, разумеется, сваливая всю вину на низших служащих.
Но не только в этом отношении «помогает» Сибирское правительство сельскому населению. Крестьянские кооперативы подвергаются вредному гонению со стороны правительства. Товары реквизируются у крестьянских кооперативов, в то время как кулаки и купцы, спокойно торгуют. Кооперативные журналы и протоколы полны воплями, и даже они вынуждены называть представителей своего правительства «сатрапами». Те уезды, в которых население занято пушным промыслом, подвергаются такого рода гонениям со стороны правительства Колчака, что их экономическое состояние не только не улучшилось, а продолжает ухудшаться. В Мариинском уезде, например, у кооперативного населения реквизирован порох, а жители этого уезда занимаются пушным промыслом и теперь лишены возможности заниматься тем, чем только и могут заниматься.
Положение обрабатывающей промышленности так же безотрадно, с тех пор как буржуазия снова завладела ею, как и добывающей. Уголь почти не добывается. Транспорт все больше и больше расстраивается. Отсутствие угля является теперь главной причиной расстройства транспорта, состояние которого, действительно, угрожающее. В шахтах и копях работа приостанавливается из-за отсутствия хлеба для рабочих. Это тем более указывает на неспособность буржуазии наладить промышленность, что хлеба здесь много — он никуда не вывозился за пределы Сибири, а в насильственных методах отбирания собственности у крестьян правительство не стесняется. По данным министерства продовольствия об урожае на хлеб в Западной Сибири за 1918 год видно, что всего в районах: Курганском, Челябинском, Томском, Алтайском, Семипалатинском, Енисейском было снято 420.259.017 пудов, хлеба, а общая сумма избытка равняется 117.135.259 пудам, что, не считая избытка 1917 года, показывает, какая масса хлеба лежит в границах Западной Сибири.
Высокая заболеваемость паровозов, что является второй из главных причин расстройства транспорта, стоит в прямой зависимости от хищнической эксплуатации, применяемой буржуазией по отношению к железнодорожным рабочим. В то время как прожиточный минимум для одного человека в Омске, например, составляет 500 руб., — мастеровые депо получают от 250 до 800 руб. в месяц. Гонение и уничтожение профессиональных организаций и бирж труда немало способствовало общей разрухе, наблюдаемой теперь в Сибири в гораздо большей степени, чем девять месяцев тому назад.
Подрывая таким образом главные основы сибирской хозяйственной жизни, хищная и не заботящаяся о будущем буржуазия расточительно швыряет десятки и сотни миллионов представителям своего класса. Благодатный дождь правительственных субсидий льется в карманы участников различных фирм и предприятий. В одной из омских газет, издающейся Советом кооперативных съездов, от 28 февраля с. г. в отделе «Экономическая жизнь» напечатано:
Сколько выдано субсидий.
«По собранным, вероятно, далеко не полным сведениям, суммы, отпущенные различным лицам и учреждениям в виде субсидий, по 10 января текущего года выражаются в следующих размерах: частным предприятиям — 109.052.697 руб., железным дорогам — 114.093.922 руб., банкам — 110.000.000 руб., земствам и городам; — 10.916.600 руб., на сельско-хоз. нужды (семиреч. казач.) — 5.554.000 руб. и на то же кооперации — 1.500.000 руб.
Итого — 351.117.219 рублей.
Таким образом на поддержание нашего сельского хозяйства, являющегося основой нашей земледельческой страны, отпущено всего только 2%».
Автор статьи вполне верно замечает, что данные эти далеко не полные. Но даже по этим данным можно объективно судить о внутренней экономической политике Сибирского правительства, как о характернейшей черте классовой власти, расточающей общенациональные богатства. Деньги выдаются компаниям, отдельным лицам, предприятиям, торговым домам и частным банкам. Искусственно поддерживая способы производства и обмена, нужные для жизни и роста буржуазии, т.-е. введя свободную, торговлю, отменив всякий государственный контроль и регламентации по отношению к промышленности, а также держа в черном теле рабочих,— правительство всем этим не удовлетворяет, однако, тех, представителем кого оно является, а вынуждено усиленно печатать бумажки и отсыпать от времени до времени субсидии.
Новые выпуски бумажных денег все больше и больше расстраивают финансовый аппарат. Старые бумажки, по появлении новых, исчезли с рынка, так как население считает их более ценными и припрятывает или выменивает по высокой цене на новые деньги. Так, например, с рынка почти совершенно исчезли «керенки», которые переправляются на Восток. Новые сибирские деньги на Востоке не принимаются, а сужение территории, на которой сибирские деньги обращаются, создает новые осложнения в финансовом аппарате Сибирского правительства и вызывает необходимость снова печатать деньги. За время своего существования Сибирское правительство напечатало до 3 миллиардов рублей. Средний правительственный расход в месяц составляет свыше 600 миллионов рублей, а приход от прямых и косвенных налогов не превышает 70 миллионов.
В приведенной выше статье упомянуто о 5 1/2 миллионах семиреченскому казачеству на сельскохозяйственные нужды; вероятнее всего, что деньги эти выданы семиреченским казакам, как таковым, а не как населению семиреченского района для сельско-хоз. нужд.
Широкие массы городского населения, в связи с этой политикой субсидирования, все больше и больше терпят лишения. С рынка исчезают предметы потребления, так как дельцы различных фирм, получая от правительства деньги, закупают товары и припрятывают их, выпуская лишь по частям, по вздутым ценам. Так, например, за последние шесть недель хлеб вздорожал на 150% — с 20 руб. до 50 руб. за пуд, а железо на 122% — с 18 руб. до 40 рублей за пуд.
Кооперативы, у которых имеются предметы потребления, нередко вынуждены продавать их частным компаниям и торговым домам, чтобы получить таким образом денежные знаки, в которых нуждаются.
Предметы потребления, приобретенные кооперативами на народные деньги, попадают, таким образом, к торговцам и потом уже от них к населению по неимоверно вздутым ценам. Словом, на всех видах народного хозяйства замечается отпечаток упорной настойчивости Сибирского правительства, не считаясь с результатами, вернуть бесконтрольную власть частного капитала.
Чтобы показать, что такой вывод приходится делать всякому человеку, независимо от его политических убеждений, я приведу мнения сибирских газет, которые считаются вполне благонадежными, а некоторые — и поддерживающими теперешний правительственный курс. В газете «Заря», под заголовком «Задачи экономического возрождения страны», дается обзор сибирской печати на этот предмет:
«Заря». — «Почти вся печать отмечает бездеятельность тех кругов, которые, казалось бы, наиболее заинтересованы в скорейшем оздоровлении и восстановлении торгово-промышленного аппарата и экономической устойчивости страны».
«Голос Сибири». — «Со времени освобождения от большевистского господства ничего, решительно ничего не сделано для возрождения и восстановления нашей фабрично-заводской промышленности, для творческого использования наших величайших экономических возможностей».
«Новая Сибирь». — «Часть наших торгово-промышленных кругов занялась неприкрытой спекуляцией, использованием всякой возможности легкой наживы, не требующей созидательного труда. Вместо разрешения экономических проблем, наши биржевые комитеты и иные ассоциации капитала занимаются деланием политики, созданием различных политических комбинаций, могущих направить государственную жизнь по старым путям».
Творческие задачи торгово-промышленного класса, выраженные девизом: «Государственность» и «Независимость», далеко не осуществляются. «Девизы» начинают пороться по всем швам. «Доказательство этому то, что наши предприниматели торопятся сбыть свои предприятия иностранцам».
Нам к этим цитатам прибавлять ничего не приходится. Они с достаточной ясностью подтверждают первое положение записки, что буржуазия со времени свержения Советской власти не только не улучшила экономическую жизнь Сибири, но ухудшила и продолжает ее ухудшать.
Указание одной части буржуазии, что другая, более сильная, вместо разрешения экономических проблем занята «деланием политики, созданием различных политических комбинаций, могущих направить государственную жизнь по старым путям», — дает лишь намек на то, что делается в закулисной жизни Сибирского правительства и в верхах буржуазии, поспешно занятых урыванием большого куска от денежных ценностей.
Когда мы посмотрим, каково теперь экономическое положение рабочих Сибири, то, судя по данным о заработной плате по городу и сравнивая с данными о ценах на предметы первой необходимости в мае 1918 года по январь 1919 года, со времени возвращения буржуазии к власти, оно представится в таком виде:
To есть реальная заработная плата рабочих с мая до этого времени сильно пала. В то время как номинальная заработная плата поднялась от 108% до 233%, цены на такие предметы, как хлеб, картофель, молоко, мясо, поднялись на 529%, 011%, 700% и 911% соответственно. Если еще добавить, что данные о заработной плате являются средними за месяц, а многие рабочие не работают несколько месяцев в году, то станет ясно, что отношение заработной платы к ценам на продукты потребления представит еще меньшую дробь, чем та, какую можно вывести по данным таблицы.
В эту таблицу не включены железнодорожные рабочие, число которых в Сибири относительно большое. Их положение ухудшилось еще больше, чем положение других рабочих, так как введение сдельной оплаты в мастерских и поверстной для машинистов, в связи с недостатком материалов для выполнения работы и паровозов из-за отсутствия угля, сильно понизило даже номинальную плату, по сравнению с летом 1918 года. До чего пала заработная плата мастеровых в железнодорожном депо Сибири, можно себе представить из того факта, что русским приходится бежать, уступая свои места японским солдатам. Это делается несмотря на то, что управление дороги, чтобы удержать рабочих от ухода, запретило давать им расчёт. Вот как один из таких фактов передается омской газетой «Заря».
«В Чите многие мастеровые в читинских жел.-дор. мастерских взяли расчет и разъехались, а некоторые уехали и без расчета, так как месяца два тому назад управление дороги запретило давать расчет. В особенности в мастерских не хватает котельщиков и кузнецов. В этих цехах почти все квалифицированные рабочие ушли. Администрация принимает на работу японских солдат, около 45 человек, из железнодорожного батальона, которые с 20 января приступили к работам».
Зато какой контраст представляют в сравнении с заработной платой сибирских рабочих оклады чиновников в государственных учреждениях и оклады «беженцев-интеллигентов» в коммерческих и кооперативных учреждениях! Не говоря уже о высших чиновниках, оклады которых не учтешь, даже оклады средних чиновников в несколько раз превосходят заработную плату рабочих. Все многочисленные министерские департаменты густо насаждены «политическими эмигрантами» из Самары, Саратова, Казани, Сызрани, Петрограда, Москвы и других городов, получающих оклады от 1.200 руб. в месяц и выше. В кооперативных центральных организациях оклады служащих с лета 1918 г. повысились в три-четыре раза. Словом, за исключением рабочих и крестьян, всем группам населения, в большей или меньшей степени, перепадают куски с того стола, за которым сибирская реакция справляет свою оргию.
В изысканиях фискальных доходов сибирская власть не могла додуматься до чего-либо большего, чем бывшая монархическая власть Николая II.
Вот сведения министерства финансов о поступлении доходов по винной монополии от августа 1918 г. по январь 1919 года.
Как видно из этих официальных данных, доходность от водки увеличилась с большой быстротой — от августа по январь на 2.600%, а разница между абсолютными цифрами доходности между двумя месяцами равняется 25 миллионам рублей. Сведений от министерства за последний месяц еще не поступало, но, судя по тому, что трактиры и винные монополии продолжают открываться, можно полагать, что доходность от водки быстро прогрессирует.
Несколько более оригинальный налог предполагает Сибирское правительство установить по отношению только к крестьянам. В омской кадетской газете «Сибирская Речь» недавно появилось такое сообщение:
«Междуведомственная комиссия (при министерстве финансов), изыскивая новые объекты обложения, дабы пополнить скудные средства Государственного казначейства, высказалась за обложение подоходным налогом имеющегося у крестьянского населения зернового хлеба; кроме того, комиссия высказалась за обложение подоходным налогом и денежных средств крестьян».
Нетрудно предсказать, что это новое капиталистическое обложение усилит волну крестьянских восстаний, которая за последнее время интенсивно разрастается.
…
Из докладов с мест выяснилось повсеместное повстанческое настроение крестьянских масс. В Енисейской губернии, например, повстанческие отряды образовали четыре фронта. Незначительные по числу отряды быстро разрослись в тысячные отряды, которых до сих пор не в состоянии подавить колчаковские войска. Фронт Енисейский после захвата Енисейска продвигался до Казачинского; затем Енисейск был взят обратно белыми; к отъезду же из Красноярска делегатов на конференцию Енисейск вновь взят красными. Повстанцы производили мобилизацию, на которую охотно шли крестьяне. Близ станции Камарчаги, в районе Красноярска, образована повстанцами. «Канско-Заманская федеративная советская республика». Делегаты этой республики посланы в Крайкомитет партии просить прислать представителя рабочих в их Совет. Силы их исчисляются в несколько тысяч. Они разбили несколько отрядов белых, сделали несколько партизанских набегов на линии железной дороги, вырезали охрану мостов, разрушали станции, но, за отсутствием подрывных материалов, крупных разрушений произвести не могли. Они просят поддержки деньгами, патронами. Они издают свою газету. Все фронты держатся и стремятся установить связь с нашим комитетом. Чехо-словаки, поляки, румыны, итальянцы в районе в подавлении участия не принимают. В Читинском районе даже казачье население настроено крайне революционно и настаивает на выступлении. Читинский комитет имеет связи и организации в войсках (новобранческих, казачьих) и в Округе, считает возможным управиться при восстании с семеновскими бандами; но здесь серьезной угрозой являются японские отряды, принимающие деятельное участие в подавлении восстаний. Во всей Амурской области крестьянство хорошо вооружено и сорганизовано коммунистами. Число повстанцев, готовых выступить, исчисляется Благовещенским комитетом в несколько десятков тысяч человек. Тамошняя организация употребляет невероятные усилия остановить выступление, ввиду наличия довольно значительных сил иностранных войск (японцев главным образом) и недостаточной согласованности действий с комитетом других районов. Все же, по газетным сведениям, в Амурской области началось широкое повстанческое движение. Повстанцы, совместно с имеющимися в Амурской области советскими отрядами, дают правильные сражения и разбивают японцев. Насчитывается, но газетам, восставших до 15 тысяч человек. В настоящее время во всех организациях идет довольно энергичная работа по организации крестьянских масс. Крестьянство само организуется и ищет связей с комитетами большевиков. Крестьяне собирают самостоятельно партизанские отряды к весне. Необходимо снабжение их оружием, главным образом патронами, деньгами. Средств на это у комитетов нет. Есть возможность скупки оружия у разлагающихся чешских и других отрядов.
В Томской губернии в распоряжении комитета имеются приговоры сильных обществ о поддержке восстания людьми, деньгами и продовольствием, при чем эти приговоры адресуются в комитеты большевиков. Конференция признала, что к весне можно ожидать широкого партизанского движения крестьянских масс, которое должно быть охвачено нами и введено в организованные рамки. Бостонные делегаты подняли вопрос о создании крепкого Восточного фронта, в Забайкалье. В Западной Сибири в настоящий момент происходит цензовая мобилизация. Призываются в разных местах, по-разному, примерно от 18 до 35 лет все, имеющие образование не менее 4-классного средних учебных заведений (исключены имеющие образование высших начальных училищ). Интеллигенция, даже антибольшевистская, бежит от мобилизации.
В некоторых местах (Челябинск, Тюмень, Курган) вслед за цензовой мобилизацией произведена мобилизация за 5-7 лет общая. В Тюмени она привела к восстанию нескольких сот мобилизованных, окончившемуся поражением и расстрелом всех восставших. Среди мобилизованных — определенно революционное настроение. Они, по их словам, ждут винтовки. С ними в Челябинске уже установлена связь. Колчаковские силы за последнее время уменьшались уходом всех чехов с фронта и большинства их из прифронтовой полосы до Иркутска. Есть уже в лагерях Омска расформированные чешские отряды. В казармах чехов были обсуждения и даже голосования вопроса о рабочей власти. Румынские отряды (в Иркутске 15 тысяч) категорически отказались идти на фронт и сдать оружие. В Новониколаевске то же произошло с поляками (5 тысяч), в Томске — с юго-словаками, которые даже в своей части предлагали совместное восстание против Колчака. По полученным сведениям (доклад генерала в одном учреждении), на Семиреченском фронте среди белых — страшные эпидемии и массовая смертность. На Семиреченский фронт направляются изредка повстанческие части. Алтайская, Семипалатинская и Акмолинская области почти сплошь перепороты отрядом Анненкова и также готовятся к борьбе.
В декабре месяце в Омске подготовлялось восстание, назначенное комитетом на 22 декабря. Оно вечером 21 декабря было отменено из-за частичных провалов. Все же некоторые части отрядов выступили. Было захвачено предместье Омска — Куломзино, освобождена тюрьма и выступила одна новобранческая часть. До 8 часов утра в городе не было власти. Среди белых была полная растерянность. Достаточных сил для подавления восстания нашлось у Колчака с большим трудом (43 чеха, 75 казаков). Чехи и англичане остались нейтральными. Захват города без отмены восстания был бы осуществлен, что давало возможность создать в первые же дни 20-тысячный отряд и открыть три фронта. С расширением базы восстания мобилизованное крестьянство (оно пошло бы охотно) дало бы новые силы. Была возможность справиться и с транспортной разрухой для посылки войск на фронты. Учесть силы противника до восстания было крайне трудно, и этим объясняется отмена восстания под влиянием провалов. 1 февраля было подготовлено новое вооруженное восстание, но новобранцы, боясь урока 22 декабря (факты выступления отдельных частей), в последний момент проявили нерешительность, и восстание не состоялось. Благодаря случайным арестам нескольких командиров-рабочих и пыткам, примененным к ним, был провален Нейбут, Чунчин (секретарь Омкомитета), Бушуев (член центрального штаба), Митя и еще несколько товарищей. Упомянутые четыре и еще несколько человек расстреляны. Затем были арестованы А. Шнейдер (Иван Михайлович), редактор «Красн. Рабочего». Путем пыток белым удалось заарестовать около 100 членов партии. К настоящему времени Омская организация восстановлена. Ведется усиленная работа в деревне.