Прежняя политика в отношении армии продолжалась в полной мере. Ставка, «Политический Объединенный Комитет», «Парламентский Комитет» в Константинополе и «Общее Дело» вместе с парижским «Парламентским Комитетом» все еще пытаются провести в жизнь намеченный после крымской катастрофы план. В основе этого плана лежит мысль о том, что армия с Врангелем во главе, имея прочную общественную политическую базу, получают признание иностранцев, представляют и олицетворяют собой заграницей истинную, антибольшевистскую Россию со всеми проистекающими и вытекающими из этого последствиями.
Центральное место все время занимает вопрос об изыскании мер «против распыления врангелевских сил». Так или иначе, а нужно было парализовать то впечатление, которое было создано совещанием членов Учредительного Собрания, фактическим разрывом казачества с главным командованием, поставить французам преграду в самостоятельной отправке желающих в Советскую Россию и т. д.
[Читать далее]- Под влиянием всех этих причин, — рассказывал мне председатель константинопольского «Политического Объединенного Комитета» Юренев, — считая также, что, в конечном итоге, «учредиловцы» провалились, и что французы по-прежнему ищут, кто бы мог представить собою Россию, — еще в конце января мы поставили на обсуждение этот последний вопрос, а также вопрос о том, в какой форме декларировать нашу поддержку Вооруженных Сил Юга России.
Решено было не упускать удобный момент для образования нового антибольшевистского фронта и органа его, действующих совместно с армией и главнокомандующим. Попытка эта, по мнению участников совещания, облегчалась отсутствием конкурирующих проектов и очевидной необходимостью создания такого фронта и органа.
Работа эта происходила в тесном контакте со ставкой.
29 января по инициативе Врангеля состоялось совещание, в котором принимали участие преимущественно правые элементы...
В результате трехчасового обсуждения решено было собраться на следующий день отдельно без Врангеля, установить точку зрения, и затем вновь обсудить ее с Врангелем.
Начались заседания, совещания. В конечном итоге выяснилось, что точка зрения Врангеля с его приближенными… коренным образом расходится с точкой зрения даже представителей ультра-умеренной и благонамеренной константинопольской общественности, сгруппировавшейся вокруг «Политического Объединенного Комитета». В то время, когда Врангель хотел создать при себе лишь совещательный орган, а сам — по-прежнему оставаться не только главнокомандующим, но и правителем, — представители общественности стояли совершенно на другой позиции. Они считали, что общественные деятели должны быть призваны к участию в правлении с решающим голосом по всем гражданским вопросам управления, дипломатических сношений и т. д., т. е. отстаивали необходимость создания своего рода законодательного органа…
- Чтобы воссоздать Россию, — говорил мне Юренев, — необходимо строиться по России, а не по русской эмиграции. Для нас безразлично, будет ли соответствовать наша политическая линия настроениям и симпатиям русской эмиграции. Нам важно лишь учесть то настроение, которое царит в России.
Правые же строили свои планы на эмиграции, рассчитывая на ее консервативность и реакционность. Они настаивали даже на плебисците среди беженцев.Как бы то ни было, а после длительных переговоров выяснилось, что соглашение между Врангелем и представителями константинопольской общественности, ввиду принципиальных разногласий по вопросу о характере высшего органа гражданского управления, не может быть достигнуто.
Пятого февраля «Политический Объединенный Комитет» зафиксировал в особой резолюции свою точку зрения в противоположность точке зрения парижских общественных групп, примкнувших к совещанию членов Учредительного Собрания…
Для агитации и поддержки Врангеля в Париж спешно выезжает Н. Львов. Миссия его однако, ни к чему не привела, ибо, по словам Львова, «он перестал понимать настроения парижской эмиграции и не нашел общего языка с прежними своими друзьями».
Как бы то ни было, а Врангель твердо продолжал стоять на точке зрения военной диктатуры…
Шли дни, тяжелые сумеречные дни на берегах Босфора в разлагающемся стане белых. С каждым днем ухудшалось положение русских. В грязной константинопольской клоаке люди влачили жалкое существование в отчаянной ежедневной борьбе за кусок хлеба. Все время идут дожди. На улицах грязно, в деревянных, продуваемых насквозь ветром бараках и палатках холодно, сыро, неуютно... Все нервничают, грызут друг друга, озлобленно ругают всех и вся...
Армия разлагалась. Из лагерей все время идет большая утечка. Люди шли на голод, на муки безрадостного, бесприютного существования. На улицах Константинополя — ужасное унизительное зрелище. Русские офицеры, солдаты, оборванные, расхлябанные, но в форме — торгуют своим последним достоянием. Мимо с брезгливой миной проходят спекулянты, альфонсы, аферисты...
Первая половина марта ознаменовалась событиями первостепенной важности.
В момент, казалось бы, кульминационного торжества большевиков, только что раздавивших Грузию и со дня на день ожидавших подписания торгового договора с Англией, что знаменовало собою, как будто бы, фактическое признание советского правительства, в этот момент в России начинаются грандиозные восстания. Заколебалась Российская Социалистическая Советская Республика. Внимание всего миpa сосредоточивается на Кронштадте, который как бы возглавил собою бурный протест против советского режима…
Встрепенулись и на Босфоре. Дрожащими от волнения руками разворачивали русские газетные листы.
Оживилась и ставка.
- Вот он, долгожданный момент. Общественность кочевряжится. Теперь можно обойтись и без нее...
Врангель обращается к русским людям с призывом сплотиться вокруг него.
Константинопольская общественность заволновалась. Снова начались заседания, совещания. Обе стороны, учитывая кронштадтское восстание, шли теперь на компромисс и усиленно вырабатывали основы, на которых при Врангеле должен был сконструироваться так называемый, «Русский Совет».
Особенно много усилий прилагается к тому, чтобы заставить Земский и Городской Союзы делегировать в «Русский Совет» своих представителей, дабы тем самым парализовать деятельность парижского комитета земско-городского объединения во главе с князем Львовым.
Несмотря на все свое желание поддержать Врангеля, в общественных организациях начинается отрезвление и они, ссылаясь на свою аполитичность, отказались послать своих представителей в «Русский Совет».
- Это саботаж, — возмущался Врангель, указывая, что в таком случае он призовет персонально деятелей из состава этих организаций.
Создавался острый момент, из которого, как будто бы, не было выхода.
А в это время закулисная работа братьев Алексинских, Мусиных-Пушкиных, Пильцев, Шульгиных и других помощников Врангеля уже приносила определенные результаты.
Когда обсуждалось в окончательном виде положение о «Русском Совете», то не только «Парламентский Комитет», но и «Политически Объединенный Комитет», за исключением своего председателя Юренева, признали, что «Русский Совет» должен быть совещательным органом.
Таким образом, Врангель мог торжествовать победу. Уже изготовлен был соответствующий приказ о «Русском Совете». Но, вслед за этим, в «Политическом Объединенном Комитете» наступает отрезвление. Юренев пишет Врангелю письмо, в котором прямо заявляет:
- Если вы опубликуете такой приказ, то погубите все дело объединения общественности с командованием...
На Юренева все правые члены «Парламентского Комитета» обрушились с градом упреков.
Как бы то ни было, а Врангель не решился опубликовать приказ. Положение о «Русском Совете» было переработано и принята компромиссная точка зрения, весьма, впрочем, удобная для Врангеля.
«Русский Совет», таким образом, должен был состоять из членов по избранию общественных организаций, представителей казачества, горских народов, которые составляют две трети общего числа членов Совета и остальных членов по приглашению и назначению Врангеля. Последний являлся председателем «Русского Совета». Врангель мог распустить Совет и назначить перевыборы, если при вторичном рассмотрении неутвержденного им постановления оно было бы принято большинством двух третей присутствовавших членов…
12 марта, в то время, когда все были поглощены событиями, которые разрастались в России, в частности восстанием кронштадтцев, Врангель специальным приказом опубликовывает «Положение о Русском Совете».
Впечатление от этого приказа было угнетающее.
- Господи, да когда же все это кончится, — с тоской и отвращением восклицали pyccкиe беженцы.
- Да неужели же они и теперь не хотят сходить со сцены?..
- Нашли время… Приветственную телеграмму Врангель послал в Кронштадт генералу Козловскому. Правительство новое формирует. В десант собирается... И как не понять, что он губит дело кронштадтцев, губит дело русское, губит одной своей маркой!..
- Лучшей помощи большевикам, как вмешательство Врангеля с его «преемственной властью» и «Русским Советом», нельзя и придумать... Ничего из этого не выйдет... Пусть тешатся последние дни. Мертвые погребают своих мертвецов...
В таких репликах отражалось настроение русских масс на берегах Босфора…
«Русский Совет» был обречен на смерть с момента своего зарождения. Самый сильный удар Врангелю и константинопольской общественности в этом отношении нанесли казаки.
Атаманы правительства Дона, Кубани и Терека категорически отказались дать своих представителей в «Русский Совет», соглашаясь войти в него лишь в том случае, если Врангель останется только главнокомандующим, не более, и если казакам дадут треть всех мест, так как казаки составляют 2/3 «Русской Армии».
Еще более резко высказался против «Русского Совета» «Союз Возрождения Казачества», оказывавший в этом отношении большое давление на казачьи органы власти.
В своем меморандуме атаманам члены центрального комитета… указывали, что, помимо нарушения основных законов, принятых на Дону, Тереке и Кубани, «Русский Совет» вместо предполагаемого объединения русских сил, даст только новый повод к смутам, ибо авторитет его не будет признан не только теми силами, которые создают в настоящее время антибольшевистское движение внутри России, но даже и русскими эмигрантскими кругами. Больше того: предполагаемый состав и условия образования «Русского Совета» обеспечивают ему открытую борьбу со стороны нынешних руководителей антибольшевистского движения в России.
- Для казачества же, — говорилось в меморандуме, — вхождение в Совет снова даст связь с определенными группами и течениями, политические идеалы которых совершенно не совпадают с его желаниями, и которые уже однажды привели к краху противобольшевистского движения.
- Имя генерала Врангеля, проводившего политику попрания казачьих конституций, обеспечивает всему движению, возглавленному им, крайнюю враждебность со стороны населения казачьих земель.
В том же духе, как и казаки, высказались по поводу нового предприятия ставки и в парижских кругах. Резко отказались войти в Совет по приглашению Врангеля такие лица, как Чайковский. С радостью вошли туда лишь члены Парламентского Комитета в Константинополе.
С «Русским Советом» получилась не только весьма конфузная история. Этот акт фальсификации общественного мнения, завершавший собою продолжительную политическую работу ставки и константинопольской общественности, явился началом конца четырехлетней эпопеи — гражданской войны на Юге России. Он совпал с началом окончательного распыления «армии», ибо через два дня после этого приказа, т. е. 14 марта, комиссар Франции генерал Пелле прислал Врангелю следующее заявление:
- Честь имею уведомить Ваше Превосходительство, что мое правительство, будучи информировано администрацией возвратившегося в Константинополь парохода «Решид-Паша» о выполнении перевозки в Новороссийск первой партии русских беженцев, — телеграфно предписало мне принять совместно с морскими и военными властями все необходимые меры к составлению новых партий и отправке их (согласно полученных указаний) в Одессу.
- Что касается отправок в Бразилию, то вышеуказанная телеграмма упоминает, что правительство Бразилии в этом вопросе поставило необходимым условием предназначать к отправке только земледельцев и сельскохозяйственных рабочих. Эмигрирующие в Бразилию сохраняют русское подданство. Им будут обеспечены средства к существованию с момента прибытия. Но решение вернуться в Россию для тех, кто этого пожелает, является наиболее легким и быстро осуществимым. Во всяком случае, при всяком положении вещей вы должны считаться с тем фактом, что правительство республики к своему большому сожалению, будет вынуждено в ближайшее время прекратить бесплатное снабжение русских беженцев продуктами продовольствия. Следовательно, беженцы должны быть предупреждены, что у них имеется выбор между следующими решениями:
- Вернуться в Россию.
- Эмигрировать в Бразилию или Перу [либо во Францию] на условиях, которые ранее Вам сообщены: найти себе работу для того, чтобы обеспечить себя средствами существования.
- Я буду весьма обязан Вашему Превосходительству за сообщение о тех мерах, которые Вы предпримете, как следствие настоящего сообщения.
- Я полагаю, что точные указания, которые содержатся в этом сообщении, возлагают на Вас необходимость изменить те методы, которые применялись до сих пор. Было бы невозможно рассчитывать на быстрый роспуск армии, — на необходимость чего указывает правительство республики, — если бы немедленно не были приняты меры для ознакомления всех военных беженцев об условиях, которые им поставлены, и особенно об облегчениях, которые предложены тем из них, которые сделают заявления о возвращении в России. Обо всех этих условиях должно быть сделано широкое оповещение. Равным образом, необходимо для достижения указанной цели, чтобы военные власти отказались отговаривать солдат от возвращения в Россию и даже от эмиграции в Америку.
- Я хорошо понимаю, насколько тяжело может быть Вашему Превосходительству и доблестным солдатам, которые за Вами следовали до сих пор, положить конец борьбе, верность которой с их стороны заслуживала бы лучшей участи. Но чувство гуманности, равно как и требование государственного порядка, диктуют нам необходимость оградить беженцев от неожиданности, которая была бы для них еще болee катастрофичной.
- Примите, господин генерал, уверения в моем глубоком уважении. Пелле.
