В Феодосии перед катастрофой было все спокойно. Правда, город находился под опасением постоянных нападений зеленых...
Катастрофа наступила совершенно неожиданно. За день до эвакуации члены кубанского правительства были всецело погружены в хлопоты по организации благотворительного вечера в пользу кубанцев. Главным организатором был управляющий военным отделом кубанского правительства, генерал Гулыга.
Вечер этот, по словам рассказывавшего мне об этом Скобцова, был позором для Кубани. Гневное возмущение поднималось в сердцах кубанских патриотов, когда они читали «нищенскую» афишу, в которой генерал Гулыга, заявлял, что «всякое пожертвование будет приниматься с благодарностью», когда узнавали о том, что богатые кубанские армяне в присутствии заместителя кубанского атамана Винникова, по правую руку, которого сидели начальник уезда и начальник гарнизона, платили в пользу кубанцев крупные суммы за поцелуи приглашенных дам, за шампанское, которое лилось рекой, когда на самом вечере кубанским атаманом читался приказ о зачислении этих армян в кубанские казаки.
На этом же вечере произошло побоище, в котором принимал участие и министр финансов кубанского правительства Гаврик. Он сидел за одним столом с полковником Куликом, который в пьяном виде позволил себе несколько замечаний по адресу одной из дам.
Гаврик попытался урезонить Кулика. Но последний, как рассказывают очевидцы, «начал бить Гаврика по лысине».
[ Читать далее]Публика бросилась к дерущимся, и Гаврик не нашел ничего лучшего, как заявить собравшимся, что, мол, между ними происходит «политическое недоразумение».
- Это у нас на политической почве, — объяснял он гостям.
Кулик же в это время пытался избить генерала Ходкевича, который хотел его урезонить и увести из залы.
На другой день после этого вечера был получен приказ о том что «на погрузку Феодосии дается 72 часа». Он буквально ошеломил всех своей неожиданностью.
Управляющий военным отделом Гулыга бросился на провод и послал в Севастополь следующую телеграмму:
- Прошу под Кубанский корпус выслать пять кораблей. В противном случае офицеры будут сброшены с кораблей и погибнут лучшие люди Кубани...
Ответ на эту телеграмму не был получен.
В ночь на 31 октября (13 ноября) в Феодосии было объявлено осадное положение. В порту уже шла погрузка. Население узнало об этом, когда корабли были уже почти заполнены военнослужащими и военными учреждениями. Улицы были затоплены подводами. Всюду царил хаос и сумятица. Все хлынуло к военной базе, на пристань.
Для кубанцев на рейде стояло два парохода «Дон» и «Владимир». На каждый из этих пароходов были назначены войсковым правительством коменданты. На пароходы грузились тыловые части, беженцы, войсковой штаб, правительство. Грузились до 4-х часов дня. Кубанцев-фронтовиков в городе еще не было. В 4 часа дня в город приехал генерал Фостиков, командир Кубанского корпуса, назначенный начальником обороны феодосийского района. Он прибыл на транспорт «Дон» и в очень резкой форме заявил:
- Вон все с парохода...
Вслед за этим Фостиков сменил комендантов, назначенных войсковым штабом, и назначил своих.
- В первую очередь, — заявил Фостиков, — должны быть погружены войсковые части. Я никому не позволю грузиться, пока не будут погружены мои казаки.
Настроен Фостиков был весьма нервно. Он увидел кубанского «военмина» Гулыгу и крикнул ему:
- Это вы член правительства по военным делам? Пожалуйте сюда…
Гулыга подошел к Фостикову и взял под козырек.
- Всех вон, — повторил свой приказ Фостиков.
Началась паническая разгрузка. Часть воинских учреждений сошла добровольно. Другим сообщили ложную весть об обратном взятии Перекопа. «Штатских» перестали пускать на мол.
Пароходы стояли в ожидании частей не погруженными. Наутро, в воскресенье под председательством Фостикова состоялось совещание, на котором был выработан новый план погрузки. С фронта уже прибыли в значительном количестве войска, тесным кольцом окружившие единственный вход в ограду порта В городе было уже свыше десяти тысяч войск, обозы, хозяйственные и тыловые части. Все это грузилось вместе с кубанскими учреждениями, Радой и беженцами на «Владимир». На «Дон» погружались исключительно части Фостикова. Улицы, площади, были запружены войсками и обозами. Три параллельных пути, ведущих к порту, были закрыты даже для пешеходов.
Войска сначала смирно ожидали погрузки, думая, что находящиеся в порту суда смогут вместить всех.
О противнике были самые разноречивые сведения.
Когда началась погрузка на «Владимир», то выяснилось, что пароход не может принять более пяти тысяч человек. Нужно же было посадить свыше десяти тысяч. Морское начальство запротестовало против такой невероятной перегрузки, предупреждая, что пароход может перевернуться.
Но с этими предупреждениями никто не считался. Да и что было делать?..
К вечеру, когда погрузка была уже закончена, к Феодосии подошли части терско-астраханской дивизии под командой генерала Агоева. Они пришли в полном беспорядке, отдельными бандами и стали требовать погрузки.
Страшная картина творилась на пристани. Озлобленной руганью и проклятиями осыпали оставшиеся сидевших на кораблях. Яростно ругали командный состав.
- Головы позакрутили нам, а теперь «тикаете» вместе с вашим Врангелем...
Фостиков не появлялся и сидел на корабле...
Жуткую и грозную картину представлял собою феодосийский порт в последние часы эвакуации вечером 31 октября (13 ноября). Электрическая станция еще работала. Тусклый свет освещал ужасные сцены, точно выхваченные из дантовского «Ада».
На пристани скопились тысячи обезумевших людей, не имевших возможности погрузиться на корабли. Вдоль всей проволочной ограды военного порта тянулись, казалось, несметные толпы военных, все еще надеявшихся на погрузку. Вместе с нескончаемыми лентами повозок и лошадей, они запрудили все прилегающие к центру улицы и прекратили всякое движение. Все это переплелось в одну сплошную компактную массу и точно замерло в страшном тяготении к центральным воротам порта, где крики, гул и шум достигали своего апогея. В военном порту — нервная погрузка, высадка штатских и тыловиков, выкидывание вещей с борта... А в то же время в трех верстах от Феодосии, на станции Сарыголь начали взрывать склады со снарядами. Все озарилось страшным кровавым заревом с одной стороны пристани, с другой показалось зловещее зарево от подожженных складов и стоящих на путях вагонов с сеном. Стало светло, как днем. Французский крейсер быстро отходил из порта, приняв взрывы снарядов за начало боевых действий.
Толпы беженцев умоляли французов принять их на борт. Крики зависти и проклятия неслись вслед быстро уходившему кораблю с пристани, не попавшей в сферу военного порта, где скопились тысячи гражданских лиц, не имевших возможности пробиться сквозь тройной ряд очередей и питавших все же луч надежды на погрузку. Тут же — несметное количество вещей, товаров, багажа, растаскиваемых всеми желающими...
Зловещее зарево разгоралось… Оставшиеся в городе жители попрятались в своих квартирах и комнатах. Главная улица города — Итальянская — огласилась треском от взламываемых дверей магазинов: это воинские части приступили к грабежам...
А в военном порту бушевала темная, озверевшая масса людей, требуя немедленной погрузки на переполненные до последних пределов пароходы. Несмотря на это, решено было взять на «Владимир» еще 400 человек. Когда спустили трап, толпа заревела и бросилась на пароход. Началась давка. Люди стали сталкивать друг друга в воду. Трап затрещал. Комендант парохода приказал поднять трап и заявил, что больше ни одного человека он не примет…
По адресу сидевших на пароходе неслись с пристани яростные ругательства и проклятия.
- Вы все равно не уедете.
- Стрелять будем...
- Давай сюда батарею. Подкатывай ее... Пропадать, так всем пропадать...
- Выбрасывай всех баб...
- Офицерья и бабья понатаскали, а нас бросаете, нас не хотите брать...
Спекулянтов в море...
Можно себе представить, что переживали в этот момент находившиеся на пароходе гражданские беженцы и женщины в особенности. Момент был критический.
- Туши огни, — раздалась команда с парохода.
- Руби канаты...
Пароход стал отчаливать.
Толпа заревела. Гул проклятий повис в воздухе. Свисты, гам, рев...
- Уходят, проклятые...
- Давай сюда орудие. Артиллеристов на пристань...
Невзирая на это, было все же отдано распоряжение выходить на рейд…
Погрузка закончилась. Корабли уходили в море, оставив в Феодосии тысячи людей на произвол судьбы. Из иностранных судов на французском крейсере уехало человек 150 богатых армян. Несколько человек уехало на американском миноносце и на огромном пустом американском пароходе «Фараби».
Ночью же прибывшие в Феодосию части, видя, что погрузка закончилась, присоединились к громилам и приступили к поголовному грабежу магазинов и складов, а затем направились походным порядком на Керчь. Утром в Феодосии появились кавалерийские разъезды зеленых…
В соседней Ялте все еще было спокойно. В момент отхода последних судов из Феодосии Ялта оставалась такой же тихой и прелестной, как всегда. Во всех домах горели огни. Видно, ни один из ялтинцев не сидел без работы по... спешному припрятыванию вещей.
