Чем больше красные теснили калединцев к Новочеркасску и Ростову, тем свирепее делались белые в тылу, беспощадно расправлялись с рабочим классом...
Юнкера свирепствовали. Большевики организовали похороны одной из жертв юнкеров рабочего Балтийского завода; похороны эти вылились в демонстрацию. На похороны явились все рабочие с семьями в количестве до 50 тысяч человек. После зажигательных речей ораторов рабочие поклялись там расправиться с юнкерами. С этого момента начинаются бои. Рабочие отдельными отрядами в 15 — 20 человек начали устраивать набеги на юнкеров. В один из таких набегов погибло 12 человек рабочих - балтийцев, во главе с тов. Ткаченко, которых юнкера окружили, продержав в осаде сутки, и, когда рабочие израсходовали все патроны, забрали их в плен и произвели над ними средневековую инквизицию: отрезали уши, нос, выкололи глаза и, насытившись мучениями, закопали полуживых во дворе своего штаба (Европейской гостиницы), положив сверх убитую собаку и слегка сверху покрыв землею.
[Читать далее]…
А между тем репрессии Каледина и ген. Алексеева увеличивались с каждой неудачей на фронте.
19-го января 1918 года рабочие железнодорожных мастерских Владикавказской железной дороги собрались на митинг. Едва началось собрание, как в дверях огромного корпуса, набитого рабочими, показались юнкера во главе с офицерами; подав команду — ни с места! — юнкера открыли огонь из винтовок по собранию. В панике рабочие кинулись убегать, но в дверях их встречали штыками.
…
Отсутствие массового поворота казачества от Советов к белым должно быть констатировано даже для второй половины апреля, когда организованные очаги казачьей контрреволюции… объединились под руководством вернувшегося после скитаний в Сальских степях походного атамана Попова, сильно распылившего свой отряд там в борьбе с довольно хорошо организовавшимся в красные отряды сальским крестьянством.
Эту обстановку подтверждают свидетельства всех вождей тогдашнего белого движения.
Генерал Денисов освещая в своих «Записках» апрельский период, все время отмечает борьбу казаков «его частей» с рядом станиц (например, «изменниками мелиховцами»), не только не желавших активно бороться с большевиками, но, наоборот, лучше встречавших красных. Он приводит любопытный документ, характеризующий разложение среди рядового казачества, не желавшего воевать с большевиками даже в его частях — свой рапорт походному атаману от 16 апреля из Заплавской.
«Докладываю, что вверенная мне группа стала совершенно небоеспособна... Богаевский полк самовольно покинул район боевыхдействий и направился в свою станицу... Бессергеневский и Заплавский полки в периоде начала разложения. Конница (оставшаяся) совершенно неспособна по своей трусости к боевой службе. Никаких героических мер принять нельзя, так как надежной воинской части не имею... Недоверие к начальству всех степеней вновь налицо. Картина вполне безотрадная»…
Это состояние разложения, конечно, не могло бы иметь места, если бы поднималась волна массового казачьего движения против Советов. Мы видим, что, наоборот, атаману Попову все время приходилось усмирять «непокорные» станицы, поддерживавшие большевиков, и держать свой штаб на пароходе во избежание всяких неприятностей, тем паче, что его оперативный план захватить в первую очередь Александро-Грушевск разбился о сопротивление шахтеров, отбивших все попытки белых ворваться в этот рабочий район.
Денисов весьма близок к истине, когда он своих «очерках» так оценивает состояние Дона в середине апреля: «Пробуждение Дона было однако далеко еще не полным. И походному атаману, подготовлявшему наступление на Новочеркасск, приходилось не раз посылать карательные экспедиции в нераскаявшиеся еще и поддерживавшие большевиков станицы, расположенные даже в непосредственной близости от атамановского штаба».
…налет на Новочеркасск, неожиданно для нападавших увенчавшийся успехом, отдал столицу старого Дона на четыре дня (13—17 апреля) во власть белых. Но легко захваченный Новочеркасск почти без боя был снова сдан ими подошедшими из Ростова красным частям. Неудачные бои под Александро-Грушевском в конце апреля еще больше притупляли боевой дух повстанцев-казаков, кое-как скреплявшихся основным офицерским калединским ядром, для которого борьба с большевиками превращалась уже в профессию.
...
Первой ласточкой, «сделавшей весну», явился белогвардейский отряд Дроздовского, прибывший вместе с немцами на Дон с Украины... Главной ареной последних боев Советских войск с казачьей контрреволюцией являлся Новочеркасск. После неудач под Александро-Грушевском части ген. Попова, в лице «южной группы» ген. Денисова, решили взять Новочеркасск, что и удалось им в результате внезапной атаки ночью на 6-е мая — к шести часам утра город уже снова оказался в руках белых. Но генерал Денисов, истреблявший в Новочеркасске «лиц, уличенных в сотрудничестве с большевиками... без всякого милосердия» и наведший здесь дикий террор, не мог быть спокоен. Его казачьи полки, несмотря на победу, не были стойкими частями, и наступавшие с севера Александро-Грушевские шахтеры уже создали угрозу свести на нет последнюю победу казаков... Когда шахтеры уже ворвались в предместье Новочеркасска Хотунок, вдруг неожиданно с юга загремели «могучие батареи» и появились броневики каких-то новых контрреволюционных частей, подошедших к городу на помощь Денисову. Этой силой, которая спасла казаков, был тот же отряд Дроздовского...
Таким образом, ключ к Кавказу, самый мощный пролетарский центр всего края, был оставлен Красными под натиском трех составных частей антибольшевистского движения Всероссийской помещичье-буржуазной контрреволюции, представленной отрядом Дроздовского, поместно-казачьей контрреволюцией и иностранным империализмом в лице Германской оккупационной армии.
С этим соединенным в один кулак конгломератом сил Донская Республика оказалась бессильна бороться.
11-го мая был занят и Александро-Грушевск, и шахтеры кровью тысяч рабочих должны были расплатиться с белогвардейским казачеством за свою беззаветную борьбу с ними под знаменем Советов. Пожалуй, наиболее свирепая расправа с ненавистными «красными» была проделана озверевшим офицерством, сумевшим ее развернуть под прикрытием германских штыков, именно на шахтах. Здесь оно осуществляло свою кровавую классовую месть рабочему классу, осмелившемуся взять власть в свои руки. Рабочие не только расстреливались пачками, но и погибали партиями под землей в рудниках и шахтах, где их запирали и душили белогвардейцы...
При помощи германского капитала и блестящей мантии кайзера Вильгельма хотел образовать самостоятельное Донское Государство монархист Краснов. Силами англо-французского капитала восстанавливал «единую неделимую Россию» другой монархист, генерал Деникин, и когда обессиливший капитализм Согласия пал разбитый к ногам капитализма Антанты, фатоватый Дон Краснова легко был брошен под сапог водителя Всероссийской контрреволюции Деникина, объединившего под одним руководством все силы контрреволюции на юге России.