Владимир Александрович Кухаришин (kibalchish75) wrote,
Владимир Александрович Кухаришин
kibalchish75

Categories:

Григорий Раковский о белых. Часть IX: Поиск союзников и дрязги

Из книги Григория Раковского «Конец белых».

После крушения плана перенесения базы в казачьи области ставке и крымскому правительству приходилось снова думать, если не о перенесении базы, то о расширении своей территории за счет Украины. Украинский вопрос занимает теперь в Крыму центральное место.
В виду отказа Петлюры от совместных действий и необхо­димости опереться на организованные украинские силы Вран­гель, Струве, Кривошеин и др. «федерируются» с Маркотуном. В начале сентября по официальному приглашению из Парижа в Севастополь выехали представители стоявшего на плат­форме федерации с Россией «Украинского Национального Коми­тета» — председатель комитета Маркотун и члены — Могилянский и Цитович.
После совещания украинцев с Врангелем и членами крымского правительства выяснилось, что руководители Крыма го­товы теперь окончательно отказаться от своего заигрывания с Петлюрой и координировать свои действия с группой Маркотуна. В основу переговоров с украинцами по настояниям Вран­геля должны были быть положены те же принципы, на кото­рых построено было соглашение с представителями казачества.
Переговоры привели к определенным результатам. Украина после освобождения от большевиков должна была пользоваться такими же правами, как Дон, Терек и Кубань. Впредь до образования украинского федеративного правительства, полномочного для заключения договора с правительством юга России, в Се­вастополе решено было организовать временный совет по украинским делам для территории Украины, оккупируемой вой­сками Врангеля. В состав этого совета должны были войти украинские деятели, придерживавшиеся федералистической точки зрения. Разработан также был и проект приказа о выделении украинцев, находившихся в Крымской армии, в отдельные части.
[Читать далее]Для придания большей помпы этому соглашению в Сева­стополе в начале октября был устроен съезд делегатов украинского национального демократического блока, стоящих на плат­форме федерации с Россией…
Украинцы теперь усиленно пытаются войти в связь с ата­манами повстанческих отрядов, действующих на Украине. Этого требовали не только политические, но и стратегические соображения, ибо, продвигаясь на север, Крымская армия посте­пенно внедрялась в зону повстанческого движения.
Ставка все время, а особенно теперь, пытается завязать с повстанцами дружеские отношения, стараясь координировать операции регулярных частей с действиями повстанческих от­рядов.
Практические результаты этого заигрывания, как раньше, так и теперь, были ничтожны. Враждебное отношение населения к армии Врангеля сказывается и на повстанцах. Лишь авантюристы и провокаторы, именовавшие себя атаманами повстанче­ских отрядов, охотно заключали «союзы» с Врангелем.
Первое место среди этих «батек» и «отаманов» занимал Володин, пользовавшийся особенной благосклонностью ставки в Крыму, где он представлял собою «восставший народ».
- Я имел возможность близко столкнуться с Володиным, - рассказывал мне бывший тогда начальником кавалерийской дивизии генерал Науменко. Мой разъезд был принят Володиным с большим почетом и уважением. Володин устроил торжествен­ный обед, в котором принимали участие и дамы, захваченные им в Никополе. Во время обеда Володин приказал выпороть одного из своих семи адъютантов. Как оказалось, эта традиция им неукоснительно соблюдается в таких парадных случаях. Угощая гостей, Володин провозгласил торжественный тост за главнокомандующего «Русской» армией генерала Врангеля.
— Я воюю, — говорил он, — за Веру, Царя и Отечество. Царя нет теперь. Я воюю за Веру и Отечество. Неукоснительно всюду и везде бью жидов. Образ правления пусть устанавливает сам народ. Я пойду с народом хоть за монархию, хоть за анархию. Кто против народа, — тот мой враг.
У Володина было человек 300 разного сброда, но он счи­тал своими силами и многочисленные кадры дезертиров, скры­вавшихся в днепровских плавнях и на островах, число которых, по сведениям Володина, доходило до 10.000 человек. Наиболее сильную дезертирскую группу составляла «Объединенная Организация Дезертиров» красных, белых и, как это ни странно, де­зертиров из махновских отрядов.
- При вторичном посещении Володина моим разъездом, — рассказывал Науменко, — атаман во время торжественного обеда снова приказал выпороть одного из своих адъютантов. Когда Володин торжественно провозгласил тост за Врангеля и присутствовавший здесь какой то «представитель Украины» начал про­тестовать, Володин приказал выпороть «дипломата», всемерно подчеркивая этим свою лояльность в отношении главнокомандующего.
Таких союзников вербовал себе Врангель...

Нужно было готовиться к реши­тельным боям, так как силы красных, действовавшие против казаков, быстро увеличивались в численном отношении.
В тылу в это время тешили себя последними иллюзиями в отношении благоприятного поворота в общем ходе военных дкйствий, в отношении характера и значения продолжавшейся борьбы с большевиками. Но безнадежны были перспективы... Бесплодны были и попытки фальсификации общественного мнения. Жалки были старания… врангелевских и кривошеинских организаций…
В мертвящей скуке проходили публичные собрания, устроенные этой организацией. Вяло и апатично произносились там сбивчивые речи на тему о национальном и даже мировом значении того дела, которое делается в Крыму, о заслугах Врангеля, Кривошеина и т.д. Кричали «ура» в честь крымского диктато­ра, который часто присутствовал на этих собраниях. Крымские министры здесь даже прибегали к трюкам, к каким на первых порах прибегали и члены Совета Народных Комиссаров в цирке «Модерн», в Петрограде: они выступали с публичными докладами о своей плодотворной государственной работе.
По существу все это было жалким очковтирательством, и наиболее прямолинейные министры, вроде министра земледелия Глинки, не скрывали своего отвращения к таким выступлениям, откровенно сознаваясь, что приходится, мол, исполнять приказ Врангеля.
Последние попытки делают и представители казачества, чтобы осмыслить свое пребывание в Крыму, вдохнуть жизнь в свои вырождавшиеся, окончательно зачахшие государственные органы…
Члены Круга были настроены весьма оппозиционно к ата­ману и правительству в отношении их хозяйственной деятель­ности, устройства и защиты интересов беженцев в Крыму и за границей, а также в отношении общего политического курса в смысле недостаточного выявления казачьего лица. Депутаты считали, что казаки в Крыму имеют достаточно крупный удельный вес, а потому нельзя оправдать слишком больших усту­пок главному командованию, уступок, не вызывавшихся обста­новкой и необходимостью.
Недовольство соглашательской политикой атамана и пра­вительства вылилось в форму резкого конфликта между евпаторийской группой членов Круга и генералом Богаевским. Отно­шения обострились до таких пределов, что депутаты на своем совещании даже вынесли атаману вотум недоверия, и предъявили Богаевскому ряд требований, в том числе о немедленном созы­ве Круга, о реорганизации правительства и т. д.
Атаман считал совершенно незакономерными действия этой группы и ее выступления недопустимым вмешательством в сферу его компетенции и атаманских прерогатив. Тогда группа обратилась непосредственно к Врангелю, как бы с жалобой на атамана, прося его с своей стороны дать разрешение и оказать содействие к созыву Круга. Частным образом со стороны этой группы были даже предприняты более решительные шаги, вплоть до предложения атаману уйти в отставку...
Что же касается атамана, то, ознакомившись с желаниями евпаторийского совещания, он категорически заявил, что своей булавы никому не сдаст, и отчет даст только Войсковому Кругу на Дону. Здесь же, в Крыму, принимая во внимание обстановку, он не находит возможным слагать полномочия…
В результате, после переговоров и обмена мнениями, произошло примирение. Решено было немедленно созвать Донской Войсковой Круг и реконструировать прави­тельство.
Этим дело не кончилось. Каждая из сторон, видимо, по­чувствовала, в какой грязной тине сплетен и интриг она ба­рахтается. Все начали испытывать глубокий стыд перед войском. Каждая из сторон признала свои действия не только непра­вильными, но и компрометирующими, тем более, что у всех перед глазами были факты того разложения, которое наблюда­лось среди кубанцев…
Решено было применить радикальные меры, чтобы уни­чтожить всякие следы этой грязи.
- Сжечь все документы по поводу конфликта, - таково было постановление совещания.
Документы были сожжены…
У кубанцев дела с каждым днем шли все хуже и хуже. Феодосийская Рада не признавала Иваниса атаманом. Атаман не признавал Раду. Кубанцы интриговали, обвиняя друг друга во всех смертных грехах, забегая с заднего крыльца в ставку, обхаживая Врангеля, Шатилова и Кривошеина.
Эти последние принимали Иваниса и тех, для кого самая фамилия Иваниса была одиозной и совершенно неприемлемой. Ива­нис уходил в одни двери, его противники входили в другие. В разговорах с Иванисом Врангель ругал Фендрикова, Скобцова; Фендрикову он ругал Иваниса.
Так поддерживалась и питалась внутренняя рознь в среде кубанцев.
Сам Врангель ссылался на затруднительное положение ставки в запутанном кубанском вопросе.
- Еще тогда, когда была выдвинута на пост кубанского атамана кандидатура Улагая, — рассказывал он мне, — Ива­нис явился в ставку и просил поддержать его. Я оказал ему под­держку, но в то же время сказал:
- Положение мое затруднительно. Я не могу вас не приз­навать, так как вы подписали договор, как кубанский атаман. Но, в то же время, я не могу игнорировать и тот факт, что с вами не хотят разговаривать войска…
Все попытки выйти из создавшегося положения не дали ни­каких результатов.






Tags: Белые, Врангель, Гражданская война, Казаки, Крым
Subscribe

  • Post a new comment

    Error

    Comments allowed for friends only

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your IP address will be recorded 

  • 0 comments