Переходный период от правления адмирала Колчака к большевистскому был жутким. Никто толком не знал, что происходит, и если хоть часть витающих вокруг слухов были правдоподобными, для беспокойства имелось достаточно причин. Что все офицеры были уничтожены, что ни один из казаков не должен был остаться в живых, что по прибытии в Омск все собравшиеся там беженцы были утоплены в реке - и это были еще не самые дикие новости. В декрет о национализации женщин поверили многие образованные люди. …в одной из распространяемых листовок пообещали, что главную улицу Красноярска вымостят трупами «буржуев... А военнопленные тихо сидели в своих лагерях, на своих рабочих местах.
[Читать далее]…в Сибири часто выживание заканчивалось смертью. Мы видели раненых из отрядов атамана Семенова, убитых красными, вынуждены были стать свидетелями того, как сотни рабочих и крестьян, а также представителей интеллигенции были зарублены, расстреляны или утоплены в реке колчаковцами, мы видели могилы наших товарищей, жертв чешской военной истории - одним словом, мы слишком хорошо знали, как в России захватывают и насаждают власть. Но, несмотря на все это, за фронтом Красной Армии лежал путь на родину. И мы, бывшие пленными при царе, Керенском, Семенове, Колчаке, чехах, итальянцах, румынах, поляках, наконец, и у французов с англичанами, мы верили в красные знамена как в символ свободы.
В новогоднюю ночь солдаты, расквартированные в Музее Географического Общества… потребовали от консерватора открыть все помещения. Это были люди из армии Колчака, которые готовились к перевороту. Они предполагали, что офицерские подразделения и, быть может, верные режиму отряды захотят их разоружить. И они были настроены на борьбу...
Переворот осуществлялся силами всего гарнизона. Без борьбы и кровопролития. Спешно собирались встретить, разбить или хотя бы отбросить белую армию, которая, отступая, приближалась к городу с запада. И этот день наступил... Последние попытки сопротивления колчаковской армии были сломлены. Это вылилось в продолжавшемся целый день потоке в город обезоруженных. Сдавались тыловые обозы всех видов. Сотни саней заполонили все свободные площади...
Красная Армия, задержанная в своем продвижении для ликвидации последствий катастрофического крушения колчаковской армии, заставила себя ждать. Но наконец ее авангард вступил в город. И к вечеру того же дня бесконечные вереницы тыловых обозов потянулись с запада на восток через Красноярск. Дисциплинированно, четким строем, избегая любого насилия, что вызвало у всерьез опасавшегося населения вздох облегчения... Процветала торговля, несмотря на то, что заявленные программы требовали ее подавления в пользу государственного товарообмена...
Справедливости ради нужно заметить, что большое количество древностей, произведений искусства, книг и других фондовых коллекций попало в музеи и библиотеки, правда, нередко после многочисленных хлопот, ходатайств и хождений с просьбами директоров соответствующих учреждений. Музеи в этот период разрухи проводили огромную работу по спасению ценностей, и в этом их поддерживали благоразумные люди на руководящих постах.
…школьные здания были почти все без исключения конфискованы армией. Уроки проводились во всех возможных и некоторых невозможных временных квартирах. Зато для подготовленного таким образом подрастающего поколения были отстроены высшие школы, три из которых находились в Красноярске. Это являлось одной из причин того, почему музей не мог добиться площадей для выставления своих сокровищ. Впрочем, такое положение ни в коей мере не мешало органам власти посылать к нам все новые «экскурсии». Сельские школьники, красноармейцы, коммунисты и другие любопытствующие толпились среди витрин и шкафов и терпеливо выслушивали наши лекции… Только ссылаясь на ряд серьезных повреждений имущества, удавалось сдерживать этот поток экскурсий, не попадая при этом под опасное подозрение в «саботаже».
Далеко идущие планы правительства по подъему народного образования привели - особенно в провинции - к поистине организационному ражу. На бумаге организовывали, разрабатывали превосходные проекты, определяли необходимые и уже лишние кадры, наконец, соображали при удобном случае: нужны ли и где нужны необходимые материалы. То эти рьяные организаторы постановили, что мы, например, должны сдать все оружие в музей при школе красных комендантов (здание женской гимназии), «так как Музей Приенисейского края не имеет ни причин, ни права хранить оружие». Другой потребовал все картины и произведения искусства для своего художественного музея, третий - всю кустарную продукцию и технологический отдел целиком, четвертый хотел удовольствоваться витринами на улицах, в которых должны были выставляться интересные музейные объекты из разных собраний.
…село почти безмолвно, но с удивительной точностью и сплоченностью организовало по отношению к городу продуктовое ростовщичество. То есть борьба правительства велась не без причины...
Вероятно, никто не будет оспаривать, что в Советской России занимались решением чудовищных проблем народного хозяйства, регулирования и распределения продукции и, действительно, серьезно занимались, даже с воодушевлением и беспощадной решимостью…
По возвращении в город я нашел, что ситуация со снабжением значительно улучшилась. Число «столовых» увеличилось. Дело перешло в руки почти исключительно военнопленных, преимущественно офицеров. Руководители, завхозы, кладовщики, повара, помощники, официанты, хлеборезы, кассиры были взяты из распущенных лагерей. Студент-техник встречал меня на входе, банковскому служащему я платил в кассе, учитель народной (восьмилетней) школы приносил мне еду, профессор гимназии разливал кофе, а служащий магистрата раздавал хлеб. Продавцы, крестьяне, студенты, вахмистры в полном согласии работали поварами. Были скатерти, столовые приборы, хорошая посуда, бумажные салфетки, простая, но добротно приготовленная пища, по воскресеньям - даже выпечка. Черный кофе выдавался в любых количествах. В первой половине дня на завтрак можно было получить чай. Для государственных служащих упразднили любую плату - своих слуг Советская Россия обеспечивала безвозмездно...
Законы и предписания центральных органов власти снова работали на то, чтобы образование во всех его формах заняло подобающее место, снискало понимание и уважение народа, но на практике профессиональные объединения работников физического труда находились в более выгодных условиях по сравнению с профсоюзом работников умственного труда. Рабочий, занятый на тяжелой работе, обоснованно получал дополнительное вознаграждение продуктами питания…
Чтобы сохранить трудоспособность хотя бы части специалистов, систему обеспечения, которая львиную долю снабжения выделяет работникам физического труда, дополнили введением специального пайка. Прежде всего, это кремлевский паек, который гарантирует руководящим лицам хотя и не роскошное, но довольно безбедное существование. Академический паек отсрочил вымирание преподавателей высшей школы. Паек «особо ответственных» и «ответственных» работников, в первую очередь, по понятным соображениям достается членам Коммунистической партии, так как именно они чаще всего занимают ответственные посты. Однако и заведующие отделами музея получали паек ответственных работников...
Можно видеть - идеал, по которому все должны в равной мере работать на государство и в равной мере получать от него, был просто разрушен реальной жизнью. И это понимали и делали выводы...
Музей, в котором я служил… по содержанию фондов… соответствовал нашим провинциальным музеям с коллекциями всех видов... Когда, наконец, можно было приступить к эвакуации, нескольким людям было поручено заняться дезинфекцией. Они столь эффективно выполнили свою задачу, что здание сгорело. Главный виновник получил два года каторжных работ, но вскоре был амнистирован. Так как невозможно строить без цемента, извести, кирпичей и железа, а таковые материалы тогда полностью отсутствовали, музей остался стоять в виде закоптелых заброшенных руин...
Один зал занимали солдаты... Беженцев и принудительно расквартированных размещалось, должно быть, человек 15. Для этого, помимо квартиры консерватора, также пришлось занять канцелярию и библиотеку. В других помещениях мы штабелями составили ящики, сдвинули вместе шкафы и сложили в кучу груды не распакованных предметов. Чад хорошо натопленных солдатских квартир оседал слоем инея в 3-5 см на потолке.
При таких обстоятельствах кажется почти забавным, что советские власти вскоре после переворота отдали приказ о реорганизации музея. Нужно отметить размах, с которым большевистское правительство решало вопросы образования, когда одним росчерком пера были утверждены предложенный штат, состоящий из директора, семи заведующих отделами, 10 практикантов, персонала канцелярии и обслуживающего персонала, плюс ходатайство об окладах и не слишком скупо отмеренная бюджетная смета…
Музей располагал прекрасными коллекциями. Имелся этнографический материал по старожильческому русскому населению, сойотам, татарам, тунгусам, остякам, енисейцам, гилякам и т.д., частью в довольно полных собраниях. Уже одно это поглощало все внимание соответствующего специалиста, чтобы при постоянном упаковывании и распаковывании получать необходимое представление о фондах и проводить безотлагательную консервацию ценных меховых вещей, костюмов, вышивок. Геолог окопался за настоящими баррикадами из зубов, костей мамонта, черепов и частей скелета шерстистого носорога, тура и других интересных, но требующих места ископаемых и нуждался в отдельном складском помещении для перемещения своих ящиков с окаменелостями. Гербарий и ботанические экспонаты заполняли большие полки, образуя нагромождения. При работе с этой собранной за многие годы флорой китайских пограничных гор, степи, тайги (сибирского девственного леса) и тундры ботаник, тем не менее, постоянно сталкивался с хранительницей военного и революционного архива, в чьем ведении находились тысячи газет, воззваний, плакатов, открыток, листовок и весь поступающий с поразительной быстротой агитационный материал центральных типографий. Картинная галерея располагалась в подвале, который в результате деятельности «компетентных» реквизиционных комиссий в безумном хаосе заполонился бронзовыми люстрами, трехногими стульями, завалами книг, фигурками неаполитанских рыбацких детей из гипса или глины и другими подобными ценностями. То, что в таких условиях вообще велась работа, является заслугой не исключительно задуманного, а именно чисто теоретического содействия властей. Доверчивая, непоколебимая даже в период самых тяжких разочарований преданность идее, терпение, которое нервные люди называют инертностью, и восточное неучитывание времени и сил - это то, что в сегодняшней России при отсутствии всяческих условий продолжает создавать ценности.