20 ноября 1943 года командующий АК издал приказ выходить из подполья и представляться командованию вступающих советских частей тем отрядам АК, которые примут участие в боях с отходящими немцами. При этом приказано было демонстрировать и свою подчиненность командованию АК и эмигрантским властям в Лондоне. Генерал Коморовский обосновал подобные действия необходимостью заполнения пустоты, каковую означало бы, по его мнению, «отсутствие демонстрации перед русскими военной силы, представляющей Польскую Республику и ее легальные власти. Все наши акции в противном случае приписывались бы силам, состоящим в услужении у Советов». Он заявил: «Я ограничу количество объявляющих о себе командований и отрядов до необходимого минимума, а остальных постараюсь сохранить, формально распустив». Одновременно он обещал развернуть работу по созданию новой подпольной организации, которая должна была начать действовать после освобождения страны Красной Армией.
[Читать далее]Соснковский и Коморовский, зная, что правительство СССР рассматривает польские дивизии, созданные в СССР и преобразованные 16 марта 1944 года в армию, в качестве единственного польского формирования, в которое должны войти все желающие воевать с немецкими оккупантами поляки, решили перекрыть солдатам АК путь к такому выходу. Еще приказ от 26 ноября 1943 года гласил, что «любые попытки включения польских отрядов (АК) в состав русских войск либо войск Берлинга являются насилием и им надлежит решительно противостоять».
Несмотря на разногласия по вопросу выхода отрядов из подполья (против этого возражал командующий АК Соснковский), оба генерала пришли к согласию, что надлежит любыми средствами противодействовать возможному вступлению отдельных отрядов Армии Крайовой в состав польских частей, сформированных в СССР. Они отдавали себе отчет, что если это допустить, то постепенно может дойти до перехода большинства личного состава АК в 1-ю армию Войска Польского, что усилит польскую левицу, а обоих генералов сделает командующими без войска. Именно поэтому они направили основные усилия подчиненного им пропагандистского аппарата на очернение Польской армии в СССР.
Солдатам АК запрещалось продолжать борьбу за освобождение Польши в рядах союзных СССР польских вооруженных сил, но приказывалось оставаться в тылу советских войск в качестве «чужеродного тела». Нетрудно было одновременно предвидеть, что попытки создания де-факто польской администрации на территориях Украины, Белоруссии и Литвы, вошедших в состав СССР, советские власти сочтут провокацией.
В духе решения от 18 февраля 1944 года эмигрантское правительство рекомендовало, чтобы эмиссары местных делегатур в Польше совместно с военными комендантами АК делали заявления командованию вступающих на данную территорию советских войск, в которых бы акцентировалось, что они — представители законной польской администрации — подчинены эмигрантскому правительству, и подчеркивалась принадлежность этих районов Польше. Одновременно рекомендовалось выражать готовность к взаимодействию с Красной Армией. То есть, с одной стороны, обещать совместные действия против немцев, а с другой — демонстративно подвергать сомнению законность нахождения Советской Армии на освобожденных ею же территориях. В соответствии с этими директивами солдаты АК должны были вести конспиративную работу в тылу советских войск, воюющих с немцами, сохранять оружие, и в случае ожидаемых арестов — применить «самооборону». Но при всем том им еще рекомендовалось «избегать конфликтов».
Таким образом, ответственность за двуличие и противоречивость этих приказов была возложена на плечи солдат АК, подвергавшихся опасности возможных репрессий. Командиров отрядов АК, не давая им ясного приказа воевать против Советской Армии и формально даже предостерегая от этого, фактически вынуждали принимать решения о переходе к «самообороне».
…как писал Миколайчик… «польскому правительству было нужно разыграть политический спор так, чтобы ответственность за его существование и даже обострение пала на Советы»…
Генерал Соснковский в радиограмме от 7 июля 1944 года приказал охватить операцией «Буря» крупные города, прежде всего Вильнюс и Львов; отрядам АК, овладевшим ими, создать в них администрацию, подчиненную эмигрантскому правительству. 12 июля командующий АК дал комендантам округов новые инструкции: «В случае попыток Советов включить польские отряды в состав советских войск либо армии Берлинга надлежит: а) протестовать; б) стремиться уйти и избежать разоружения либо включения силой; в) в крайнем случае оружие спрятать, а отряды расформировать; г) в случае попытки Советов уничтожить тот или иной отряд физически — защищаться». «Однако подчеркиваю, — продолжал Коморовский, — что борьба с Советами является нежелательной крайностью».
Таким способом опять ответственность за судьбы солдат и за возникшие конфликты перекладывалась на плечи местных командиров.
Обращают внимание «тонкий» подбор формулировок и явное нежелание называть вещи своими именами в приказах генерала Соснковского, который постоянно избегал ясных и однозначных определений. Несмотря на это, приказы в основном не оставляли сомнений в отношении действительных намерений того, кто их отдавал.
Подобное же звучание имела инструкция генерала Соснковского от 7 июля 1944 года отрядам АК: «...в крайнем случае... рассредоточиться по территории полностью или частично». Рассредоточение части вооруженных отрядов означало, что другая их часть будет действовать в тылах советских войск, что вело к столкновению и жертвам. Солдатам распущенных отрядов АК Соснковский хотя и рекомендовал «сидеть тихо», но одновременно предписывал осуществление «моральной опеки над населением» и «установление внешних связей с целью информирования правительства либо командующего АК, что происходит на территории, занятой Советской Армией». Это означало не более и не менее как проведение конспиративной политической, организационной и разведывательной деятельности в сочетании с работой нелегальных радиостанций в тылу советских войск либо с переброской через фронт связных.
Цели такой политики генерал Коморовский недвузначно сформулировал в рапорте генералу Соснковскому от 14 июля 1944 года: «Оказывая Советам минимальную военную помощь, мы, однако, создаем им политические трудности. АК должна упирать на стремление народа к независимости. Это вынуждает Советы подавлять нашу волю силой и создает им трудности изнутри... Должно будет произойти явное насилие, что может вызвать протест дружественных нам союзников».
Эта система приказов, подстрекательства и рекомендаций принесла ожидаемые результаты в ходе осуществления операции «Буря» в Вильнюсе и во Львове.
Объединенные отряды Виленского и Новогрудского округов Армии Крайовой численностью свыше 5 тыс. человек предприняли 7 июля 1944 года попытку овладеть Вильнюсом незадолго до вступления в него Красной Армии. Они потеряли в боях с гитлеровцами около 500 солдат. В конце концов Вильнюс освободили 13 июля войска 3-го Белорусского фронта. При попытке эмиссаров эмигрантского правительства и АК установить свою административную и полицейскую власть, а также после отказа командующего округом АК подчиниться командованию 1-й армии Войска Польского, сформированной в СССР, ситуация обострилась. Дело кончилось разоружением и интернированием части личного состава АК, а в одном случае ввиду отказа сложить оружие — даже кровавой стычкой под Сурконтами 13 августа 1944 года, в которых обе стороны понесли трагические потери.
Аналогичным образом складывались и события во Львове. Свыше 3 тыс. бойцов по приказу окружного штаба АК 23 июля атаковали гитлеровский гарнизон, пытаясь овладеть городом. Однако сил у них было недостаточно. Львов был освобожден только 27 июля войсками 1-го Украинского фронта.
Комендант обшара (района) полковник Владислав Филипковский («Янка») передал в главнокомандование АК в этот день следующую радиограмму: «Сегодня я явился к генералу, представителю командующего фронтом. Он заявил, что данная территория принадлежит Советскому государству. Посему мне надлежит в срок до двух часов сложить оружие и распустить все отряды. Мобилизация будет проведена советскими органами: поляки имеют возможность выбора между частями Берлинга и советскими частями. Офицеры АК, которые не подлежат мобилизации, могут оставить оружие при себе и при желании присоединиться к Берлингу. Ввиду такой ситуации я вынужден был отдать приказ, распускающий отряды в обшаре III».
Как следует из донесений полковника Филипковского, он отказался со своими отрядами подчиниться командованию образованного за несколько дней до этого народного Войска Польского. Советские власти предоставили ему возможность встретиться с главнокомандующим Войска Польского генералом Михалом Жимерским и начальником его главного штаба подполковником Марианом Спыхальским... Полковник Филипковский отверг их предложения, мотивируя отказ отсутствием соглашения между ПКНО и эмигрантским правительством в Лондоне. Сложилась кризисная ситуация, подобная вильнюсской.
Политическое руководство и военное командование эмигрантского польского правительства в Лондоне поставило отряды Армии Крайовой в ситуацию, которую не потерпела бы ни одна армия и ни одно государство. Солдаты АК, участники боев с гитлеровскими оккупантами, вместо того, чтобы разделить радость победы, переживали горечь трагедии.
Подобным же образом развивались события на территории восточной Польши, освобождение которой началось форсированием 20 июля Буга войсками 1-го Белорусского фронта...
На освобожденных польских землях, то есть непосредственно в тылу Красной Армии, оставались крупные, хорошо вооруженные группировки АК. Представители советского командования вели с их командирами переговоры, обычно предлагая войти в состав Войска Польского, признанного СССР в качестве союзной армии. При этом командование народного Войска Польского гарантировало им сохранение воинских званий, наград, непрерывности срока воинской службы. Предлагалось даже сохранение их структуры как отдельных воинских формирований. Переговоры длились порой по нескольку дней. Командиры соединений АК в большинстве своем отвергали эти предложения, руководствуясь директивами, которые запрещали как переход в подчинение командованию народного Войска Польского, так и сдачу оружия.
Нельзя было не предвидеть, что ни одна армия, ведущая войну, не станет терпеть в своем тылу вооруженные отряды, подчиненные властям, с которыми не только нет соглашения, но и существует острый политический конфликт. В Европе разоружались западными союзниками партизанские формирования, которые подчинялись даже признанным союзниками правительствам. Так было во Франции, Бельгии, Италии, не говоря уже о Греции, где имела место кровавая интервенция британских войск для установления власти короля.
В зоне военных операций советских войск, как правило, разоружались все нерегулярные отряды, а на практике и многие отряды Армии Людовой, если они не могли представить доказательств, что входят в состав союзного Войска Польского. Те отряды Армии Крайовой, которые отказались вступить в Войско Польское, разоружались, а их командные кадры были интернированы. При этом следует подчеркнуть, что вопреки приказам сверху о недопущении разоружения и перехода к «самообороне» они не оказывали при этом вооруженного сопротивления, которое могло привести к трагическим последствиям...
Сдача оружия и интернирование в СССР части бойцов АК будили в них чувства незаслуженной обиды и понятного разочарования, которыми пытались воспользоваться реакционные политические силы. И все же в большинстве своем солдаты разоруженных отрядов АК и часть офицеров влились во вновь формируемые подразделения Войска Польского, а руководство АК в основном перешло на нелегальное положение.
По существу, операция «Буря» провалилась. Попытки реализации плана принесли только серьезные осложнения и разочарования. Западное общественное мнение не удалось настроить должным образом, а последствия рискованных политических демонстраций вынесли на себе рядовые бойцы АК, а не те, кто их инспирировал...
Прибывший в июле 1944 года из Лондона связной главнокомандования АК и генерала Соснковского Ян Новак сообщил, что генерал Окулицкий признался в приватной беседе, что ориентация главнокомандования АК на «Бурю» была ошибочной, поскольку «темп советского наступления был настолько высок, что «Буря» на Востоке прошла без какого бы то ни было отголоска на Западе». В этих условиях в недрах главнокомандования АК начала зреть идея о проведении новой политической демонстрации, масштабы которой смогли бы впечатлить влиятельные западные круги. Именно эту задачу и предстояло выполнить восстанию в Варшаве.
Руководство сторонников правительства в Лондоне не исключало возможности вооруженной борьбы за власть в стране с польскими народно-революционными силами, которые вряд ли пойдут на возврат буржуазного правления. Еще весной 1943 года были предприняты попытки физического уничтожения потенциального противника — кадров Польской рабочей партии и вооруженных отрядов Гвардии Людовой. В силу ряда факторов… попытки не увенчались успехом. Тем не менее в момент, когда решался вопрос о власти, эмигрантская клика с величайшей активностью развязала пропагандистскую кампанию клеветы и очернения ППР и польских революционных сил...
Детальный анализ тогдашних концепций и планов руководства лондонского лагеря показывает, что доминантой его деятельности стала подготовка к борьбе за власть. В частности, инструкции Делегатуры отдельным округам АК предписывали готовить места расположения и персонал для организации концентрационных лагерей, составлять списки противников буржуазного правления, которых следовало сажать в лагеря вместе с гитлеровцами. В «Инструкции по безопасности» департамента внутренних дел Делегатуры прямо говорилось, что непосредственно после взятия власти польским эмигрантским правительством начнется «ограничение гражданских свобод», когда оппозиция будет поставлена вне закона. Подготовленный с этой целью проект «Антикоммунистического закона» определял в качестве преступления, караемого смертью либо заключением сроком до 10 лет, принадлежность к коммунистической организации, пропаганду коммунизма и т. п. В списке преступлений фигурировали также «организация забастовок, пропаганда против права собственности, против семьи, религии, армии, администрации...»
Реализацию этих планов должны были обеспечить Армия Крайова, а также создаваемый в подполье полицейский аппарат Делегатуры эмигрантского правительства — Паньствовы Корпус Беспеченьства (ПКБ), в котором важная роль отводилась «специалистам» из довоенной и оккупационной полиции. …предусматривалось, что, как только ПКБ начнет работать легально, он будет усилен «вышколенным элементом» из коллаборационистской полиции и тайных осведомителей, служивших до этого гитлеровцам.
На случай восстания либо «оставления» Польши оккупантами ПКБ должен был сформировать специальные подразделения для выполнения заданий политического свойства, в первую очередь для «ликвидации массовых выступлений, угрожающих безопасности тылов АК», «нарушающих общественный порядок» и т. п. Часть сформированных подразделений ПКБ в составе 9 батальонов по 500 человек каждый планировалось оставить в резерве будущего министерства внутренних дел «в предвидении необходимости усилить администрацию восточных воеводств мобильным элементом из средней Польши». То есть имелась в виду переброска в районы Западной Украины и Западной Белоруссии карательных отрядов.
Так, предполагалось уже в момент освобождения, застав общество врасплох, установить буржуазную диктатуру, связанную кровными узами с санацией.
Дальнейшее уточнение эти замыслы получили в «Общественно-политических директивах на период восстания», изданных 4 мая 1944 года командующим АК, которые предписывали «подавление подрывных действий». Непосредственно после начала восстания, согласно директивам, объявлялось чрезвычайное положение, ограничивающее гражданские свободы, свободу передвижения и собраний, деятельность общественных организаций и партий, предписывалось введение военной цензуры.
Однако если «нестойкие слои населения» вознамерились бы под влиянием ППР произвести переворот в общественном устройстве или даже попытаться посягнуть на власть, тогда эти попытки создания левых или правых руководящих центров (правительств) будут решительно подавляться, вплоть до применения силы. Это должно было произойти, если бы противники политики эмигрантского правительства предприняли «попытку создания народного правительства под общедемократическими лозунгами».
По мере приближения освобождения Польши от фашистской оккупации росли опасения сторонников польского правительства в эмиграции, что они окажутся не в состоянии предотвратить взятие власти польскими революционными силами во главе с ППР. 17 июня 1944 года в радиограмме в Лондон генерал Коморовский не исключал, что после вступления в Польшу Советской Армии будет создано коммунистическое правительство в Люблине или Белостоке.
Здесь понадобилось извлечь на свет божий старый домысел о советско-коммунистических замыслах спровоцировать вооруженное восстание в Польше. «Советы решили поднять в Польше восстание с помощью Берлинга», — «накачивал» 4 июля эмиссара правительства в стране премьер Миколайчик. В свою очередь 14 июля командующий АК радировал в Лондон, что, «анализируя ход событий, имеющих место до сего времени, утверждаю: Советы стремятся вызвать восстание в Польше при помощи ППР. Они рассчитывают, что польское общество, измученное немецкой оккупацией и жаждущее отмщения, позволит поднять себя на вооруженную борьбу. Они планируют сброс по воздуху десантных отрядов и оружия для вооружения населения. Заброска командных кадров и инструкторов ведется вот уже несколько недель. Считаю, что советские замыслы могут быть реализованы, если мы не противопоставим им свою позицию и свои действия».
