В завершение хотелось бы обратить внимание на два нередко упускаемые из виду обстоятельства.
Первое. Далеко не все священнослужители РПЦ, погибшие в изучаемое десятилетие насильственной смертью, cтали жертвами пробольшевистских сил — красноармейцев или сотрудников ЧК-ГПУ. Не следует забывать, что в середине 1917 г., еще до Октябрьского переворота, имели место кровавые расправы над духовенством, учинявшиеся крестьянами[56]. Кроме того, и в 1917 г., и позже убийства представителей духовенства могли совершать анархисты и обычные уголовники[57]. Известны случаи, когда крестьяне уже в годы гражданской войны убивали священнослужителей из чувства мести (например, за содействие карателям), без всякой политической — «красной», «белой» или «зеленой» — мотивации и без какого-либо руководства со стороны большевиков[58]. По-прежнему малоизвестным остается и тот факт, что в годы гражданской войны ряд православных священнослужителей принял смерть от рук представителей Белого движения. Так, имеются сведения о диаконе Анисиме Решетникове, который был «расстрелян сибирскими войсками за явное сочувствие большевикам»[59]. Есть безымянное упоминание некоего священника (вероятная фамилия — Брежнев), расстрелянного белыми «за сочувствие Советской власти»[60]. В воспоминаниях встречается информация об убийстве белыми казачьими отрядами священника села Куреинского отца Павла — тоже за содействие красным[61]. Осенью 1919 г. по приказу генерала Деникина был арестован и осужден священник А. И. Кулабухов (иногда пишут: Калабухов), который на тот момент был в оппозиции и к Деникину, и к большевикам; как результат — священник был повешен белым генералом В. Л. Покровским в Екатеринодаре[62]. В Прикамье в ходе антибольшевистского восстания в 1918 г. был расстрелян священник Дронин, «проявлявший сочувствие к большевикам»[63]. В Монголии то ли лично генералом бароном Унгерном, то ли его подчиненными был подвергнут пыткам и обезглавлен православный священник Фёдор Александрович Парняков, активно поддерживавший большевиков. Местное русское население называло его «наш красный поп». Примечательно, что сын и дочь Ф. А. Парнякова вступили в большевистскую партию и принимали активное участие в боях за советскую власть в Сибири[64]. В забайкальском поселке Алтан белые убили священника, не сочувствовавшего семеновцам[65]. В 1919 г. в Ростове-на-Дону противниками большевиков был расстрелян священник Митропольский, причиной расправы послужила «произнесенная им в церкви речь, в которой он призывал прекратить гражданскую войну и примириться с Советской властью, провозгласившей равенство и братство всех трудящихся»[66]. К приведенным примерам, собранным воронежским исследователем, кандидатом исторических наук Н. А. Зайцем[67], можно добавить еще несколько. По приказу генерала барона Унгерна был застрелен священник, критически относившийся к его деятельности[68]. В уральской деревне Тепляки священник, выразивший сочувствие советской власти, был арестован белыми, подвергнут пыткам и издевательствам и отправлен на станцию Шамары; по пути конвой расправился с ним, а тело оставил незахороненным[69]. В селе Таловка, расположенном между Астраханью и Махачкалой, деникинцы повесили священника, у которого незадолго до этого сложились доверительные отношения с красноармейцами, стоявшими в селе перед приходом белых[70]. Мемуары сообщают о расстреле войсками Деникина двух просоветски настроенных священников[71]. В конце 1921 — начале 1922 г. на Дальнем Востоке имела место целая серия убийств священников белыми; причины расправ, увы, неизвестны[72]. По одной из версий, дед героя Великой Отечественной войны Зои Космодемьянской был священником и погиб от рук белых за отказ дать лошадей[73]. Весьма вероятно, целенаправленный поиск даст немало других подобных примеров.
И второе обстоятельство. Как уже говорилось, собранные РПЦ данные убедительно свидетельствуют о том, что именно на 1918–1919 гг., то есть на наиболее острую фазу гражданской войны, пришлось подавляющее большинство (около 80%) всех случаев гибели священнослужителей, имевших место в изучаемое десятилетие. Начиная с 1920 г. число таких жертв стремительно падает. Как отмечалось выше, современные церковные исследователи сумели отыскать сведения лишь о 33 случаях гибели священнослужителей за 1923–1926 гг., причем из них на 1925 г. приходится 5 чел., а на 1926 г. — 3 человека. И это на всю страну, где в это время трудилось около 60 тыс. православных священнослужителей.
О чем свидетельствуют указанные два обстоятельства? О том, что никакого «государственного курса» на якобы «физическое уничтожение духовенства», как об этом иногда пишется в околоисторической публицистике, не существовало. В действительности основной причиной гибели священнослужителей в 1917–1926 гг. были вовсе не их религиозные убеждения («за веру»), не формальная принадлежность к Церкви («за то что поп»), а та сверхнапряженная военно-политическая обстановка, в которой каждая из сил неистово боролась за свое господство и сметала на своем пути всех противников, реальных или мнимых. И как только накал гражданской войны стал спадать, количество арестов и казней духовенства стремительно пошло на спад.
Таким образом, на основе данных из официальных церковных отчетов, епархиальных печатных органов и материалов Всесоюзной переписи населения СССР 1926 г. получены следующие результаты: к началу 1917 г. на Территории трудилось около 68,1 тыс. священнослужителей; к концу 1926 г. их стало около 58,6 тыс.; с начала 1917 по конец 1926 г. на Территории:
— естественной смертью умерло не менее 12,5 тыс. священнослужителей РПЦ;
— эмигрировало 2 тыс. священнослужителей;
— сняли с себя священный сан около 6,8 тыс. священнослужителей;
— священнослужителями стало 11,7–13,3 тыс. чел.;
— священнослужителями «успело побывать» 79,8–81,4 тыс. чел.;
— насильственной смертью погибло не более 1,6 тыс. священнослужителей.
Таким образом, согласно представленным цифрам и оценкам, с 1917 по 1926 г. в границах СССР образца 1926 г. насильственной смертью погибло не более 1,6 тыс. священнослужителей, что составляет не более 2% от общего числа священнослужителей РПЦ в эти годы. Разумеется, каждая компонента предложенной модели может (и потому должна) быть уточнена дальнейшими исследованиями. Однако надо полагать, никаких радикальных изменений итоговый результат в будущем не претерпит.
Анализ данных Русской православной церкви показал, что подавляющее большинство (около 80%) священнослужителей, погибших в 1917–1926 гг., прервало свой земной путь в наиболее горячую фазу гражданской войны — в 1918 и 1919 гг. Причем убийства священнослужителей совершали не только красноармейцы и советские репрессивные органы (ВЧК-ГПУ), но и представители Белого движения, анархисты, уголовники, политически индифферентные крестьяне и др.
Полученная статистика хорошо согласуется с архивными данными ВЧК, а также с конкретно-биографическим материалом, собранным современными церковными исследователями, хотя эти данные сами нуждаются в дополнении и уточнении.
56. Емелях Л. И. Крестьяне и Церковь накануне Октября. Л. 1976, с. 86.
57. К примеру, на Алтае в мае-октябре 1920 г. анархисты, боровшиеся против любой власти, «легко убивали и священников, и коммунистов». См.: Пушкарёв Б. С. Две России ХХ века. Обзор истории 1917–1993. М. 2008, с. 113. Также см.: Никитин А. Н. Государственность «белой» России: становление, эволюция, крушение (1918–1920 гг.). Дисс. докт. юрид. наук. М. 2007, с. 394; Шубин А. В. Анархистский социальный эксперимент. Украина и Испания 1917–1939 гг. М. 1998, с. 55; Белаш А.В., Белаш В. Ф. Дороги Нестора Махно. Историческое повествование. Киев. 1993, с. 48–49.
58. См., например: Партизанское движение в Сибири. Т. 1. М.-Л. 1925, с. 31.
59. Балмасов С. С. Красный террор на востоке России в 1918–1922 гг. М. 2006, с. 102.
60. Кошурников А. А. Первые бои полка. В кн.: В пороховом дыму. Воспоминания участников гражданской войны. Пермь. 1961, с. 43.
61. Фёдоров А. Ф. Октябрьские зори. М. 1962, с. 211, 236; Ефимов А. Г. Ижевцы и Воткинцы. Борьба с большевиками. 1918–1920. М. 2008, с. 180.
62. Пученков А. Конец Кулабухова, или Рассказ об одном повешенном. — Родина. 2008, № 3, с. 41—44; Георгий Шавельский, отец. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. Т. 2. Нью-Йорк. 1954, с. 390; Гагкуев Р. Г. Белое движение в России: социальный состав и источники комплектования белых армий (1917–1922 гг.). Дисс. докт. ист. наук. М. 2013, с. 670; Спирин Л. М. Классы и партии в Гражданской войне в России (1917–1920 гг.) М. 1968, с. 355; Евлогий (Георгиевский), митроп. Путь моей жизни: Воспоминания. М. 1994, с. 323.
63. Чураков Д. Гуманизм и реалии гражданской войны: роль правых социалистов в становлении системы белого террора. 1918 год. — Альтернативы. 2004, № 4, с. 105.
64. Кузьмин С. Л. История барона Унгерна: опыт реконструкции. М. 2011, с. 409; Парнякова Н. Ф. Судьба красного священника. Интервью брала Б. Михелева. — Наука и религия. 1977, № 2, с. 52–55.
65. Кузьмин С. Л. Ук. соч., с. 117.
66. [Без автора]. На Дону. Расстрел священника. — Известия Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов. 15 октября 1919 г., № 234 (427), с. 1. По-видимому, об этом же случае см.: Плаксин Р. Ю. Тихоновщина и ее крах: Позиция православной церкви в период Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны. Л. 1987, с. 152.
67. К сожалению, Н. А. Заяц не опубликовал свои материалы ни в одном печатном издании.
68. Балакшин П. Финал в Китае. Недостроенная империя. — Дальний Восток. 1992, № 4, с. 74.
69. Плаксин Р. Ю. Ук. соч., с. 152.
70. Грищинский К. По следам Ленинского полка. — Звезда. 1980, № 5 (май), с. 194.
71. Никулихин Я. На фронте Гражданской войны (1918–1921 гг.). Очерки и воспоминания. Пг. 1923, с. 133.
72. Авдеева Н. А. Военно-политическая обстановка на Дальнем Востоке в 1921 г. и ее влияние на действия Народно-революционной армии Дальневосточной республики. В кн.: Вопросы истории Дальнего Востока. Вып. 5. Хабаровск. 1975, с. 198.
73. Кожемяко В. Зоя Космодемьянская. Правда против лжи. Воронеж. 2016, с. 93–94.
О чем свидетельствуют указанные два обстоятельства? О том, что никакого «государственного курса» на якобы «физическое уничтожение духовенства», как об этом иногда пишется в околоисторической публицистике, не существовало. В действительности основной причиной гибели священнослужителей в 1917–1926 гг. были вовсе не их религиозные убеждения («за веру»), не формальная принадлежность к Церкви («за то что поп»), а та сверхнапряженная военно-политическая обстановка, в которой каждая из сил неистово боролась за свое господство и сметала на своем пути всех противников, реальных или мнимых. И как только накал гражданской войны стал спадать, количество арестов и казней духовенства стремительно пошло на спад.
Таким образом, на основе данных из официальных церковных отчетов, епархиальных печатных органов и материалов Всесоюзной переписи населения СССР 1926 г. получены следующие результаты: к началу 1917 г. на Территории трудилось около 68,1 тыс. священнослужителей; к концу 1926 г. их стало около 58,6 тыс.; с начала 1917 по конец 1926 г. на Территории:
— естественной смертью умерло не менее 12,5 тыс. священнослужителей РПЦ;
— эмигрировало 2 тыс. священнослужителей;
— сняли с себя священный сан около 6,8 тыс. священнослужителей;
— священнослужителями стало 11,7–13,3 тыс. чел.;
— священнослужителями «успело побывать» 79,8–81,4 тыс. чел.;
— насильственной смертью погибло не более 1,6 тыс. священнослужителей.
Таким образом, согласно представленным цифрам и оценкам, с 1917 по 1926 г. в границах СССР образца 1926 г. насильственной смертью погибло не более 1,6 тыс. священнослужителей, что составляет не более 2% от общего числа священнослужителей РПЦ в эти годы. Разумеется, каждая компонента предложенной модели может (и потому должна) быть уточнена дальнейшими исследованиями. Однако надо полагать, никаких радикальных изменений итоговый результат в будущем не претерпит.
Анализ данных Русской православной церкви показал, что подавляющее большинство (около 80%) священнослужителей, погибших в 1917–1926 гг., прервало свой земной путь в наиболее горячую фазу гражданской войны — в 1918 и 1919 гг. Причем убийства священнослужителей совершали не только красноармейцы и советские репрессивные органы (ВЧК-ГПУ), но и представители Белого движения, анархисты, уголовники, политически индифферентные крестьяне и др.
Полученная статистика хорошо согласуется с архивными данными ВЧК, а также с конкретно-биографическим материалом, собранным современными церковными исследователями, хотя эти данные сами нуждаются в дополнении и уточнении.
56. Емелях Л. И. Крестьяне и Церковь накануне Октября. Л. 1976, с. 86.
57. К примеру, на Алтае в мае-октябре 1920 г. анархисты, боровшиеся против любой власти, «легко убивали и священников, и коммунистов». См.: Пушкарёв Б. С. Две России ХХ века. Обзор истории 1917–1993. М. 2008, с. 113. Также см.: Никитин А. Н. Государственность «белой» России: становление, эволюция, крушение (1918–1920 гг.). Дисс. докт. юрид. наук. М. 2007, с. 394; Шубин А. В. Анархистский социальный эксперимент. Украина и Испания 1917–1939 гг. М. 1998, с. 55; Белаш А.В., Белаш В. Ф. Дороги Нестора Махно. Историческое повествование. Киев. 1993, с. 48–49.
58. См., например: Партизанское движение в Сибири. Т. 1. М.-Л. 1925, с. 31.
59. Балмасов С. С. Красный террор на востоке России в 1918–1922 гг. М. 2006, с. 102.
60. Кошурников А. А. Первые бои полка. В кн.: В пороховом дыму. Воспоминания участников гражданской войны. Пермь. 1961, с. 43.
61. Фёдоров А. Ф. Октябрьские зори. М. 1962, с. 211, 236; Ефимов А. Г. Ижевцы и Воткинцы. Борьба с большевиками. 1918–1920. М. 2008, с. 180.
62. Пученков А. Конец Кулабухова, или Рассказ об одном повешенном. — Родина. 2008, № 3, с. 41—44; Георгий Шавельский, отец. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. Т. 2. Нью-Йорк. 1954, с. 390; Гагкуев Р. Г. Белое движение в России: социальный состав и источники комплектования белых армий (1917–1922 гг.). Дисс. докт. ист. наук. М. 2013, с. 670; Спирин Л. М. Классы и партии в Гражданской войне в России (1917–1920 гг.) М. 1968, с. 355; Евлогий (Георгиевский), митроп. Путь моей жизни: Воспоминания. М. 1994, с. 323.
63. Чураков Д. Гуманизм и реалии гражданской войны: роль правых социалистов в становлении системы белого террора. 1918 год. — Альтернативы. 2004, № 4, с. 105.
64. Кузьмин С. Л. История барона Унгерна: опыт реконструкции. М. 2011, с. 409; Парнякова Н. Ф. Судьба красного священника. Интервью брала Б. Михелева. — Наука и религия. 1977, № 2, с. 52–55.
65. Кузьмин С. Л. Ук. соч., с. 117.
66. [Без автора]. На Дону. Расстрел священника. — Известия Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов. 15 октября 1919 г., № 234 (427), с. 1. По-видимому, об этом же случае см.: Плаксин Р. Ю. Тихоновщина и ее крах: Позиция православной церкви в период Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны. Л. 1987, с. 152.
67. К сожалению, Н. А. Заяц не опубликовал свои материалы ни в одном печатном издании.
68. Балакшин П. Финал в Китае. Недостроенная империя. — Дальний Восток. 1992, № 4, с. 74.
69. Плаксин Р. Ю. Ук. соч., с. 152.
70. Грищинский К. По следам Ленинского полка. — Звезда. 1980, № 5 (май), с. 194.
71. Никулихин Я. На фронте Гражданской войны (1918–1921 гг.). Очерки и воспоминания. Пг. 1923, с. 133.
72. Авдеева Н. А. Военно-политическая обстановка на Дальнем Востоке в 1921 г. и ее влияние на действия Народно-революционной армии Дальневосточной республики. В кн.: Вопросы истории Дальнего Востока. Вып. 5. Хабаровск. 1975, с. 198.
73. Кожемяко В. Зоя Космодемьянская. Правда против лжи. Воронеж. 2016, с. 93–94.