Из книги Ивана Ивановича Скворцова-Степанова «Мысли о религии». Книга написана в 1922 году и сейчас читается, я бы сказал, со смешанными чувствами.
РЕЛИГИЯ БУДУЩЕГО
В настоящее время никто не станет говорить об астрологии будущего. Астрология — гадание по движениям звёзд о судьбе того или иного человека — заменилась астрономией, которая изучает действительные движения светил и открывает в них правильность, закономерность. Современная астрономия может наперёд сказать, как будут расположены звёзды через десять, двадцать, сто лет и т. д.
Астрономия знает, что многие светила в миллионы и тысячи миллионов раз больше Земли.
Смешна и нелепа мысль, будто эти светила существуют и двигаются только затем, чтобы предсказывать будущую судьбу какой-нибудь новорождённой козявочки, называемой человеком.
Астрология окончательно умерла. Об астрологии будущего не говорят. Почему же не видят, что столь же смешно говорить о религии будущего?
УВАЖЕНИЕ К РЕЛИГИОЗНЫМ ЧУВСТВАМ
Успехами знания все религии расшатаны. Религии превратились в разрозненные обломки некогда целостного миросозерцания, по-своему стройного и законченного. Окончательное крушение этих обломков — вопрос только времени.
Все умные люди видят, что невозможно отстаивать те сказки, которые преподносятся религиями. Никто уже не говорит об уважении к религии. Но, желая отсрочить их гибель, требуют уважения к религиозным чувствам верующих.
Неужели следовало уважать религиозные чувства дикаря, который убивал людей и приносил их в жертву своим идолам? Неужели мы должны почтительно относиться к религии эскимоса, который, сделав человекоподобную фигуру из дерева и облив её рыбьим жиром, ожидает в награду за это большого улова? И неужели надо умиляться перед людьми, которые, побрызгав «святой» водой на поля, воображают, что какой-то бог из подражания им брызнет дождём?
[ Читать далее]БОЖЕСТВЕННАЯ И ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Умственно слабые, мелкие и мелочные люди страдают страшной обидчивостью. Они болезненно подозрительны, им всегда кажется, что ими пренебрегают, их намерены оскорбить. Поэтому они обыкновенно задыхаются от постоянной озлобленности, на всех глядят исподлобья, рады всякому случаю причинить зло своим недругам.
Умственно и нравственно сильный человек, находя опору в своей силе, спокойно и открыто подходит к людям. От него отлетают даже действительные попытки обидеть его, он благодушно усмехается, если встретит мелочную враждебность, и своим широким, человеческим отношением к слабостям слабых помогает им сделаться сильнее.
Откуда же такая бесчеловечная обидчивость и мстительность в боге? За одно яблоко — взрыв бешеной ярости, проклятие не только виновников, но и бесконечного ряда их потомков. За недостаток почтительности — неистовый гнев, опустошительный потоп, истребляющий всё человечество, в том числе и грудных, и даже ещё не родившихся младенцев. За малейший проступок — безумное исступление, осуждающее виновного на вечные муки.
Нет, наша коммунистическая нравственность бесконечно выше и чище дикой божественной нравственности!
ХРИСТИАНСКАЯ ЛЮБОВЬ К БЛИЖНЕМУ
«Люби ближнего твоего: за это ты унаследуешь царство небесное.
Избегай делать зло ближнему: иначе тебе будет уготована геенна огненная».
Почему это называется любовью к ближнему, а не любовью к самому себе?
В «Послании к римлянам» (глава XII, стихи 19, 20, 21) апостол Павел тоже требует: «Не будь побеждён злом, но побеждай зло добром».
В пояснение этого он пишет: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу божию. Ибо написано: мне отмщение, я воздам, говорит господь».
Значит, спуская врагам вашим, утешайтесь сознанием, что бог отомстит им более жестоко, чем вы сумели бы отомстить.
Какое же это прощение обижающих вас?
И там же Павел пишет: «Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его, ибо, делая сие, ты соберёшь ему на голову горящие уголья».
Значит, своей кротостью по отношению к врагу усыпляй его, воздерживай от раскаяния за содеянное тебе зло. За это ты будешь наслаждаться зрелищем врага, претерпевающего страшные муки в геенне огненной.
Почему же это называют прощением врагов, любовью к ним, а не самой жестокой ненавистью и не самым низким злорадством?
ЦЕЛОМУДРИЕ СВЯТОСТИ
Ничто так не оскверняет человека, как безусловное осуждение физических потребностей. Чем больше он их осуждает, чем больше предаёт проклятию как греховные и бесовские, тем с большею властью они заявляют о себе, тем неумолимее овладевают всеми чувствами и помыслами. Ум христианского подвижника, который ночью и даже днём видел в пустыне десятки танцующих голых блудниц и прелестниц, простирающих к нему пламенные объятия, был развращён в десятки и сотни раз больше, чем ум крестьянина, который женился в раннем возрасте и не знал никаких искушений...
Самая религия давала исход подавляемым физическим потребностям и питала любострастие, развивавшееся в снедающую и сжигающую болезнь.
Монах, осыпающий лобзаниями руки богоматери, отшельница, покрывающая поцелуями ноги Иисуса, беседующего с Марией, — они, сами не сознавая того, своими действиями выражали ту душевную бурю, которую вызывал в них вид всякой красивой женщины и всякого привлекательного мужчины.
Спасаясь от разврата, они предавались самому разрушительному и неестественному разврату.
ВЕРА И ЗНАНИЕ
Религиозная вера останавливает полёт человеческого духа, ограничивает область мысли, насильственно связывает её.
Одно восточное сказание говорит, что мир поддерживается слоном, который стоит на громадной черепахе, черепаха плавает на молочном море. Будет грехом, если верующий спросит: а на чём же держится это молочное море? Он должен смирять свою любознательность и останавливаться там, где объяснение прервано. В конце концов он перестаёт замечать, что здесь — насильственный перерыв в объяснениях.
Я знал попугая, который насвистывал: «Чижик, пыжик, где ты был?». Но он знал напев только до слова «где» и всегда останавливался на этой ноте. Он, видимо, был доволен недоконченной песенкой и не чувствовал всей нелепости и искусственности перерыва. Таковы и все верующие люди. Разбираясь в явлениях, они доходят до слова, на котором их с детства приучали останавливаться. И они покорно останавливаются сами и стараются останавливать своих детей. Они, как попугай, перестают замечать, что их песенка произвольно и нелепо оборвана.
ЧТО ТАКОЕ ВЕРА
Вера в бога — это воззрения диких и варварских народов, сохраняющиеся в современном обществе. Если бы люди, которые буквально придерживаются того, что говорится в религиозных книгах, получили власть, они постарались бы возвратить и науку, и всё общество к временам дикости и варварства.
Вера — это якорь, которым хотят прикрепить к какой-нибудь мели корабль, приготовившийся к далёкому плаванию, к исследованию широкого мира, к изучению того, что лежит за линией горизонта.
СЛЕПОТА ВЕРЫ
Один брамин (индийский священник), встретившийся с европейцем, хвалился своим благочестием. «Я,— говорил он,— во всю свою жизнь не раздавил и самой маленькой козявки. Я щажу жизнь всякого существа».
Европеец молча подал ему микроскоп и показал, что во всякой крошке пищи, во всякой капле воды копошится множество мельчайших животных.
Ошеломлённый брамин возвратил микроскоп европейцу. «Дарю его вам»,— сказал европеец.
Брамин с восторгом схватил микроскоп и ударом о камень разбил его вдребезги.
Если бы это было во власти браминов, они точно так же разбили бы человеческий разум.
Когда запрягают лошадей, им часто надевают наглазники (шоры) для того, чтобы они не смотрели по сторонам. Они видят тогда только одну точку и бегут к ней с покорностью неведения, управляемые властью кнута.
Если бы это было во власти браминов всех религий, они надели бы наглазники на всё человечество, чтобы оно ничего не видело кроме того, чему учат брамины и их священные книги.
ВОСПИТАТЕЛЬНОЕ ЗНАЧЕНИЕ РЕЛИГИИ И НАУКИ
Религия самодовольно объявляет найденным то, что наука ещё только ищет. Наука ещё только исследует, вслушивается и вглядывается, а религия объявляет, что она уже всё увидала и услыхала две тысячи или даже семь тысяч лет назад, когда люди были невежественными варварами и дикарями.
Наука выслушивает возражения и поправляет свои выводы. Религия предписывает просто повторять то, что написано в её книгах, составленных много сотен лет назад, когда люди ещё мало изучили мир.
Наука действует на разум и стремится пробудить сознание; религия хотела бы убить разум и рассказывает, как жестоко наказал бог первых людей за их стремление к знанию. Всякое сомнение жрецы объявляют признаком слабости веры, грехом и нечестием, с которым следует бороться самыми решительными мерами. Истинно верующий должен задавить в себе всякую способность к самостоятельному мышлению и рассуждению.
Наука ведёт вперёд, вера отбрасывает назад.
КОМУ — ВЕРА, КОМУ — НАУКА
В старые времена, когда громадные массы угнетённых не умели читать, защитники эксплуататорского строя были откровеннее. Лет полтораста назад они прямо писали: «религию надо сохранить для народа». И даже лет сто назад французский историк Гизо откровенно заявил: «Христианство необходимо для народов: оно является истинной школой почитания». А его ученик так пояснил эти слова: «Без религии социальный вопрос, — т. е. борьба за уничтожение всякого угнетения, — захлестнёт народы; церковь необходима для укрепления собственности».
Теперь собственникам приходится соблюдать большую осторожность. Они должны показывать вид, будто бы и сами они верят.
Но в глубине души они думают так же и так же глубоко презирают народные массы. Для «белой кости» — наука, действительные знания. Для «чёрной кости» — вера и те нелепые объяснения, которые делаются в так называемых священных книгах. Этак будет спокойнее, думают люди имущих классов.
ВЕРА И РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Наиболее глубоких и правильных представлений о мире и обо всём, что в нём совершается, мы ищем в современной науке.
Но почему верующие обращаются за назиданием к варварам и дикарям? Неужели они думают, что эти невежественные люди понимали что-нибудь отчётливее и глубже, чем понимают новейшие поколения?
Тот бог, который будто бы продиктовал священные книги разных религий, обнаруживает самое поразительное непонимание мира, он ничего не знает дальше того клочка земли, на котором жили его первоначальные почитатели. Он так невежественен, что не выдержал бы экзамена на звание учителя церковно-приходской школы. А в тех книгах, которые будто бы внушены этим богом, верующие всё ещё ищут поучения для себя.
Часто этот бог не умеет толково выразить свои мысли.
А верующие, вместо того чтобы признать его малограмотным, ищут таинственного смысла в невежестве.
По своим нравственным понятиям бог — дикарь или варвар.
А верующие умиляются над писаниями варваров и дикарей. Это то же самое, как если бы взрослый человек начал искать назидания у ребёнка, который едва стал лепетать.
ПОЧЕМУ СВЯЩЕННЫЕ КНИГИ УМИЛЯЮТ?
Священные книги всех религий до сих пор остаются для верующих священными.
Приступая к ним, верующий с самого начала испытывает благоговение и трепет.
Испытывая благоговение и трепет, он не может и не хочет их понимать: он умиляется.
До его ума доходят только места, которые он понимает; через непонятные и нелепые места его мысль скользит, не зацепляясь за них. Поэтому они не вызывают в верующем сомнений, протеста и возражений.
Поэтому его не возмущает и та дикарская или варварская нравственность, которая выражается в словах и действиях проповедников, пророков и самого бога или богов и которая для современного человека представляется самой вопиющей безнравственностью.
БОЖЕСТВЕННОСТЬ СВЯЩЕННЫХ КНИГ
Для магометанина из корана говорит сам аллах, а христианин скажет: «Как много нескладного в этой книге!».
Брамин слышит голос божественного откровения в своих Ведах. А слегка образованный магометанин скажет: «Какие детские сказки рассказываются в этих песнопениях!».
Сам бог говорит христианину из евангелий. А теперь даже протестантские пасторы конфузливо стараются обойти молчанием или как-нибудь поразумней истолковать многие несуразные выдумки, которые преподносятся в евангелиях.
В так называемых священных книгах нет ничего божественного. Только верующий отыскивает и вкладывает в них бога.
ИСКУПИТЕЛЬНАЯ ЖЕРТВА ХРИСТА
Христиане веруют, что бог послал своего сына на страдания и смерть во искупление человечества.
Человечество, по верованиям христиан, осуждено за вину Адама, за его неповиновение заповеди божией, за то, что он попробовал яблоко, которое росло на виду, но которое ему почему-то было запрещено пробовать.
Значит, человечество осуждено за проступок, в котором оно неповинно, за преступление, которое совершено его отдалённейшим предком.
Это всё равно, как если бы за преступление Иванова присудили к вечной каторге и самого Иванова, и его детей, и внуков, и внуков их внуков, и так далее до бесконечности.
В крыловской басне волк хочет съесть ягнёнка за то, что отец ли, кум ли, сват ли ягнёнка будто бы нагрубил волку.
Но ведь это волк, а не бог; чудовище жестокости, а не возвышенное существо.
Этого мало: во искупление греха ветхого Адама должен ещё претерпеть пытки и смертную казнь единственный сын самого бога, безгрешное существо, никаким образом не соучаствовавшее в преступлении Адама.
Князёк дикого племени за обиду, причинённую ему членом соседнего племени, разоряет его селение, избивает врагов, до грудных младенцев включительно, а на оставшихся в живых налагает дань и взимает её и с них, и с детей их, и с внуков, и с внуков этих внуков. А затем, возвратившись из похода, причиняет побои своим собственным детям. Конечно, после этого у князька, может быть, станет легче на сердце, и гнев его отойдёт. Но это — волчья, дикая справедливость и нравственность.
Что же здесь умилительного и нравственного? Здесь всякое действие — возмутительный произвол и бессмысленная нелепость.
И этим умиляются только потому, что современный человек над этим никогда не задумывается, так как всё это слишком нелепо для современного человека.
ЛЮДИ СОЗДАЛИ БОГОВ ПО СВОЕМУ ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ
«Да, если б руки имели быки или кони со львами, иль рисовали руками и всё создавали, что люди,— стали б тогда и богов рисовать они в облике сходном: кони — подобном коням, а быки — как быков, и фигуры создали б им все такие, какие имеют и сами».
Так писал Ксенофан, философ древней Греции, почти за две с половиной тысячи лет до нашего времени.
В РЕЛИГИИ ТВОРЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА ВЛАСТВУЮТ НАД ЧЕЛОВЕКОМ
Дикарь создаёт идола своими собственными руками.
И всё же дикарь верует, что у этого идола, созданного его руками, больше сил, чем у него самого.
Впоследствии человек создаёт бесплотного бога воображением своей головы.
И всё же человек верует, что в этом создании его головы больше сил, чем в его собственной голове.
Он перестаёт видеть и понимать, что идол и бог — его собственные творения.
«Человек в религии имеет глаза, чтобы не видеть, чтобы оставаться слепым; он имеет разум, чтобы не мыслить, чтобы оставаться глупым» (Фейербах).
КАК СОХРАНЯЕТСЯ ВЕРА
Один человек, который считал себя верующим, сказал: «Если бы я заставлял себя веровать во всё, чему повелевает веровать моя религия, я перестал бы совсем веровать».
У всякого верующего сохраняется маленький кусочек веры, против которого ещё не возмущаются его чувства и ум. Сохраняя этот кусочек, он воображает, будто сохраняет всю веру.
Так и жрецы, попы, приспособляя свои учения к более современным воззрениям и хитроумно истолковывая по-новому туманные места своих священных книг, уверяют, будто вера остаётся такой же, какой она была тысячу лет назад.
Если б они заставляли свою паству веровать во всё, чему учат их священные книги, жрецы всех религий быстро остались бы совершенно без паствы.
О ПРОГРЕССИВНОМ ДУХОВЕНСТВЕ
Говорят о прогрессивном духовенстве.
Но как духовенство может быть прогрессивным? Как может оно быть сторонником умственного развития человечества?
Оно сохраняется только потому, что до сих пор насильственно задерживалось развитие подавляющего большинства человечества и что массы в своих воззрениях, в своём понимании природы и общества очень недалеко ушли от дикарей.
И духовенство, чувствуя это, всегда усердно поддерживало невежество и отсталость.
Как духовенство может быть прогрессивным, когда всякое завоевание науки и техники и все успехи распространения научных знаний среди масс делают ненужным то ремесло, от которого кормится духовенство?
Почему не говорят о любви артиллериста к тем людям, которых он осыпает снарядами?
Почему не избирают мясника в члены общества покровительства животным?
Почему же связывают с прогрессом духовенство, которое вообще ещё существует только потому, что до сих пор действительный прогресс слишком слабо затронул человечество?
«Прогрессивное» духовенство — это та его часть, которая поумнее и потому искуснее припрятывает свою вражду к науке и развитию человечества.
БОГ И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ПОТРЕБНОСТИ
Если бы человек знал действительные, реальные средства для осуществления своих желаний, он никогда не верил бы в существование бога и богов.
Вообразив мощное существо, на которое можно воздействовать жертвами и заклинаниями, человек приобрёл утешительное сознание, будто он способен устранять со своего пути все препятствия.
Возрастание действительной власти человека над силами природы и общества уничтожит всякую потребность искать утешения в воображаемой власти воображаемых богов над природой и обществом.
Богам и религии не останется места в природе и обществе.
О БОЖИЕМ ВСЕМОГУЩЕСТВЕ
Верующие говорят, что их бог — всесильное существо. Всё в мире зависит от него, а он не зависит ни от кого и ни от чего. Всё находится в его власти. А над ним нет никакой власти.
Но те же верующие признают, что их бог легко поддаётся человеческому воздействию. Если священники почитают, попоют, помахают кропилом и кадилом, бог послушает и засуху сменит дождём или дождь сменит хорошей погодой.
Если зажечь несколько лампадок или свечей, бог пошлёт больному выздоровление. А без этого бог оставил бы его умирать.
Значит, бог решает не сам и идёт не своими собственными путями. Значит, бог делает то, чего хотят от него верующие, и делает то, что укажут ему верующие.
БЛАГОЧЕСТИЕ И ПОГОДА
В некоторых поволжских губерниях рядом с православным христианским населением живут магометане и буддисты: татары, киргизы, калмыки и т. д.
Наблюдения, производившиеся в течение многих лет, показали, что в соседних волостях ежегодно выпадает почти совершенно одинаковое количество дождя и снега и происходит одинаковое количество опустошительных бурь и градобитий.
Между тем в православных селениях совершают православные молебствия о ниспослании дождя и прекращении засухи, в магометанских творят магометанские заклинания, а в буддийских приносят жертвы «языческим» идолам.
Что же это значит? Значит ли это, что, повинуясь человеческому чародейству, совершенно одинаковую погоду для своих почитателей посылают и бог христиан, и магометанский аллах, и буддийские боги, изображаемые в виде странных идолов, которые кажутся уродливыми для европейского глаза?
Значит ли это, что православные, магометанские и буддийские попы, муллы и монахи обладают совершенно одинаковой колдовской силой над своими богами, а эти боги — совершенно одинаковой божественной властью над ветрами, тучами, холодом и теплом, громом и молнией?
Но тогда как же эти боги не перессорятся между собой, если магометанский бог хочет наградить своих почитателей, а православный бог в соседней волости — покарать верующих за то, что они слабо верят, редко зажигают свечи перед иконами, мало хлеба, кур и яиц приносят в жертву православным попам?
Или же всё это показывает, что заклинаниями и колдовством, хотя бы они назывались молебствиями, человек не оказывает никакого действия на погоду и что дождь, снег и град нисколько не зависят от так называемых благочестия или греховности человека перед какими-то божествами?
ЗАТМЕНИЕ СОЛНЦА И ЗАТМЕНИЕ ГОЛОВ
Почему христианские священники при затмении солнца не ударяют в колокола, не собирают верующих в храмы и не служат молебствий о том, чтобы солнце опять засияло?
Потому, что всякий, заглянув в календарь, наперёд знает, что через тридцать или сорок минут затмение кончится.
Значит, христианские жрецы не могли бы приписать себе той заслуги, что они своими молитвами освободили солнце от захватившей его дьявольской силы.
А полтысячи лет назад они служили такие молебствия. Тогда люди ещё не изучили движения небесных светил; они ещё не умели высчитывать и предсказывать наперёд, когда светила будут в таком положении, что одно будет заслоняться и затемняться другим.
А вот священники у дикарей ещё и теперь уверяют, что только шумом, криком и грохотом удаётся прогнать страшного дракона, захватившего солнце.
Христианские священники ещё и теперь поют, читают, размахивают кадилом, брызжут водой на поля и уверяют, что таким способом они прогоняют саранчу, прекращают падёж скота, останавливают или вызывают дожди, т. е. прогоняют или призывают тучи и двигают ими.
И они всё ещё находят людей, которые верят им.
ВРАЧЕБНОЕ ИСКУССТВО И БОЖЕСТВЕННОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО
Лет триста назад один известный тогда врач воскликнул: «Я перевязал больному рану, а исцелил его бог».
Но почему бог не излечивает тех, кого плохо перевязывают? И почему же смертность в госпиталях так страшно повышается от недостатка перевязочных средств?
ВСЕ ЛЮДИ — БЕЗБОЖНИКИ
Напрасно некоторые люди говорят про себя, будто они верят в бога и его всемогущество.
В своей жизни они действуют так, как будто они безбожники, атеисты, не верующие ни в какого всемогущего бога.
Почему они пашут и сеют? Разве всемогущий бог не может произрастить рожь и пшеницу на нераспаханных пустошах?
И если бог по их заклинаниям может послать или прекратить дождь, то почему он не может своей незримой силой наполнить их закрома?
И почему даже величайшие подвижники искали кусок хлеба и воду для питья? Значит, они не верили, что у их всемогущего бога хватит сил и способностей на то, чтобы поддержать их существование без питья и без пищи.
И почему верующие так боятся лишиться глаз? Значит, они не веруют, будто волей своего всемогущего бога они могли бы видеть рукой или носом.
Все люди одинаково пашут и сеют, пьют и едят, заготовляют дрова, не хотят лишиться глаз, рук или ног.
Значит, все они на деле одинаково не веруют в бога и его всемогущество.
МИР И ЕГО ПЕРВОПРИЧИНА
Люди, которые перестали верить в христианского и магометанского, в иудейского и буддийского бога, говорят: а всё-таки какой-то бог существует! Всё-таки в мире живёт существо, которое появилось раньше мира. Вернее сказать, оно и не появилось, а просто существовало и будет существовать вечно.
Они говорят: наша мысль не может понять, как это возможно, чтобы мир существовал вечно. И не понимает она, как это у мира нет ни конца, ни начала.
Они продолжают: значит, мы должны предположить, что раньше мира существовало высшее существо, которое из самого себя или из ничего породило весь существующий мир. И оно же установило те постоянные связи между явлениями, которые мы называем законами природы.
Хорошо, пусть будет так! Пусть мысль этих людей мучается над вопросом: что существовало ранее мира? Как и откуда он появился?
Но почему они останавливаются на каком-то неведомом верховном существе и не спрашивают: а что существовало ранее их верховного существа? Как и откуда оно появилось? И каким образом из ничего сумело произвести весь существующий мир?
И почему не замечают они, что, предположив домировое существо, они будут вынуждены пускаться в пустые, запутанные и внутренне противоречивые догадки о свойствах этого существа и о том, как оно создало мир?
Если оно совершенное и неизменяющееся существо, как могла ему прийти мысль о том, чтобы сотворить мир?
И если оно совершенное, всеведущее и всемогущее существо, как оно могло создать мир таким, что затем пришлось многое уничтожать и изменять?
И если мир потребовался в дополнение к божеству, то, значит, ранее оно не было совершенным?
Чтобы выпутаться из подобных противоречий, нам заявляют: эта первопричина, это высшее существо тожественно со вселенной. Значит, всё, что мы наблюдаем, — это проявление верховного существа, совпадающего с миром.
Но в таком случае из всех премудрых рассуждений получается один результат: мир, вселенную нам предлагают называть верховным существом, богом.
Стоит ли биться из-за того, чтобы в конце концов глубокомысленно заявить: миру предшествовала первопричина, верховное существо, которое тожественно с миром, совпадает с ним?
РЕЛИГИЯ И ДЕТИ
Не убивайте нежного ума ребёнка, дайте ему расти и развиваться. Не выдумывайте для него детских ответов. Когда он начинает ставить вопросы, это значит, что ум его заработал. Дайте ему пищу для дальнейшей работы, отвечайте так, как стали бы отвечать взрослому человеку. Таким способом вы подготовите новых людей, неискалеченный ум которых способен к безграничному, свободному росту.
Не забивайте молодого ума дикарскими представлениями о природе и обществе. Лгут на человечество те, кто хочет уверить, будто ему прирождены эти дикарские представления и связанные с ними религиозные чувства.
Не расстраивайте нервной системы ребёнка россказнями о бесчеловечной жестокости бога, не терзайте его вечным страхом, не торопитесь начинять его голову преданиями о жизни патриархов с их нескончаемыми преступлениями, вероломством и торгашеской безнравственностью. Не приучайте ребёнка каждую минуту дрожать за самого себя, за своё собственное спасение и в бессильном, беспомощном, покорном смирении опускать свою голову перед измышленными силами и существами. Научите бросать смелый вызов всем силам, которые задерживают движение человечества, научите дерзать и бороться за полное освобождение человечества от всего, что сковывает его руки и мозг.