Дивизия, несомненно, больна, и при текущих условиях жизни она не только не оздоровится, но может угрожать полным истреблением офицерского состава. Причины, разлагающие ее, кроются в нижеследующем:
Несомненно, в рядах полков свили свои гнезда умелые работники Советской власти, которые ведут за собой идейно всю маломыслящую массу. Арест и расстрел якобы «главарей» весьма сомнительны в том смысле, что расстреляны главари, а не просто наиболее решительные и смелые из проникнутых духом красноармейцев.
Громадный некомплект офицеров, при современной войне требующий дробления до взводов, поставки на взвод офицера.
Полное отсутствие добровольцев, которые, как, напр., во 2-й дивизии, безусловно вносят здоровую струю национализма в солдатскую душу.
Необходимость ставить по избам ведет к более успешному частичному разложению, и в этом отношении может быть ущерб в тактике; палаточное расположение лучше.
Работа контрразведки не только совершенно не приносит пользы, — но вредна, ибо она дает солдатам знать, что за ними следят, и в то же время эти слежки бесполезны. Прапоры, поставленные во главе полковых пунктов, безграмотны в деле разведки; агентов нет, руководить некому. Денег нет.
Егерский батальон, так сказать, опора дивизии, невооружен, и идет переписка и пререкание из-за 200 сабель, которые насущно необходимы.
Люди одеты оборванцами, без признаков формы и по внешнему виду напоминают Красную гвардию. Это при малой культурности нашего солдата, видящего в форме гораздо более, чем мы полагаем, ведет к расхлябанности, вялости и апатии.
Занятия носят характер нудный, утомительный, а знаменитые «беседы», при полной неподготовке младшего командного состава, носят не доказательный, а скорее увещевательный характер. Солдаты неверны и далеки от офицера, что видно и из сводок.
Литература и пресса убоги и совершенно не соответствуют ни духу солдата, ни его пониманию, ни укладу жизни. Сразу видно, что пишет барии. Нет уменья заинтересовать, поднять дух, развеселить и непреложно доказать. Во главе прессы стоят люди, не только абсолютно невоенные и далекие от солдат, но даже просто безграмотные в военной психологии, истории, незнакомые с душой солдата и его укладом жизни. Наконец, жалкие №№ газет приходят разрозненными, недостаточными, непонятными по стилю. Нет руководства по воспитанию духа, а сейчас — дух все.
Жалкая артиллерия — две пушки — и нищенство в пулеметах ведет к невыгодному сравнению с силами противника не в нашу пользу. Это убивает веру, гасит огонь.
Полное отсутствие средств связи у нас и обилие таковых у противника ведут к возможности всюду парировать удары, удобно управлять участком и успокаивают человека, страхуя его от обходов, охватов и возможности быть отрезанным. Наконец, это дает общность сознания, что выделенный один общий организм, — одно тело с ядром.
Порка кустанайцев в массовых размерах повела лишь к массовым переходам солдат, на некоторых произвела потрясающее впечатление бесчеловечности и варварства. — «Нам невозможно служить, мы драные».
Население совершенно не принимается в расчет, а наезды гастролеров, порющих беременных баб до выкидышей за то, что у них мужья ушли в Красную армию, решительно ничего не добиваются, кроме озлобления и подготовки к встрече красных, а между тем, в домах этого населения стоят солдаты, все видят, все слышат и думают.
Духовенство далеко, и не видно его непосредственного воздействия.
Пропаганды с нашей стороны и агитации никакой. Впечатление следующее: в штабе армии «приказали» назначить в дивизиях, дивизии — в полках. Но это еще не значит, что агитация есть. Как меня ты ни назначай корабельным инженером, но подводной лодки я не построю, — ибо не умею.
Свелось все к отбытию номера и полному бездействию с одной стороны, в то время когда все пылает, горит и полно злобы и мести, с другой стороны, — противник заваливает не только части, но и весь район своей вызывающей, но понятной народу литературой.
Не считая себя вправе, как солдат и гражданин, молчать об отрицательной стороне положения вещей, я полагаю, что есть целый ряд средств оздоровить и поставить на должную высоту положение дивизии. Для этого только необходимо не ограничиваться одними «приказами» и стараться все сделать без затрат от казны, а наоборот, довести все это до сведения высшего командования, дабы оно могло помочь в том деле созидания, в котором мы бессильны, ибо стоим с голыми руками перед вооруженным с головы до ног противником.
Нужны, деньги, нужны люди, нужна система, т.-е. то, чего у нас нет.
Для того, чтобы бороться с агитацией и переловить главарей, надо поставить во главе контрразведки в дивизии опытного офицера-жандарма. Мною был запрошен полковник Злобин, начальник всей контрразведки, и он мне ответил, что без ходатайства от штаба армии он не может мне командировать просимого начальника-жандарма и 4 агентов. Наконец, вознаграждение начальнику контрразведки положено по должности комроты. Скажите, пожалуйста, кто же пойдет?
Вот это-то совершенно недопустимое и непонятное отношение к силе контрразведки, как оружия, ведет к тому, что, с одной стороны, работают опытные политические деятели, а с другой — безграмотные «прапоры». Не жизнь должно подстригать под штаты, а штаты под жизнь. Дайте денег и платите хорошо тем людям, которые оздоровят армию, создадут этим ее силу и уберут негодяев. Если же мне на это скажут, что таковых руководителей нет, то это не оправдание. Можно было давно открыть школу, набрать подходящих людей, обучить и послать в части.
…
Егеря плохо вооружены, и еще когда дивизия и ее штаб стоял в Алешне, т.-е. в середине мая, был обещан отпуск 200 сабель, но переписка идет до сих пор, т.-е вот уже месяц, и люди невооружены.
Надо одеть солдата немедленно. Ссылки на то, что нет готового и нового, малоутешительны и для него ничего не говорят. Защитная же одежда кругом есть... Вся деревня одета в защитный цвет. Надо скупить и передать солдату. Надо ему дать, а потом требовать. Егеря просят сами погоны, шнурки и лампасы. Видно, что они любят это, а их держат в лохмотьях. Дайте денег, разрешите одеть, обуть, послать в тыл, купить, и будет дивизия — сила.
Нельзя требовать занятий и учения, когда нет уставов, учебников, руководств. Беседы сейчас имеют доминирующее значение, но о чем говорить, о чем беседовать, где взять материал и как вести беседу — никто не знает. Очевидно, попытки получить ряд таких брошюр были, что можно судить о призыве на конкурс в 500 руб., объявленном в «Русской Армии». Дело провалилось. Писали преимущественно одни прапоры. Хотите иметь хорошую книгу — заплатите очень хорошие деньги, а не держитесь системы «без затраты от казны». Ведь результаты этих затрат стоят гораздо дороже.
Газета должна быть армейской, руководить ею должен офицер генштаба, имеющий литературный опыт; она, должна включить целый ряд того, чего в ней не будет, пока стоит кто попало во главе ее... У нас до сих пор на прессу смотрят, как на холуев…
Нужно немилосердно истреблять главарей, но после порки отправлять на фронт не следует.
Причины разложения в тылу:
а) Отсутствие программы и системы обучения;
б) малое наблюдение офицерства;
в) неорганизованный шпионаж.
Уничтожать целиком деревню в случае сопротивления или выступления, но не порки. Порка, это — полумера. Открыть полевой суд с неумолимыми законами. Выделение и поощрение семей павших добровольцев. Конфискация имущества красноармейцев.
Все это проводится в жизнь не войсками, а специальными расследовательными комиссиями в фронтовой полосе., Семьи красноармейцев наряжать на тыловые работы в помощь инженерным дивизионам для прокладки дорог, постройки мостов и т. д. Мне кажется, это было бы более целесообразно. Также в деревнях вывесить большие объявления, где напечатать, что разговор с войсками на политические темы, агитация и осуждение действий правительства накажутся расстрелами…
Духовенство заставить ходить в окопы, беседовать о вере, поднимать религиозный экстаз, проповедовать поход против антихриста. Мулл тоже…
Таким образом произойдет не только оздоровление частей, но будет уничтожена их спячка и инертность, будет к ним привита самоуверенность и смелость, и они будут проникнуты идеей святости и смысла войны.
Время идет, и надо спешить, а то будет слишком поздно.
