Владимир Александрович Кухаришин (kibalchish75) wrote,
Владимир Александрович Кухаришин
kibalchish75

Category:

Маргулиес о белых. Часть XIII

Из книги белогвардейского деятеля Мануила Сергеевича Маргулиеса "Год интервенции".

1920 год
12 июня
С. С. Крым рассказал случай, происшедший с ним в но­ябре прошлого года. Он ехал на русском пароходе из Алу­шты в Ялту; стоял на палубе. К нему подошел артиллерий­ский полковник и спросил: «Вы С. С. Крым?» — «Да» — Тогда полковник, обращаясь к публике, сказал: «Господа, вот глава изменнического Крымского правительства с Винавером, Набоковым и другими», и стал на эту тему говорить к окружающей толпе. Когда С. С. Крым сказал, что обратится к коменданту и сделал движение, чтобы уйти, полковник по­тянулся за револьвером. Вмешался бывший тут Н. Н. Таганцев и стал защищать С. С. Крыма. Воспользовавшись этим, С. С. Крым проскользнул в каюту, выходившую в салон, куда набилась публика, и слышал, как в течение двух часов обсуж­дался вопрос о роли Крымского правительства. Причем больше всего доставалось Винаверу: «жид в лапсердаке — министр иностранных дел», В. Д. Набоков — «жидовский лакей из папье-маше», Соломон Крым — изменник и т. п... Выйдя на берег, Крым обра­тился к военным властям, прося защиты, указывая, что он приехал по поручению Деникина для приведения в порядок винных складов б. удельного ведомства. Военное начальство заявило, что охранять его не может и лучше всего ему уе­хать немедленно из Крыма. Он написал Деникину, — ответа от него не получил. Когда в апреле, после бегства Дени­кина из Новороссийска, он встретил Деникина в Феодосии, Деникин сказал ему сконфуженно, что помочь ему, к сожале­нию, не мог…
[Читать далее]Если Врангель выступит за пределы Крыма, он погиб­нет, потому что офицеры и солдаты начнут грабить населе­ние. Мечта С. С. Крыма, чтобы Врангель сидел несколько месяцев в Крыму, пока не будет сорганизовано граждан­ское управление. Шептунов много вокруг Врангеля, и глупо­сти неизбежны. Приглашают Кривошеина — большой ми­нус; Струве впал, по словам близко его знающих, в мистицизм.
13 июня
Опять рассказы С. С. Крыма:
У Врангеля кроме 320 юнкеров и 1.200 немцев-колонистов, около трех тысяч хороших солдат и офицеров, — остальные дрянь…
Начальник армии у Врангеля — генерал Слащев, молодой, лично очень храбрый, но шалый субъект; в граж­данском управлении — нуль.
Офицеры Добровольческой армии смотрели и смот­рят на население, как на покоренную страну, а на себя как на носителей чего-то высшего, перед чем должно склоняться все и вся. Офицеру, например, надо из Старого Крыма спешно выехать по делу — ставит на дороге часо­вого и приказывает остановить первый проезжающий авто­мобиль и привести его, в случае отказа — стрелять. Так было с самим С. С. Крымом.
Генерал Деникин, уезжая из Крыма, издал приказ в стиле Николая II, говорит, что его и Романовского оце­нит история. Романовского немедленно по приезде в Кон­стантинополь неизвестный офицер убил.
Врангель был удален Деникиным за резкое письмо, в котором указывал, что Деникин делал ошибку за ошиб­кой. Отставка Деникина произошла из-за отказа согласиться на требование англичан помириться с большевиками. Вран­гель на это согласился. Но когда приехал для мирных переговоров в Крым, началось польское наступление и быв­шие в Крыму общественные деятели убедили его сохра­нить Крым. Укрепления в Перекопе сделали англичане. Сей­час все англичане отозваны.
В Константинополе англичане остановили пароход, везший боевые припасы в Крым, и конфисковали их (сегодня телеграммы из Константинополя). Здесь, в Лондоне есть несданные заказы Деникина (патроны) — англичане не по­зволяют их вывезти.
Кадет проф. Соколов, бывший у Деникина главой пропаганды и ведший ее в резко юдофобском духе, при­ехал из Парижа, где был 1919 году с миссией Драгомирова (вместе с Н. Астровым и гр. Паниной), сообщав Деникину и его совещанию, что Винавер и Набоков ведут в Париже вредную для Добровольческой армии агитацию; после этого доклада Деникин называл Набокова и Винавера «мерзав­цами» и «изменниками».
14 июня
О Врангеле сегодня С. С. Крым сказал: «Умен, но не обра­зован, в целом ряде вопросов абсолютно невежественен, внутренне груб, очень честолюбив».
…некто Половцева, очень образованная и энергичная дама лет 55… пыталась сорганизовать русскую колонию для борьбы с большевизмом. Но встретила конкурентку в лице А. Тырковой, организовавшей с чады и домочадцы Libe­ration Comitee. Половцева начала работу в кооперативах, где постепенно долевела до большевизма.
15 июня
Сегодня в «Times» выдержка из письма Врангеля кому то в Париже. Врангель пишет (перевожу с английского):
«Стратегией все время жертвовали (Деникин) для по­литики, а политика была жалкая. Вместо того, чтобы объе­динять все пригодные силы против большевиков, вместо того, чтобы проводить «русскую» политику, правительство Дени­кина создало частную политику Добровольческой армии. Все что не совпадало вполне со взглядами Добровольческой ар­мии, объявлялось враждебным интересам русских. Мы сра­жались с украинцами, большевиками, грузинами и азербейджаном. Мы почти что провалились с казаками, хотя они составляли почти половину нашей армии. Короче говоря, провозглашением единой неделимой России, все было сде­лано, чтобы разъединить антибольшевистские элементы и раз­дробить страну на малые единицы, воюющие между собой».
Такое определение политики генерала Деникина де­лает честь уму генерала Врангеля. Это яркий обвинитель­ный акт против кадетов, создателей «Национального Цен­тра» и его политики диктатуры.
По поводу Врангеля К. Д. Набоков сказал: «Не верю ему, он все же конная гвардия, а не конной гвардии со­здать новую Россию».
Если сопоставить мудрое письмо Врангеля с тем, что руководителем внешней политики он пригласил правого на­ционалиста Струве, а внутренней — старорежимного Кривошеина, надо думать, что Набоков прав.
16 июня
При эвакуации Новороссийска, когда бежал Дени­кин, благодаря нераспорядительности генерала Кутепова, нельзя было нагрузить 16.000 казацких лошадей. Чтобы они не доставались ни большевикам, ни зеленой армии, их побросали в воду; часть выплыла на берег и объела всю растительность.
11 июля
Все иностранцы, жи­вущие теперь в Польше, одинаково отрицательно относятся к полякам, не говоря уже разумеется о тех, кто раньше жил в России. Характер у них не русский. У поляков есть все, что было скверного у русских и у немцев, и ни­чего хорошего, что есть у них. Вот, например, взяточничество. Русская полиция брала взятки, как никто, но взяв взятку, делала, что обещала. Поляки берут взятки не хуже русских и ничего не делают. Лень, грязь, жажда на­живы, отсутствие настоящего патриотизма. Вот теперь Пилсудский делает патриотические обращения к народу — я уверен, что ни одна душа не пойдет в армию, а кафе­шантаны, театры и рестораны ломятся от публики (поляки в «Таймсе» со свойственной им правдивостью заявляют, что около 500.000 человек записались в первые дни). В другой газете — 300.000, а на самом деле..., вероятно, как, поль­ские городовые в том же «Таймсе» заявили, что все пойдут на фронт, но если они нужнее на улицах, то отчислят 10% своего жалования в пользу солдат. На Киев толкали Пилсудского лодзинские и варшавские гешефтмахеры и про­мышленники, рассчитывающие получить украинский рынок для сбыта товаров, которых в Лодзи очень много. Теперь все ругают Пилсудского, считают его ничтожеством. Государ­ственного порядка нет в Польше и в намеке. Все меро­приятия запаздывают. Междуведомственная война делает промышленность и торговлю невозможной. Например, прави­тельству крайне нужен железнодорожный подвижной состав. За отсутствием валюты можно получить его за лес. Иду в министерство земледелия, спрашиваю, отпустит ли оно лес за локомотивы, вагоны и рельсы? — Да, говорят мне, но только за узкоколейные, потому что для нашего министерства нужна только такая дорога. — Но министерство Путей Сообщения нуждается в ширококолейных! — Это его дело, пусть оно добывает валюту или суррогат.
В Праге встретил трех студентов евреев из России, в том числе Бриксмана с 4 Георгиевскими медалями и 4 Геор­гиевскими крестами. Бриксман был взводным в студенческом офицерском батальоне в Киеве, участвовал в деникинской кампании на юго-западном фронте. Говорит о погромах, ко­торые устраивались офицерами и солдатами (главным обра­зом кавказцами). Говорит, что теперь в русском консуль­стве встретил много офицеров бывшей деникинской армии, которые, услыхав, что Врангель принимает с большим раз­бором, не решаются ехать к нему. «Что же это в самом деле, уж и жидов бить нельзя!» — говорят они.
19 июля
…делается Врангелем по­пытка соединиться с Махно, который из разбойника с ло­зунгом: «бей офицеров, помещиков и жидов», каким он всегда изображался Добровольческой армией, превратился в истинно ­народного атамана, солидарного с Врангелем в борьбе с большевиками. А тем временем подврангельцы всех кате­горий повторяют ошибку поляков, так накричавших о своих успехах, что победа над ним большевиков возвысила послед­них свыше меры…
Для торговых оборотов Крымского полуострова с Евро­пой образуется торговое общество... Для начала Врангель намерен продать большой запас пшеницы, заготов­ленной на юге большевиками. Эта пшеница рассматривается как добыча, отнятая у большевиков. То, что большевики реквизировали ее у наших же злополучных крестьян — не имеет значения.
20 июля
Английским правительством получен ответ большевиков на ноту о перемирии с Польшею. «Таймс» говорит, чтец боль­шевики отказываются, заявляя, что им посредничество англи­чан не нужно, как не нужно посредничество и Лиги Наций, которой они не признают. Что касается поляков, то они го­товы сами заключить с ними мир и дать им больше, чем предлагают англичане, а Врангель — пусть сдается на милость победителя. По словам осведомленных лиц, дерз­кий, вызывающий и оскорбительный для англичан ответ ре­дактирован Радеком…
Встретил на Neymarkete Ф. А. Иванова.
«Куда идете?» — спрашиваю.
Иду читать лекцию о металлах в России в Русско-Британском обществе, надо учить дураков англичан.
«Как вам нравится ответ большевиков?»
Молодцы, наклали англичанам по морде…
В последнем номере «Последних Новостей», — передо­вица барона Б. Э. Нольде. Знаменует интересный поворот во взглядах кадетского либерализма, подчеркивает, что с поляками и против воли союзников борется за Россию все же Россия. Впервые большевики трактуются кадетами как представители России. Еще одна война с поляками, и боль­шевики будут признаны большинством эмиграции если не явно, то тайно.
21 июля
Ответ большевиков продолжает вызывать восторги у рус­ской публики; резюме ее настроения: слава Богу, дали англи­чанам по физиономии. Английские газеты еще не напечатали ответа большевиков, так как сегодня Ллойд Джордж отве­чает в Парламенте на запрос по этому поводу. Один «Daily Herald» дает подробное изложение ответа. Врангель на­зывается взбунтовавшимся генералом, причем большевики обещают ему, армии и беженцам неприкосновенность при сдаче на милость победителя…
А в «Последних Новостях» официально сообщается из Константинополя, что Кривошеин назначается «помощ­ником главнокомандующего по гражданской части», пред­седателем совета «заведующих отдельными частями» и за­местителем Врангеля в его отсутствии. Значит, опять оста­лась неоднократно провалившаяся схема «Национального Центра»: диктатор и совет при нем. Тем временем Струве и Бернацкий продолжают в Европе именовать себя мини­страми на предмет создания у бедной наивной Европы уве­ренности, что у Врангеля все, как у хороших конститу­ционных и демократических европейцев. Опять, значит, за спиной генерала безответственные, якобы ему подчиненные гражданские люди, при этом на сей раз в лице человека другой эпохи — Крпвошеина.
Мильеран вчера Палате Депутатов сообщил: мы давно заявили Англии, что готовы вступить в сношения с боль­шевиками при условии, если они представят доказательства того, что они культурное правительство и «признают де­нежные обязательства прежнего правительства». Мы тоже готовы признать и правительство Врангеля, если оно при­знает долги прежнего времени.
Как в известном армянском анекдоте: «любишь — плати».
22 июля
Ллойд Джордж давал вчера объяснения в Парламенте и заявил, что если большевики прорвутся в Польшу, при­дется оказать ей «всяческое содействие».
Всякий раз, как где-нибудь в Европе пошаливают, союзники угрожают посылкой фельдмаршала Фоша; до сих пор Фош еще не срывался, вот разве на поляках, которых французы толкали усердно против большевиков. Но для со­хранения «угрожающего» характера Фоша газеты спешат заявить, что Фош был против наступления поляков; кто же их благословил — Савинков с Чайковским?
23 июля
В Данциге рабочие отказались разгружать пароход с амуницией для поляков. Немцы заявили, что не пропустят союзнических войск на помощь Польше через свою терри­торию. А венгерцы предлагают свои услуги для борьбы с большевиками.
24 июля
Большевики ответили согласием на начало переговоров о перемирии…
А поляки пересаживаются — выбрали новое министер­ство, кажется, 10-ое или 11-ое за год…
26 июля
В «Последних Новостях» статья графа М. М. Перов­ского-Петрово-Соловово; развивает дальше мысль бар. Нольде и говорит, что война поляков с большевиками есть «русская война» и что среди русских раздаются голоса про­тив Врангеля, наносящего удары большевикам теперь, когда они, большевики, борются за Россию. По-видимому, я не один так думаю.
28 июля
Бурцев получил от Врангеля деньги и купил (за крупную сумму) право печататься в газете Эрве «La Victoire». На следующий день после сделки в газете появилась статья Эрве, что вот дескать читатели не хотели поддержать его сбором полумиллиона, необходимого для поддержания га­зеты, а теперь нашелся благодетель, который вкладывает деньги в газету. На следующий день опять там же было напечатано письмо старейшего сотрудника газеты об отказе его работать дальше в виду происшедшего. Подписка на «Victoire» сильно падает и теперь у нее не больше 10.000 человек. На каких французов думает влиять Бурцев через газету, которую почти никто в Париже не читает?
10 августа
Французская пресса, возвеличившая Польшу, спешит умыть руки; ее офицеры сидели почти год в польской армии, руководили ее движением на Киев, а теперь каждая га­зета спешит сообщить о систематическом отстранении фран­цузских офицеров от активной работы, ссылаясь, главным образом, на отказ Пилсудского передать управление ар­мией генералу Вейгану... В статье генерала Кастельно («Эхо де Пари») от 10 августа причины полного военного провала Польши из­лагаются с военной точки зрения так: «да позволят нам друзья оттуда сказать им, что, если им не удастся обу­здать порывов их богатого темперамента, если они не со­гласятся пожертвовать их мелочною мстительностью, если они не откажутся от их неумеренного аппетита к власти, одним словом, если они не в состоянии осуществить «Свя­щенного Союза» для спасения родины, ничто и никто их не спасет от угрожающей катастрофы». Говоря более про­стым языком — военное дело поляков попало в руки глав­ным образом австро-поляков, которые в лишний раз выру­чили Россию.
По словам М. А. Рыс, беседовавшей в Польше и Болга­рии с русскими офицерами, попавшими после отступления Деникина с украинского фронта в Польшу, обращение с ними польских властей было ужасное: издевательствам не было конца, заставляли польских солдат плевать им в лицо, раздевали догола, взяв себе приличную одежду и надев на них рвань, заключали их в концентрационные лагери, от­куда гнали к эвакуационному пункту в одном белье. Эти русские офицеры не скрывали жажды мести полякам. А во французской прессе корреспонденты из Варшавы только те­перь начинают отмечать там изобилие опереточно одетых офицеров, отмечается и изобилие поляков в Париже.
11 августа
Я был в седьмом часу с Дм. Балаховским в министерстве Иностранных Дел у Билльона, который теперь... На вопрос Балаховского, какие послед­ствия влечет за собой признание Врангеля, Гренар ответил: «это будет больше моральный эффект». А Билльон прибавил: «…принимают меры, чтобы корпус генерала Бредова, насчитывающий 15.000 человек, был послан из Польши в Крым через Румынию».
Я заметил, что у Бредова много меньше людей — тысяч пять, не больше; у Балаховича, говорят — двенадцать, значит, нет и трех. Билльон рассердился: значит, вы лучше осведомлены, чем генеральный штаб? (он еще не знает, что такое русские официальные сведения, вроде 121.000 большевиков, взятых в плен Врангелем)…
Для чего французское правительство признало Врангеля, французы не договаривают. Очевидно, для того, чтобы ценою крови русских в лишний раз выручить поляков.
15 августа
Приехал из Москвы директор большого завода, рабо­тающего и по сие время, X... и рассказывает, что сведе­ния очевидцев о деникинских зверствах ужасны. Люди, бывшие в Орле при занятии его солдатами Добровольческой армии, говорят о семье евреев, — матери с маленькими детьми, загнанной казаками в воду и потопленной на глазах у всех. Грабили добровольцы не хуже большевиков.
15 сентября
7-го сентября Врангель принужден был очистить Ку­бань. Причина официальная — стратегическая ориентировка на запад для соединения с поляками и украинцами. Неофициальная — по сообщению корреспондента «Таймса» из Константинополя, — отказ Кубанских казаков идти с Вран­гелем.
У Врангеля по-прежнему — для Европы правитель­ство с кличкой демократического, для себя — незамаскиро­ванная военная диктатура.
23 сентября
В политике Врангеля — твердый и ясный курс на­право. Вместо созыва народного собрания, съезда земств, городов и кооперативов — совещания экономическое, про­мышленное и личное приглашение ряда политических деяте­лей. Причем курс настолько направо, что кадеты не при­глашены… все приглашенные политические деятели значительно правее…
Объяснение этого обхождения кадетов дал мне сегодня Е. И. Кедрин. Когда сюда в мае приезжал Струве, то на собрании партии ка-де он заявил, что кадетская программа провалилась и надо строить партию на новом начале, а именно: включить в программу все пожелания офицеров врангелевской армии. По словам Кедрина, кадеты наложили Струве по двадцатое число, но, видимо, не разубедили…
Вера во Врангеля превысила уже веру в Деникина. То ли последняя ставка, то ли — очень уже надоело ждать падения большевиков и публика стала истеричной, то ли инстинкт подсказывает наступление истинного бело-черного царства, если водворится в России Врангель... С серьезным видом коллективный Минин говорит о «жертвах» — мы де промышленники, владеющие недрами, заложим их французам за 3/4 их стоимости и отда­дим все полученное Врангелю на пользу родине. И есть головотяпы, которые верят, что промышленники заложат и что под этот залог французы дадут деньги.
26 сентября
Де-ля-Мартелль… был на Кавказе и знает, что казаки и горцы за Врангелем не пойдут (за карательную экспедицию на Кубань в начале этого года). Врангеля он считает гибким человеком, который ко всему приспособляется. Сейчас он скромничает и изъявил согласие пойти под французского генерала, если французы возьмут общее командование над польско-украинско-русскими войсками…
Прокламации Врангеля о земле в большом количестве разбрасываются солдатами Пилсуд­ского. В Польше из большевиков, взятых в плен, образовы­вается третья армия Врангеля.
28 сентября
Петр Врангель — умный человек, карье­рист и реакционер; энергичен, решителен. Политика Врангеля такая: делайте что хотите в области гражданской, но оставьте мне военную диктатуру и буду защищать вас в случае надобности; а как сочетать военную диктатуру с этой якобы полной независимостью в гражданской области — этим вопросом не задается.
9 октября
…черная сотня под­няла голову у Врангеля…
Армия Врангеля состоит из 25.000 человек. Люди хороши, — все же остальное в Крыму дрянь. Черная сотня, особенно духовенство, работает вовсю. Священники заготовили такое обращение к населению, что Врангель запретил его печатать в газетах. Но когда Макла­ков спросил Врангеля, а какие же меры он дальше намерен принять против его распространения, Врангель ответил: «я не могу запретить читать этот призыв с амвона в церквах, поезжайте к отцу Булгакову, он очень влиятелен среди духовенства, просите его вступиться». Маклаков поехал к Булгакову (бывший профессор университета, перешедший в священники лет десять назад, друг философа Шестова). При первых же словах Маклакова об этом черносотенном обращении к населению Булгаков сказал: «я сам его написал». По словам Маклакова, крестьяне будто бы являются к Врангелю и требуют избиения евреев. Хотел бы видеть этих крестьян; не из тех ли, что при «Союзе Русского Народа» посылали телеграммы к царице?

Поляки заключили 7-го перемирие с большевиками и установили условия мира. Французские газеты без стесне­ния заявляют, что это под их давлением поляки отодвинули свою границу на восток значительно дальше границы, опре­деленной Лигой Наций и таким образом отхватили от России территорию с пятимиллионным населением. Ослепленные идиоты из эмигрантов, которые не могли нам простить Эстляндской губернии с полуторамиллионным населением, от­дадут теперь четверть России, чтобы убрать скорее боль­шевиков.

Лукомский… сделал до­клад о положении дел: армия де у Врангеля хороша, все же остальное дрянь.
10 октября
Доктор Айтов, вернувшийся из Крыма… рассказал:
…Настроение офицерства черносотенное. Есть партия, которая недовольна даже тем, что на гражданские должности назначаются не военные, а гражданские лица.
Врангель производит впечатление умного и энергич­ного человека, но не он держит в руках офицерство, а ско­рее наоборот: он тщательно к нему прислушивается и ста­рается попасть ему в тон…
Настроение гражданских ведомств — черное. Во главе главного управления по делам печати до последнего времени стоял молодой Немирович-Данченко, редактор «Царя-Колокола» — самой черносотенной газеты в Крыму. Цен­зура двойная — военная и гражданская — беспощадна. Когда корреспондент «Тан» Риве спросил Врангеля, как он позволяет цензуре так неистовствовать (в интервью с Айтовым о санитарном состоянии фронта было вычеркнуто более по­ловины — причем военная цензура зачеркнула все, где го­ворилось об отсутствии санитарного снабжения, а граждан­ская, находящаяся в ведении Струве, — вычеркнула заявление Айтова, что он употребит все усилия, чтобы получить во Франции все нужное), то Врангель сказал: «я ничего не могу поделать с этой цензурой; они в моем интервью вычер­кнули заявление, что я держусь «русской» политики, а когда я вызвал Немировича-Данченко и спросил его, то он отве­тил: «помилуйте, ваше высокопревосходительство, ведь по­литика у нас не русская, а антантофильская.» Но теперь Немирович-Данченко отстранен. Тем не менее интервью Айтова так и не появилось.
С земствами и городами совсем не считаются, — им ставят палки в колеса, не отпуская им никаких средств. О каком-либо созыве местных элементов нет и речи.
Погромная агитация отца Восторгова и епископа Ве­ниамина — открытая. Врангель отказывается вмешиваться в дела духовенства, говоря: «будь я православный, — я бы, пожалуй, вмешался, а так скажут — немец, мешает право­славной церкви».
Когда Айтов сказал Струве: Как вы терпите по­добную цензуру, — Струве удивляясь заметил: «да ведь теперь гражданская война!»
Айтов: А как вы терпите погромную пропаганду ду­ховенства?
Струве: Да ведь это же гражданская война!
Земельным законом крестьяне не вполне удовлетво­рены; они находят, что срок в течение которого они должны отчислять одну пятую урожая, — 25 лет, — слишком длинен и не соглашаются на более, чем на 10 или 15 лет. В во­лостные землеустройственные комиссии крестьяне не идут, а выбирают туда все помещиков, думая, что дележка земли при участии самих собственников ее будет прочнее. Недоверие к прочности новой власти сказывается в том, что помещикам уделяют много земли (где-то уделили даже 600 десятин).
В Мелитопольском уезде уездным начальником со­стоит гр. Гендрнков. Когда в Мелитополь приехал чинов­ник по землеустройству, Гендрнков не позволил ему соби­рать по волостям крестьян: пропагандой де будет заниматься.
Отношение крестьян к новому правительству пас­сивное, в городах — боязливое. Евреи спешно бегут из Мелитополя и других мест. Из 10 заграничных паспортов 7 выбираются евреями.
Население голодает, дороговизна отчаянная. Спе­куляция дикая; много спекулянтов живущих в лучших гостиницах и тратящих большие деньги. К ним начинают при­мазываться и офицеры, среди которых мелкая спекуляция в большом ходу. Деньги у офицеров и чиновников есть, хотя жалование и ничтожное: офицеры получают по 40.000 руб­лей в месяц, на что жить нельзя.
А. С. Зарудный сказал Айтову: «меня четыре раза большевики чуть было не расстреляли, но я готов и в пятый раз к расстрелу со стороны большевиков, когда себе пред­ставлю, чем будет несчастная Россия, если ею будет упра­влять Врангель».
На Кубани Врангель потерпел серьезное поражение: его разбила большевистская армия... Говорят, Кубанцы очень холодно встретили отряд Врангеля, так как большевики на Кубани не безобразничали.
Санитарные условия ужасны: ни перевязочных средств, ни лазаретов…
Вечером был у Дм. Балаховского; говорит, что во фран­цузских сферах в отчаянии, так как растущий в Крыму анти­семитизм погубит все дело помощи со стороны Франции. Из Польши пришел тоже большой доклад об еврейских по­громах, при чем авторы доклада угрожают французам, что разоблачат их роль в создании и поддержке реакционно­-погромного государства. Слышавший это сообщение о. Сер­гий заявил, что его не удивляет роль о. Востокова в погром­ной агитации; в начале революции он шел налево, подвер­гаясь преследованиям синода за левизну, а теперь при по­вороте направо живо доберется до крайнего правого крыла. Мы предложили о. Сергию написать о. Востокову и иже с ним, что они губят дело Врангеля. Говорит, что подумает, так как боится, что на него насядут правые.




Tags: Антисемитизм, Белые, Белый террор, Большевики, Врангель, Гражданская война, Интервенция, Казаки, Польша и поляки, Франция
Subscribe

  • Post a new comment

    Error

    Comments allowed for friends only

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your IP address will be recorded 

  • 0 comments