Из книги белогвардейского деятеля Мануила Сергеевича Маргулиеса "Год интервенции".1919 год
7 августа
В 10 часов пришел X..., псковский купец, еврей. Сообщил:
Настроение псковитян осенью 1918 г. перед ставшим известным намерением немцев уйти из Пскова согласно Брестскому договору было таково, что население приготовило адрес Максу Баденскому с мольбой не уводить войск из Пскова. Адрес подписал и местный архиерей. Предложили подписать теперешнему городскому голове Эйшинскому — отказался, но вечером, по его предложению, городская дума вынесла такое же постановление.
Когда в конце мая в 1919 г. после ухода из Пскова большевиков, туда приехал Н. Иванов, он тотчас же предложил обложить местных евреев двумя миллионами для надобностей войск и города и тут же стал записывать указываемые ему фамилии; первою — Каценельсона, его коллеги, присяжного поверенного, на 25 тысяч; когда Эйшинский запротестовал, почему облагают одних евреев, а не всех купцов вообще, Иванов убрал лист и заявил: «ну, хорошо, обойдемся без этого, достанем в штабе».
[Читать далее]3-го июля некий Эльяшев, которого Балахович избрал своим посредником для общения с еврейством, сообщил евреям, что Балахович приказал им доставить ему через день 30 тыс. рублей.
4-5 июля евреи собрали между собой 10 тысяч, из общественных еврейских сумм взяли еще 15 тысяч и вручили их адъютанту Балаховича. 7-го июня опять требование, но уже 50 тысяч рублей, причем Балахович поручил передать, что если евреи аккуратно внесут в срок, то погрома не будет (по словам Эльяшева, Балахович требовал деньги для себя, так как много проигрывал в карты). Тогда 10-го июля евреев стали приглашать повесткой за подписью Энгельгарта в штаб Балаховича (сам он жил в том же здании этажом выше). От явившихся требовали определенных сумм и назначили для взноса 2—3 дня. Кто по истечении этого срока приносил денег меньше или совсем не приносил, тотчас отсылался в тюрьму на одну—две недели. Одновременно с этим офицеры и солдаты Балаховича шли по квартирам отнимать серебро и золото.
Другой способ взимания денег с евреев — не дают пропусков на выезд из города, дерут за пропуск до 10.000 рублей. Это проделывают, главным образом, эстонцы, так как от них зависит въезд на их территорию.
Эстонские солдаты и офицеры первые три дня грабили квартиры; ими же разграблены склады с товарами, бывшими в распоряжении большевиков, реквизировавших их у местных купцов. Теперь этих товаров не удается получить от русских властей, хотя соответственным лицам уже даны взятки в размере 10% стоимости товаров, якобы в пользу военных властей.
За вывоз евреями товаров в город эстонцы накладывают контрибуцию в 10—15 тыс. рублей. Евреи-купцы все ликвидируют и бегут из города.
В мае месяце полк. Дзерожинский хотел отделаться от Балаховича; отстранил его от командования и назначил инспектором кавалерии. Тогда Балахович пошел с войском на Гдов, взял его и отделился от Северного корпуса. Был момент, когда хотели на него пойти войной, да силы были равные у обеих сторон, — не решились.
Из рассказов Горна: один из самовешавшихся, по приказу Балаховича, сорвался с петли, упал на землю и побежал; его догнал офицер и схватил за веревку, свешивающуюся с петли, оставшейся на шее, поволок по мостовой до реки и бросил в воду. По мостовой кровавый след тянулся до реки.
В 1 час был у полковника Полякова. Говорит: напрасно Юденич приехал, — все спуталось… Спрашиваю, помогут ли нам привезенные боевые припасы. Сомневается, дух солдат скверен. Выясняю состояние эстонских частей.
Я: Я слышал, что они — гниль.
Поляков: Ничего подобного, но как солдаты времени Керенского хотят знать, для чего их посылают в бой…
Поляков говорит о немецком плане пройти в конце августа через Литву на Москву, о подготовке корпуса.
В 2 часа говорю с Лианозовым; указываю ему, насколько положение на фронте в тылу натянуто. Может вспыхнуть военный бунт против Юденича; Политическое Совещание с позором будет упразднено... Лианозов встревожился; говорит, что Юденич — неподвижен, угрюм, слова из него не вытянешь. Он согласился было подписать декларацию, но при условии, чтобы в ней не содержалось никакой программы, а просто была ссылка на то, что принимается программа Колчака. Указание, что населению неудобно говорить ссылками на чужие программы, а нужны реальные заявления, не произвело на него впечатления, и в конце концов он ничего не подписал…
Иностранцы поехали вчера на фронт — может быть, они наладят отношения между Юденичем и генералитетом…
В 5 часов зашел Горн. Был у английского генерального консула. Тот сильно заинтересовался рассказом о положении дел в Пскове, просил сообщить все изложенное письменно, чтобы тотчас же поговорить с генералом Гофом и послать доклад в Лондон. Дал понять, на вопрос, не прекратят ли англичане в случае переворота подвоза снабжения и продовольствия, что поведение англичан будет зависеть от результатов. Горн говорил с Н. Ивановым, который опять добивался санкции городского управления на переворот. Ему отказали, сказав, что два месяца режима Балаховича показали Пскову, что это за — «демократия». Н. Иванов клялся, что «жидов» и «вешалок» больше не будет... …переворот в принципе уже принят и городскими деятелями распределяются портфели…
Все попытки получить деньги у союзников дали нулевой результат. Новые рубли, выпущенные Колчаком в Сибири, идут на 20% ниже царских. Здесь и на Псковском фронте разная расценка на царские, думские и керенки. Вряд ли население примет деньги за подписью Юденича при слабой его популярности.
По поводу деятельности полевого контроля полковник Поляков сказал, что до сих пор воинские части игнорировали контролеров и, когда два контролера, посланные им, приехали в Нарву, то они два дня тщетно искали полковых командиров и казначеев, которых должны были контролировать; так и не нашли, уехали, не солоно хлебавши.
Лианозов мне сообщил, что несколько дней назад у него был генерал Янов, который заявил, что если Лианозов не даст денег на снабжение армии, то ничего не останется, как взять деньги у немцев, давно уже соблазняющих предложением их. …быть может, подталкивание Балаховича и псковитян на разрыв с Юденичем есть результат немецкого желания оторвать наш корпус от Антанты и взять его в немецкие руки. Вечером за ужином с А. И. Каминкой, Лианозов сказал, что все бурлит вокруг Юденича, все ждет, когда будет закончено снабжение. А Юденич не высказывается ни о чем, но признает необходимой чистку армии.
К концу ужина приходит Филиппео и А. Шульц, и передают свой сегодняшний разговор с генералом Бааховичем: «Я предпочитаю Юденича, Родзянко, потому что Родзянко — конченный человек…». Свидание это произвело сильное впечатление на Филиппео и Шульца и они стали доказывать, что бесчинства и вымогательства Балаховича в Пскове были неизбежны при сложившихся там обстоятельствах, так как армия голодала, не имела ни гроша, а псковская буржуазия, встречавшая Балаховича криками «ура», добровольно не дала бы ему ни копейки...
8 августа
Теперешнее эстонское правительство очень неспокойно, так как эстонские социал-демократы неизбежно катятся к большевизму.
…
По-видимому, генерал Юденич висит на волоске: армия и эстонцы им крайне недовольны, спасти его могут только англичане, ибо Гоф проезжал с ним по фронту и, по сведениям разведки, убеждал его удалить влияющую на него черносотенную клику. Что сказал Юденич, — неизвестно. Гоф вряд ли решится устранить его, не запросив предварительно английское правительство.
…
Каминка сказал Лианозову: «пусть Петроград будет лучше взят на полгода позже, чем покупать его ценой признания независимости Эстонии». Я назвал эту точку зрения преступной, ибо своевременное взятие Петрограда и своевременная ликвидация большевиков — более важный вопрос для России, чем утрата одной губернии и притом временная, так как ни один здравомыслящий политик не может предположить самостийной Эстляндии навсегда, — она неизбежно вольется обратно в Россию, но, конечно, на здоровом федеративном, добровольном начале.
Лианозов заявил, что Россия не доросла до федерации, Каминка поддержал его.
9 августа
Узнав, что через Верро проезжает поезд с генералом Маршем, Балахович приказал остановить его и вошел с Ивановым в вагон Марша, чтобы поговорить. Балахович и Иванов сообщили Маршу о соглашении с эстонцами и латышами об областных образованиях и просили поддержки англичан. Генерал Марш ответил в общих чертах, что областные образования не кажутся ему неприемлемыми.
…
Иванов куда-то уезжает сегодня... На мой вопрос, когда Балахович и Иванов думают осуществить свои предположения об областной автономии, — отвечает уклончиво. …я заметил, что… большинство принципиально враждебно идее областных правительств, а другие усомнятся в возможности водворения гражданского порядка при Балаховпче. Иванов с улыбкою: «ну, он, несомненно, пойдет навстречу».
Я: А Вы исключаете в скверную минуту нагаечный способ беседы с членами областного правительства, если оно пойдет в разрез с требованиями Балаховича?
Опять улыбка и молчание.
…
Против организации крупных областей на федеративном начале англичане не будут возражать, но против таких единиц, как часть Псковской губернии, — будут. Вся затея Балаховича кажется англичанам несерьезной, ибо организации, не связанной с именем Юденича, англичане не дадут снабжения. Эстонцы давно пошаливают, но Гоф послал им ультиматум, — если они не поддержат русских на фронте, то союзники прекратят снабжение и им. Эстонцы заключили частное соглашение с Юденичем о признании независимости Эстонии, при этом, однако, Юденич подписал это соглашение не как лицо, назначенное Колчаком, а лично, как командующий Северо-Западной армией; когда же эстонцы спросили: «а если Колчак не подтвердит Вашего согласия, что Вы сделаете?» Юденич ответил: «пойду без Колчака».
…
Псковитянин X... сообщает мне историю образования северного корпуса. В начале октября 1918 года немцы обратились через Линде (бывший земский начальник, делец) к союзу торгово-промышленников Пскова с предложением создать русский корпус из офицеров, бежавших в Псков из разных местностей России. Союз послал одного из своих членов… в штаб к майору Клейсту, который подтвердил, что немцы готовы дать по 10.000.000 марок на дивизию... Немцы долго ничего не давали, потом все-таки дали два миллиона марок. Через некоторое время явился к X... ротмистр с польской фамилией и заявил, что он явился от некоего Балаховича из Луги, где Балахович уже сорганизовал две дивизии и сообщает, что как только узнает, что в Пскове организуется северный корпус, он от большевиков перейдет в Корпус. А к концу октября Балахович действительно явился в Псков. Немцы, отобрав от людей оружие, поместили их в местном отделении арестантских рот…
Во главе отряд… стал никому неизвестный полковник фон-Неф, немецко-дворянский кандидат.
25 ноября большевики вошли в Псков, немцы бросили город, ограбив его. Северный корпус ушел в Эстонию.
Филиппео встретил вчера офицера из штаба Юденича, заговорил о деле Лившица: «мы его не выпустим, сказал офицер, посадим его в Гдове и будем держать в тюрьме, пока, не кончится война». Филиппео недоумевает: «как же вы можете, ведь это лицо уполномоченное министром Карташевым?»
Офицер: Нам нет дела до такого министра, который выбирает уполномоченным жида.
…
Поллок, объехавший фронт с ген. Маршем подтверждает, что на фронте невероятный ералаш; ни генерал Юденич, никто иной не знает, ни где какая часть расположена, ни кто ею командует. …если Юденич через неделю не наведет порядка, то Марш склонен передать командование и русскими войсками генералу Лайдонеру.
10 августа
На фронте — неблагополучно: у эстонцев четвертый полк объявил себя «самостийным» (на Нарвском фронте). Красная пропаганда ширится. У нас солдаты частью переходят обратно к большевикам (не много), частью — разбегаются из-за голода и отсутствия одежды и обуви. Родзянко кутит. Арсеньев и Балахович на ножах.
…
В 2 часа полковник Поляков сообщает мне, что я приглашен на заседание к генералу Маршу…
В 5 часов мы собрались у Марша. От союзников, кроме генерала Марша, — подполковник Пири-Гордон (от Foreign office), полковник Геропат, полковник Hurstel (француз), капитан Мюллер (американец). Из Гельсингфорса члены Политического Совещания приехали только к 6 часам; когда Лианозов шел к телефону передать приехавшим о необходимости заехать немедленно к Маршу, генерал Марш догнал его и сказал: «только пусть Кузьмин-Караваев не приезжает». Через несколько минут, однако, приехали все…
Генерал Марш, стоя и заглядывая на напечатанные на машинке листки, говорит: «положение Северо-Западной армии скверное, — точнее говоря, катастрофическое, нужно употребить чрезвычайные меры, чтобы ее спасти, и я обращаюсь к патриотизму присутствующих, чтобы сделать последние усилия. Союзники считают необходимым создать правительство Северо-Западной области. Его нужно создать, не выходя из этой комнаты. Теперь 6 1/4 часов, я вам даю время до 7 часов, так как в 7 часов приедет эстонское правительство для переговоров с тем правительством, которое вы выберете. Если вы этого не сделаете, то мы, союзники, бросим вас. Вот лист членов правительства, которые желательны союзникам, — поговорите о сказанном мною; вам, генерал Суворов, я передаю этот лист».
Сказал… и ушел. В переданном им листке с распределением портфелей нет ни Кузьмина-Караваева, ни А. И. Каминки, ни И. В. Гессена, бывших в списке, переданном мною Поллоку. Премьером и министром финансов предложен С. Г. Лианозов.
Суворов председательствует.
Карташев просит разъяснения у присутствующих о том, что произошло.
К. А. Крузенштиерн рассказывает, что Гоф передал эстонцам два письма, посланные ему Юденичем; в одном Юденич жаловался на интриги эстонцев, собирающихся под разными предлогами оттянуть свои войска с фронта, оставивши русских на съедение большевикам; в другом — Юденич сообщал, ссылаясь на телеграммы Лайдонера, что он готов признать самостоятельность Эстонии, но что за это он требует 25.000 эстонцев под свое командование. Эстонцы пришли в бешенство от первого письма и потребовали от англичан удаления Юденича; протестовали и против ссылки на Лайдонера, который ни о чем не телеграфировал Юденичу… Желая примирить эстонцев с русскими, Марш, дескать, и придумал компромисс: Юденич остается, но сейчас же избирается правительство Северо-Западной Области, которое признает независимость Эстляндии, и будет служить средостением между эстонцами и крайне непопулярным у них Юденичем…
Суворов предлагает формулу: приглашенные лица, в виду крайней спешности, принимают на себя ведение всех срочных дел русских с ответственностью за них, окончательное же персональное обсуждение списка предложенных лиц отложить до понедельника вечером.
Формула эта единогласно принимается, о чем заявляется Маршу; он благодарит, но говорит: сейчас нужны министр-президент, военный министр и министр иностранных дел, чтобы подписать в 7 часов соглашение с эстонцами по следующим вопросам:
- О признании Эстляндии самостоятельным государством.
- О помощи эстонцами русским по взятии Петрограда.
- О командовании Юденича и Лайдонера.
Являются эстонцы: Поска, Штрандман, генерал
Лайдонер и военный министр и заявляют, что они не могут сегодня принимать никаких решений, так как обязаны поставить все предложенные вопросы на предварительное обсуждение Государственного Совета; поэтому ответ могут дать лишь завтра в 9 часов вечера. Расходимся.
Мы собираемся вновь на совещание в 9 часов вечера... Кузьмин-Караваев настаивает, ссылаясь на Сибирское правительство (состоящее «при Колчаке»), а также на Деникинское, на предоставление самому Юденичу наметить состав правительства. Его поддерживает Н. Н. Иванов. Большинство возражает; решаем — Юденичу ничего не представлять, а просить его и начальников частей приехать безотлагательно в Ревель для совещания с нами. Решено, по предложению Суворова, не выбирать еще окончательного списка. Почему — никто не знает; все молчат, чтобы не подумали, что боятся не попасть в список при отложении; начинается российская ерунда.
В 12 часов ночи с Лианозовым идем к Поллоку. У Лианозова был Карташев, Кузьмин-Караваев и Суворов, взвинтили его из за Кузьмина-Караваева и сказали, что уйдут, если Кузьмин-Караваев не получит портфеля. Не хотят они и Н. Н. Иванова. Поллок промолчал о Кузьмине-Караваеве, но про Иванова сказал, что попытается убедить Марша не включать его в список министров. В общем же, однако, Поллок предупреждал нас, что если мы будем слишком долго копаться, стремительный Марш способен назначить Лайдонера главнокомандующим и русских войск с полным устранением Юденича. По общему мнению, Маршу уже очень хочется скорее вернуться в Лондон, а дело наше на фронте все равно на краю гибели.
11 августа
Предложенный вчера генералом Маршем проект нашего соглашения с эстонцами гласит:
- Правительство Русской Северо-Западной Области, включая губернии Петроградскую, Псковскую, Новогородскую, признало абсолютную независимость Эстонии.
- Эстонское правительство обещает немедленную поддержку Русской Северо-Западной Области вооруженной силой, чтобы освободить Петроградскую, Псковскую и Новгородскую губернии от большевистского ига и установить в Петрограде демократическое правительство, которое будет уважать человеческие права, как то: жизнь, личную свободу и собственность имущества. (Sic!)
- Военное командование союзными силами объединено в руках генералов Юденича и Лайдонера, через коих союзная военная миссия снабжала и продолжает снабжать боевыми припасами, необходимыми для вышеуказанных целей.
Лианозов предложил Кузьмину-Караваеву портфель министра юстиции. Кузьмин-Караваев отказался, заявив, что он считает абсурдом правительство из стольких лиц, что он верит только в диктатуру. Ни в общественность, ни в демократию он не верит. Министерство должно быть из шести лиц, — не более. После вторичного категорического отказа он нас покидает. Перед уходом заявляет, что считает вообще всю борьбу излишней, и что лучше всего было бы послать оставшуюся американскую муку в Петроград.
За ним заявляет и Карташев о своем уходе. Он не верит в коалиционное правительство; он уже раз жестоко поплатился за коалицию во Временном Правительстве; к тому же его давно тянет заграницу, и он рад случаю вырваться. Он приветствует попытку создать новое министерство, и если бы не тупость Юденича, это давно было бы сделано. Суворов сообщил, что он просит считать его членом правительства условно, так как по долгу службы он должен предварительно испросить санкцию у Юденича, а Юденич велел сегодня передать Маршу, что он считает себя правомочным решать для армии все вопросы и никого не уполномочил решать что бы то ни было без него. Но, по существу, он, Суворов, не считает возможным никакой работы с Юденичем, который должен уйти со всем своим штабом, без чего нельзя и мечтать об оздоровлении фронта. Лучше всего было бы, если бы генерал Лайдонер взял на себя командование смешанными войсками. Сейчас на фронте отчаянный ералаш, — все спуталось, никто никому не подчиняется, и группа Балаховича собирается арестовать Юденича, если он явится в Псков. Суворов желает портфель министра внутренних дел, так как по военному делу, при наличности главнокомандующего, ему нечего делать... Решаем передать сегодня Маршу, что его список принят, что правительство начнет работать…
В 6 часов опять совещание правительства. Суворов сообщает телефонограмму адъютанта Юденича, полковника Даниловского: передать Маршу, что Юденич является единственным лицом, имеющим власть принимать все решения по затронутым Маршем вопросам, и что до его приезда ничего не может быть предпринято. Ссылаясь на эту телефонограмму, Суворов и Крузенштиерн отказываются входить в состав правительства до приезда Юденича и переговоров с ним. Кузьмин-Караваев, вчера отказавшийся войти в состав правительства и все же принимающий участие в его совещаниях, начинает вновь доказывать, что без Юденича мы только инициативная группа и никаких списков предъявлять Маршу мы не можем. Крузенштиерн сообщил, что генерал Марш приглашает всех, бывших у него вчера, на сегодня в 9 часов вечера. Я настаиваю на закреплении за нашим совещанием названия правительства…
В 9 часов у генерала Марша; там опять шеф французской военной миссии полковник Хюрстель, американский представитель и несколько англичан. Марш приглашает Лианозова в отдельную комнату, куда вслед за ним уходят все союзники. Через десять минут Лианозов возвращается с листом, на котором неграмотным русским языком написано приведенное выше признание эстонской независимости новым правительством Северо-Запада России, и заявляет, что Марш потребовал от него, чтобы он подписался первым под этим признанием, потом де будут нас вызывать по очереди для подписывания; что такой малообычный способ необходим, по мнению Марша, ибо, если предоставить нам решать какой-либо вопрос всем вместе, то мы ни до чего не договоримся, затратив часы на разговоры. (Навязчиво лезет в память стихотворение Пуришкевпча: «Так и хочется сказать: дождались....»)
…в принципе возражений не было, ибо вчера было решено, подписать признание независимости Эстонии, которую и Юденич телеграммой к Гофу признал независимой.
Суворов и Крузенштиерн заявили, что подпишут нашу декларацию лишь в том случае, если из нее будет исключена вторая часть о признании нами генерала Юденича главнокомандующим, им, как военным, неудобно заявлять о признании ими своего начальника в официальном акте. Опять Лианозов удаляется; союзники соглашаются с нами и готовы считать предложенный ими текст признания неокончательным. Несмотря на устранение из текста декларации нашего признания Юденича главнокомандующим, Суворов опять отказывается подписать документ: он де не может подписать его без Юденича, который, по мысли союзников, должен скрепить наше заявление о независимости Эстонии (?). Подписали Лианозов, как премьер, я, Иванов, Александров, Филлипео и Горн, как министры. Заседание заканчивается извинением Марша за свою резкость; положение на фронте крайне критическое; два эстонских полка на фронте отказываются идти без немедленного признания независимости Эстонии. Затем полковник Пири-Гордон вручил нам проект созыва съезда в запутанной форме, где съезд смешивается с Учредительным Собранием…
На вопрос Н. Иванова Маршу, читал ли он телефонограмму Юденича (о которой говорили Суворов и Крузенштиерн), Марш ответил: «Я нахожу, что она слишком самодержавна, но я хочу до конца помочь России, и если Юденич станет на дороге спасения России, я его смещу». По словам Поллока, решено в случае сопротивления Юденича заменить его Родзянко.
12 августа
К. Александров о Юдениче: молчалив, как дерево; сидит застывши, пьет чай, редко говорит, думает ли? Но — хитер…
По словам полевого контролера Теребенина, бойцов на фронте не более 15.000. Остальные — мертвые души, пайки. Расследование мучной американской поставки показало, что из поставленной американцами муки оказалось принято на несколько тысяч пудов менее сданной, а после развозки ее по пунктам назначения она еще уменьшилась на несколько тысяч пудов.
…
В 6 1/4 часов у генерала Марша; подписываем заявление о независимости Эстонии, причем англичане требуют лишь пять подписей…