Из «Зелёной книги» командира «зелёных» эсера Николая Владимировича Вороновича.КРЕСТЬЯНСКИЙ СЪЕЗД В НОЯБРЕ 1919 ГОДА
Крестьяне хорошо понимали, что исход их борьбы с Деникиным зависит от степени их организованности. Поэтому они неоднократно пытались созвать нелегальный съезд для избрания общего для всего Черноморья руководящего органа. Но неоднократные попытки крестьян собраться для обсуждения организационных вопросов окончились очень печально: карательные отряды разгоняли съезды, арестовывали делегатов и некоторых из них расстреляли без всякого суда.
Однако, несмотря на эти неудачи, 18-го Ноября 1919 г., в одной из горных деревень Сочинского округа собрался делегатский съезд Черноморского крестьянства... Съезд этот собрался при неимоверно трудных условиях: добровольческая контрразведка тщательно наблюдала за всеми дорогами, делегатам пришлось пробираться по труднопроходимым, занесенным снегом тропинкам и многие из них пришли на съезд с отмороженными руками и ногами...
Чаяния и настроение крестьян ясно выражены в резолюциях съезда и в обращениях избранного съездом «Комитета Освобождения» к иностранцам, грузинам и московским коммунистам. Комитет Освобождения еще раз пытался обратить внимание находящихся в Тифлисе иностранных миссий на положение Черноморских крестьян. Но и это обращение постигла та же участь, как и обращение представителей сочинского населения к Великобританской миссии в июне.
Видя со стороны представителей великих держав полное равнодушие к угнетаемым Добровольческой Армией крестьянам и, наоборот, полное сочувствие к властям Деникина, Комитет решил, что единственный способ освободить Черноморье от тирании — это вооруженная борьба с Деникиным...
[Читать далее]В ЧЕРНОМОРСКОЙ ГУБЕРНИИ
(Из Тифлисских газет)
После неоднократных попыток черноморских крестьян… собраться для обсуждения того невыносимого положения, в котором они оказались вследствие политики Добровольческой Армии, 18 ноября открылся делегатский крестьянский съезд в одной из горных деревень Сочинского округа...
Необходимо отметить редкое единодушие, царившее на съезде: общая участь и переживания настолько сблизили крестьян, что ни на одну минуту ни по одному вопросу не возникало никаких разногласий.
Черноморские крестьяне, испытав на горьком опыте все прелести двух одинаково чуждых и неприемлемых им порядков (большевистского и добровольческого) пришли к убеждению, что только подлинная избранная всем народом демократическая власть даст им возможность спокойно жить и трудиться...
Для того, чтобы судить объективно о том положении, в каком находится со времени прихода добровольцев черноморское крестьянство, интересно познакомиться с зафиксированными со слов делегатов докладами с мест.
С самого начала крестьяне Сочинского округа заняли по отношению к добровольцам («кадетам») враждебную позицию. С первых дней своего пребывания в округе властями Добрармии была объявлена натуральная повинность подходами, продовольствием и вещевая. Крестьяне этой повинности не признали и в ответ на это добровольцы начали насильно отбирать по деревням лошадей, подводы и припасы. Благодаря этому отношения крестьян к властям все более и более обострялись. Добровольцы чувствовали это, но вместо того, чтобы уладить отношения, они своим вызывающим поведением и чрезмерными требованиями в самый короткий промежуток времени заслужили форменную ненависть крестьянства.
В марте 1919 года добровольческое командование объявило мобилизацию 15-ти возрастов. Во всех селениях эта мобилизация была встречена враждебно. Были собраны поселковые сходы, которые избрали делегатов на окружной крестьянский сход. И вот в назначенный мобилизацией день все мужское население округа собралось в лесах, ожидая решения окружного схода. Сход собрался тоже в лесу под усиленной охраной вооруженных крестьян. Обсудив создавшееся положение, сход единогласно принял следующую резолюцию: «Крестьяне, не желая погибать на грузинском и большевистском фронтах, защищая интересы реакции, постановили — освободиться от Деникинского ига или же умереть здесь, у своих хат, защищая свою свободу».
На этом окружном сходе был выбран Народный Штаб, которому была поручена организация крестьянских отрядов для борьбы с «кадетами».
Отряды, сформированные штабом, были многочисленны, но вооружены очень слабо. Первое их столкновение с добровольцами произошло у деревни Пластунки и закончилось поражением деникинцев: крестьяне потеряли одного убитым и двух ранеными, добровольцы — 12 убитых и 25 раненых. Затем крестьяне выбили добровольцев из города Хосты, после чего предполагали напасть с тылу на расположенный в Гаграх отряд. Но в это время крестьянам сообщили, что англичане предложили Деникину очистить Сочинский округ, и они, не желая напрасного кровопролития, разошлись по своим деревням. Когда выяснилось, что это провокация, крестьяне не пали духом и во всех деревнях, наряду с полевыми работами, происходили обучения военному делу и подготовка к новому выступлению.
Увидя, что никакие жестокости карательных отрядов не могут обратить крестьян на истинный путь, добровольцы решили вступить через посредство армянского Национального Совета в переговоры с крестьянами. Народный Штаб, приняв предложение командования, согласился на прекращение военных действий и сложил свои полномочия. Добровольцы предложили: полную амнистию всем участникам, отмену мобилизации и созыв крестьянского съезда, но на самом деле добровольцы не выполнили ни одного из своих обещаний, благодаря чему крестьянское движение через некоторое время разгорелось с новой силой.
Добровольческое командование, отказавшись от своих обещаний, объявило новую мобилизацию, принялось преследовать участников прежнего выступления зеленых, а на все просьбы собрать крестьянский съезд отвечало отказом. Тогда крестьяне некоторых районов решили созвать съезд помимо «начальства»...
На 14 августа было назначено частное совещание съехавшихся делегатов, но оно не состоялось, так как на рассвете этого дня Воронцовка была окружена карательным отрядом.
Вот как описывает это событие крестьянин соседней деревни:
«В 4 часа утра меня будят и говорят, что «кадеты» напали на Воронцовку. Я бросился бегом по известной лишь немногим тропинке, думая успеть предупредить товарищей, но опоздал. Вся Воронцовка была окружена и все население поголовно арестовано.
В ближайшем лесу собрались успевшие вовремя скрыться поселяне в числе семи человек. Послали мальчика на разведки. Мальчик вернулся и сообщил, что у «кадетов» 12 пулеметов и одна пушка, что они арестовали всех мужчин, баб и даже детей и в каждую хату поставили по 4 солдата.
«Кадеты» хозяйничали в Воронцовке целый день, производя обыски, реквизиции и насилуя женщин. На следующий день рано утром «кадеты» ушли, захватив с собой двух наших поселян, Барибана и Хроленко и оставив тело убитого ими Ефима Борисовича Спивака, человека, который много потрудился для наших поселян. При осмотре тела убитого у него оказалось 5 ран: одна пулевая в шею и 4 глубоких штыковых в грудь и живот. Свидетели говорили, что «кадеты» выстрелив в него в упор из винтовки, подняли его затем на штыки...
28 августа должен был собраться в Воронцовке второй крестьянский съезд. Но накануне этого дня в Воронцовку явился опять карательный отряд из 400 офицеров и солдат с погонами вольноопределяющихся. Этот отряд оказался еще более беспощадным, чем тот, который приходил в первый раз. Были произведены массовые обыски, аресты и избиения жителей, причем до потери сознания были избиты две женщины — жена поселянина Барибана и тринадцатилетняя Москаленкова.
Вот как описывают эту расправу очевидцы: «В хату Барибана ввалилась толпа офицеров. Один из них, высокого роста в капитанских погонах, спросил жену Барибана: «скажи, где спрятаны пулеметы?» Она ответила, что не знает. Тогда Он вынул шашку, а другой офицер шомпол с винтовки и крикнул ей — «ложись». Она осталась сидеть на лавке. Тогда офицер ударил ее прикладом в спину, повалил на пол и стал бить шомполом по спине. Далией 15 ударов. Она встала, а капитан снова спрашивает: «Где закопаны два пулемета?» Она ответила, что не знает, а если бы и знала, то все равно не сказала им. Тогда ее снова повалили и капитан приказал: «Всыпьте ей 75 ударов!» Ее снова начали бить, но на этот раз гораздо больнее, так что после 10 удара она потеряла сознание».
После такой расправы с воронцовцами карательный отряд ушел и начал обыскивать соседние леса. Таким образом, не мог состояться и второй съезд, так как все дороги в Воронцовку были заняты и никого в эту деревню не пропускали.
После этих событий вновь появились приказы, в которых непокорному крестьянству угрожали новыми беспощадными репрессиями.
…когда, преследуя отступавших большевиков, добровольцы вступили в Черноморскую губернию, они были встречены крестьянами с сочувствием, как избавители от «коммуны», но вскоре отношения резко изменились к худшему. Арестами, бесчинствами, поркой и разного рода реквизициями, при которых у крестьян отбирался скот, обувь, одежда, хлеб и даже деньги, добровольцы уже через 15 дней восстановили против себя тех самых крестьян, которые считали их раньше своими друзьями. А дальше началось то же самое, что и в Сочинском округе.
Когда была объявлена мобилизация, крестьянство, увидевшее в своих освободителях самых лютых врагов, решило не идти на службу в Добрармию. Тогда в Новороссийском и Туапсинском округах были изданы приказы, и которых говорилось, что за каждого неявившегося будет отвечать не только его семья, но и все сельское общество. Эти приказы Деникина выполнялись карательными отрядами, буквально разорившими целый ряд селений. Однако это средство не достигло никаких результатов и большинство подлежащих мобилизации стало уходить в леса и горы...
Все время зеленоармейцы надеялись на постороннюю помощь: сначала думали, что за обиженное крестьянство вступятся союзники, потом надеялись на помощь Петлюры, но в конце концов увидали, что надеяться можно лишь на самих себя.
С наступлением зимы зеленые отряды поредели, так как многие крестьяне вернулись домой. Но в горных деревнях, расположенных вдали от шоссе, все крестьяне поголовно вооружены и считают себя зеленоармейцами.
«Зеленая Армия—это наше крестьянское войско, с помощью которого мы рано или поздно выгоним «кадетов» — так говорят черноморские крестьяне...
Несмотря на то, что зеленоармейцы уже около года ведут борьбу с добровольцами, которые, благодаря англичанам, имеют отличное вооружение, обмундирование и массу патронов, зеленоармейцы… нисколько не теряют надежды на свой окончательный успех... К зеленоармейцам начали прибегать не только солдаты, но и офицеры из Добрармии, благодаря чему значительно пополнился командный состав...
Все крестьянские деятели Черноморья сознают опасность своей работы на территории, находящейся под властью Деникина, так как добровольческое командование считает всех, кто не солидарны с ними во взглядах, за большевиков, а значит и «за стоящих вне закона». Наглядным примером этого является жестокая расправа с двумя черноморскими крестьянскими деятелями, Спиваком и Пивоваруном, а также последняя расправа с 12-ю членами Кубанской Рады.
Черноморское крестьянство второй год борется против реакциии, несмотря на ряд частичных неудач, не считает себя побежденным. Наоборот, каждое маленькое поражение вызывает у крестьян лишь желание скорейшей организации для продолжены борьбы.
«Если в других губерниях, занятых добровольцами, они действуют по отношению к крестьянам так же, как и в Черноморской, — говорит один из представителей,— то нужно признать, что дело добровольцев совсем плохо. Без поддержки крестьян ни одна власть не удержится, а какую же поддержку могут иметь добровольцы от тех, кто их ненавидит и зовет не иначе, как кровопийцами».
Черноморское крестьянство… уверено, что все российское крестьянство присоединится к их лозунгам:
«Долой гражданскую войну и долой всякую диктатуру (как большевистскую, так и Деникинскую)»…
(Тифлисские газеты «Слово» и «Борьба» от 3-го декабря 1919 года)
ДЕКЛАРАЦИЯ ЧЕРНОМОРСКИХ КРЕСТЬЯН
(Принята 18 ноября 1919 г. на делегатском съезде крестьян Черноморской губ.)
В октябре 1917 года было разрушено единство великой Российской революции. Революционная демократия раскололась на враждующие лагери... На арене революции появились новая сила — реакция, которая использовала раскол в единых дотоле рядах, выросла в грозную силу, которая грозит отнять у народа добытый его кровью и страданиями революционные завоевания...
Доведенный до отчаяния бесконечной и чуждой ему гражданской войной, народ стихийно восстает поту и по другую сторону гражданского фронта, чем затягивает народную бойню, углубляет анархию и хозяйственную разруху и еще более приближает торжество реакции.
Большевизм объективно осужден на поражение, грядущая реакция несет с собой старое рабство народу.
Для выхода из этого трагического тупика необходимо втянуть в борьбу с реакцией сам народ за близкие и понятные ему идеалы...
Деревня фактически никем не покорена — она никого не признает. Крестьянство не раздавлено, не деморализовано и не хочет идти ни за черными, ни за коммунистическими знаменами...
И мы, Черноморское крестьянство, пережившее господство большевиков и с оружием в руках защищающее свою свободу от насилия и рабства Добрармии, в эту тяжелую для Родины годину решили возвысить свой голос...
И мы… постановляем:
Поставить ближайшей целью борьбы образование Черноморской демократической республики с установлением федеративной связи с другими демократическими государственными образованиями для совместной с ними борьбы против реакции и за… народовластие и социальные завоевания революции...
…организовать планомерную вооруженную борьбу с реакцией до полного изгнания добровольцев из пределов губернии. Немедленно приступить к переговорам с Кубанской Радой на предмет вхождения Черноморья как автономной единицы в состав Кубани, но при непременном условии полного разрыва Кубани с Добрармией… Обратиться ко всей трудовой демократии, как к третьей силе, с призывом сорганизоваться, выявить свою волю и биться с реакцией под своими знаменами… Обратиться к трудовой демократии Европы и Америки с протестом против помощи, оказываемой им Правительствам российской реакции...
ОБРАЩЕНИЕ ЧЕРНОМОРСКИХ КРЕСТЬЯН К ВЕЛИКОБРИТАНСКОЙ, ИТАЛЬЯНСКОЙ, ФРАНЦУЗСКОЙ И СЕВ. АМЕРИКАНСКИХ СОЕД. ШТАТОВ МИССИЯМ
С начала 1918 года крестьянское население Черноморской губернии… находится в чрезвычайно тяжелых условиях и переживает непрекращающееся уже более года состояние гражданской войны.
В особенно тяжелое положение поставлено крестьянское население южной части губернии, т. е. Сочинского округа, ввиду происходившей и происходящей в настоящее время на этой территории войны, сначала между большевиками и грузинами, а затем между грузинами и Добрармией.
Во время владычества большевиков черноморское крестьянство, не признававшее власти коммунистов, находилось по отношению к этой власти сначала в пассивной, а затем и в активной оппозиции.
После большевиков управление Черноморской губернией перешло в руки властей, назначенных командованием Добровольческой Армии.
Но если действия большевистских комиссаров вызывали среди крестьян чувства озлобления и вражды, то действия добровольческих властей вызвали у них уже открытое возмущение и заставили крестьян с оружием в руках встать на защиту своих ежедневно попираемых законных прав. Те самые крестьяне, которые в большей части губернии встречали добровольцев с радостью, как избавителей от большевистской диктатуры, теперь считают добровольцев своими злейшими врагами.
Для того чтобы иметь возможность судить о причинах, вызвавших среди черноморских крестьян всеобщее возмущение против Добрармии, следует ознакомиться как с методами управления губернией назначенными генералом Деникиным властями, так и с воззрениями этой власти, которая, нисколько не считаясь с желаниями и настроениями широких народных масс, желает во что бы то ни стало насадить тот самый ненавистный народу строй, который был свергнут этим же народом в марте 1917 года.
С этими методами управления представители Великих Держав давно могли бы познакомиться за время своего пребывания на юге России как лично, так и при помощи тех меморандумов, которые неоднократно представлялись им представителями населения различных областей, оккупированных Добрармией.
За истекший год власти Добрармии поступали с крестьянским населением Черноморской губернии так, как может поступать лишь враждебная apмия на временно захваченной ею неприятельской территории. Имеющиеся в нашем распоряжении документы, копии с которых прилагаются к настоящему меморандуму, обнаруживают ту жестокость, которая была проявлена со стороны Добрармии к местным крестьянам. Всякий, кто пытался протестовать или же был не согласен с политикой реакционной власти, объявлялся и объявляется сейчас «большевиком и изменником» (наглядный тому пример предание военно-полевому суду 12-ти членов Кубанской Рады), а следовательно за «стоящего вне закона». А таких людей, по приказу Деникина, можно убивать беспощадно и безответственно. И вот, пользуясь таким разъяснением, объявляются «вне закона» не только отдельные люди, ничего общего с большевиками не имеющее, но даже населения целых деревень, которые сметаются с лица земли карательными отрядами.
За время Советской власти на территории Черноморской губернии большевиками было расстреляно 87 человек… За одинаковое по времени владычество Добрармии на той же территории расстреляно по приговорам военно-полевых судов и умерщвлено без всякого суда более 900 человек (из них в Новороссийске более 800, в Туапсинском — около 60 и в Сочинском — около 40, преимущественно крестьян).
Мы, представители крестьян Черноморской губернии, не можем сейчас определенно утверждать о настроении всего 120.000.000 Российского крестьянства, но судя по имеющимся у нас сведениям от крестьянских организаций Ставропольской, Таврической, Херсонской и других губерний Юга России думаем, что эти настроения в общем очень приближаются к желаниям и настроениям Черноморского крестьянства, которые вполне ясно определяются следующими лозунгами: «Долой братоубийственную гражданскую войну, долой всякую диктатуру меньшинства над большинством народа…»
Но лозунги эти… оказываются совершенно неприемлемыми как большевикам, так равно и Деникинской власти.
Власти, назначенные генералом Деникиным, действуя, очевидно, по указаниям свыше, требуют от населения беспрекословного подчинения приказам, противоречащим стремлениям и воле народа.
Народ требует прекращения гражданской войны, которую считает возможным ликвидировать переговорами и взаимными уступками — власти, насильственно мобилизуя крестьян, заставляют их убивать таких же русских крестьян, находящихся в лагере большевиков... Народ требует гражданских прав и органов самоуправления — власти преподносят им военную диктатуру, отрицают права населения избирать городские и земские самоуправления и назначают на выборные должности пришлых и чуждых местному населению людей.
Народ жаждет мирного труда — власти не дают ему возможности трудиться, разоряя крестьянские хозяйства различными реквизициями, отбирают инвентарь, лошадей и семена. Народ хочет возвысить свой голос протеста — власти затыкают ему рот штыками и карательными экспедициями, обращают в груды пепла целые селения и подавляют малейший признак народного протеста.
Народ в своем большинстве определенно заявил о непризнании им ни большевистской, ни Деникинской власти, которых считает одинаково неприемлемыми и узурпаторскими.
Среди крестьянства идея Всероссийского Учредительного Собрания была и осталась весьма популярной, и крестьяне отлично понимают, что Учредительное Собрание было дважды разогнано: первый раз большевиками в Петрограде, а второй раз адмиралом Колчаком в Омске.
Поэтому понятно отношение крестьянства к тем Правительствам (Ленина, Колчака, Деникина), которые возникли на развалинах Учредительного Собрания.
Говорят, что в Советской России большевики поняли, какую силу представляет собой пробуждающееся крестьянство, и поэтому радикально изменили свою тактику по отношению к крестьянам. Но власти Деникина, по крайней мере в Черноморской губернии, этого до сих пор понимают или не желают понять.
Из прилагаемых к сему меморандуму деклараций состоявшегося 18-го Ноября делегатского крестьянского съезда и постановлений прежних крестьянских совещаний определенно видно как настроение Черноморских крестьян, так и отношение их к Добрармии.
Черноморское крестьянство уже два раза в течение 1919 года обращалось к официальным представителям Европейских и Американской держав, пребывающих на Кавказе, в надежде, что они обратят внимание на ту трагедию, которая разыгрывается на их глазах... Но надежды на то, что представители Великих Демократий вмешаются в безобразия, творимые Добрармией в Черноморской губернии, оказались напрасными.
И вот теперь, накануне новых событий, назревающих в Черноморской губернии, где, после состоявшегося против воли Деникина крестьянского съезда, власти Добрармии готовятся новыми карательными экспедициями наказать протестующих крестьян, представители Черноморского крестьянства в третий и в последний раз обращаются к находящимся на Кавказе представителям Великих Держав с настоящим протестом и заявлением.
Черноморское крестьянство не желает пролития крови, но оно не может равнодушно смотреть на разорение карательными отрядами целых сел и деревень, на избиение своих близких и родных. Черноморское крестьянство решило погибнуть или освободиться от ненавистной ему власти. Избранники крестьянства с трудом сдерживают волнующихся крестьян и делают последнюю попытку избежать стихийного выступления путем обращения к посредничеству Великих Демократий.
Черноморское крестьянство не знает, известно ли правительствам и народам Европы и Северной Америки, что то opyжиe, которым они снабжали армию Деникина для борьбы с большевиками, летом 1919 г. и теперь вновь обращено этой армией против Российского крестьянства…
Черноморское крестьянство считает, нужный довести об этом до Вашего сведения и заявить, что оно поневоле должно будет считать, что Англия, Франция, Италия и Северо-Американские Соединенные Штаты также воюют с русскими крестьянами, если они не запретят Деникину пользоваться их оружием против крестьян. Черноморское крестьянство заявляет, что оно изнемогает и доведено до отчаяния от системы управления, введенной Добрармией и что оно отказывается признать эту власть узурпаторов, насилующих и разоряющих крестьян.
Черноморское крестьянство не верило до сих пор, что Великие Демократии Европы и Северной Америки могут всецело поддерживать ту власть, которая избивает и насилует женщин и детей, грабит и разоряет народ, расстреливает народных избранников и попирает своими сапогами принципы демократии...
Оставление настоящего меморандума без ответа будет сочтено крестьянским населением Черноморской губернии за полную солидарность представителей Европейских и Северо-Американской Демократий с той временной властью узурпаторов, которые, воспользовавшись ослаблением мощи России, захватила в свои руки власть в некоторых местах бывшей Российской империи, которая не желает считаться с волей большинства населения, которая опирается лишь на ничтожное и заинтересованное в восстановлении прежнего строя меньшинство и которая, рано или поздно, будет свергнута пробуждающимся многомиллионным Российским крестьянством...
ОБРАЩЕНИЕ ЧЕРНОМОРСКОГО КРЕСТЬЯНСТВА К ГРУЗИНСКОМУ НАРОДУ
Братья грузины…
Подняв знамя непримиримой борьбы с реакцией, мы, черноморские крестьяне, обращаемся к вам со словом братского привета. Мы поставили своей ближайшей целью образование Черноморской демократической республики и хотим установить связь с другими государственными образованиями для совместной с ними защиты революционных завоеваний и народовластия…
Мы надеемся, что общая опасность и общая наша верность революции сплотят наши силы для взаимной поддержки.
Мы знаем, что как ни не равны сейчас наши силы, ибо вы уже обладаете своей государственностью, мы же только еще боремся за нее, наши судьбы тесно связаны: наша гибель будет непосредственной угрозой вашей свободe, а наша победа — верным для вас оплотом...
И когда под стихийным натиском пробуждающегося крестьянства падет деникинское иго, освобожденный народ не забудет поддержки, оказанной ему братской Грузией.
Наш идеал — великая федерация свободных народов, родившихся от революционной России...
Эту федерацию мы мыслим исключительно, как свободный союз свободных народов.
Мы с негодованием отвергаем те великодержавные стремления, которые написаны на знаменах нашего врага — Добровольческой Армии...
КО ВСЕМ ЧЛЕНАМ РОССИЙСКОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ И К СОВЕТУ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ
Мы обращаемся к вам так, ибо несмотря на глубокую разницу во взглядах на ближайшие задачи революции, мы объединены стремлением к одной и той же конечной цели — социализму, а в данный момент еще и общей борьбой против общего врага — Добровольческой Армии. Мы с замиранием сердца следим за разыгрывающейся гигантской борьбой между советской армией и реакционными полчищами Деникина и радуемся каждому успеху советских войск. И с нетерпением ожидаем мы того великого исторического момента, когда под нашими ударами рухнет реакция, и на всем пространстве Poccии восторжествует власть трудового народа.
Но что будет дальше, спрашиваем мы вас. Поймете ли вы, что когда мы, угнетаемые черной реакцией черноморские крестьяне, подняли знамя восстания против генеральской контрреволюции, не имея за собой ничего, кроме веры в правоту своего дела и горячего порыва сбросить с себя иго царских и помещичьих слуг, поймете ли вы, что только во имя установления на своей территории истинного народовластия… решились мы на это?
Захотите ли вы уважать добытое кровью наших братьев право устраивать свою жизнь так, как это диктуется нашим пониманием своих интересов, или вы захотите повторить то же насилие над нашей свободой, которое сейчас совершает над нами Добровольческая Армия?
Мы видели уже власть коммунистов и открыто заявляем вам, что не хотим изведать ее вторично.
Эта она создала в свое время на Северном Кавказе такое настроение, когда крестьянство с восторгом встречало добровольцев. И если потом крестьяне снова желали возвращения коммунистов, то только потому, что еще горше оказалось для них иго реакционных генералов…
Мы боремся за свержение власти помещиков и капиталистов, за демократическое народное правление…
ИЗ ЖИЗНИ ЧЕРНОМОРСКИХ КРЕСТЬЯН
Черноморская Крестьянская Газета № 3, 1920
Когда у нас были большевики, было сочувствие большевикам. Мы долго ждали «Земли и Воли» и думали, что, наконец, дождались.
Но вот к нам прибыла кронштадтская коммуна. Я и до сих пор не могу понять, что такое коммуна?
Коммуна пришла и сказала, что должна взять у крестьян землю для своих предприятий. Тогда крестьяне отказались от коммуны.
Большевистская коммуна, видя такое отношение, ушла. /От себя: какая-то неправильная коммуна – никого не расстреляла, не сгноила в чекистских застенках, а видя нежелание населения жить по коммунистическим правилам, взяла и ушла. Разве так бывает?/ Крестьяне решили, что если придут коммунисты, то их не впускать в село.
Потом пришли добровольцы и сказали, что крестьяне могут получать землю за плату. А собираться и обсуждать свои интересы крестьянам не дозволено, т. к. «о ваших интересах позаботится начальство».
Мы и решили, что нет у нас уже ни земли, ни воли. Не буду я рассказывать о всех зверствах, избиениях шомполами, реквизициях, расстрелах и т. д. и т. д.
Настолько у нас напуган народ, что брат боится брата, отец — сына. /От себя: неужели? Такое ведь только при коммунистах возможно./ В Добрармии распространено шпионство, что сильно затрудняет всякую деятельность в смысле самоорганизации.
Поэтому необходимо нам сейчас решить и раз навсегда покончить с деникинством.