…гул артиллерийских орудий, возвестивший о наступлении на предместье Прага двух армий 1-го Белорусского фронта 70-й и 47-й — при участии 1-й дивизии Войска Польского им. Т. Костюшко был отчетливо слышен в Варшаве в воскресенье, 10 сентября 1944 года. Именно он поднял настроение населения, сделал возможным выход восстания из кризиса, склонил командование АК отказаться от переговоров с немцами о капитуляции.
Эта операция стала возможной в результате успехов частей правого фланга 1-го Белорусского фронта, которые в тяжелых и кровопролитных августовских боях 1944 года форсировали Буг в нижнем течении и в начале сентября захватили плацдарм на Нареве в районе Пултуска и Ружана. 30 августа вновь был освобожден Радзимин, а 5 сентября — Воломин. Войска 2-го Белорусского фронта в это же время освободили Остроленку и очистили от врага восточный берег реки Нарев.
[Читать далее]Планом командующего 1-м Белорусским фронтом маршала Рокоссовского предусматривалось ударом 47-й армии генерала Николая Гусева из района Междулесья и 70-й армии генерала Василия Попова из района Радзимина выйти на рубеж Вислы и Буго — Нарева на участке Варшава — Модлин; концентрическим наступлением обеих армий ликвидировать немецкий плацдарм и овладеть Прагой, а также создать собственный плацдарм в районе населенных пунктов Млоцин, Новый Двур и Зегже.
Таким образом, предполагалось довести до конца реализацию планов освобождения Варшавы охватывающим маневром...
Освобождение предместья Прага в планах советского командования планировалось как операция местного значения. В связи с тем, что наступательные возможности советских войск в летней кампании были исчерпаны, все советские фронты от Восточной Пруссии до Карпат 29 августа 1944 года получили приказ перейти к обороне. Единственным исключением являлся варшавский участок.
Стратегические резервы советского Главного командования, уже раньше вовлеченные в Ясско-Кишиневскую операцию, а затем брошенные на поддержку наступлений 2-го и 3-го Украинских фронтов, успешное окончание которых привело к выходу из фашистского блока Румынии и Болгарии и вступлению их в войну с Германией, освобождению значительной части Югославии, вступлению частей Красной Армии в Венгрию и Словакию, в которой также вспыхнуло восстание против оккупантов, истощились. Войска 1-го, 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов в это же время освобождали Литву, Латвию и Эстонию, сражались на подступах к Восточной Пруссии.
Части 1-го Белорусского фронта, уже тогда серьезно измотанные боями, которые они вели непрерывно с 24 июня 1944 года, пройдя 600 км, не смогли еще полностью подтянуть тылы и восполнить потери.
В ходе подготовки к операции по овладению Прагой генерал Жимерский предложил, чтобы в ней приняли участие и польские части. Советское командование дало согласие...
В 8.10 утра 10 сентября началась артиллерийская подготовка, после чего советские и польские войска пошли в атаку. К концу дня части 1-й дивизии продвинулись в направлении Грохува на 6 км. В течение следующего дня ее 1-й и 3-й пехотные полки атаковали населенные пункты Кавенчин и Утрата. Но 12 сентября вступили в бой спешно переброшенные с фронта на среднем течении Вислы (район Гарбатки) подкрепления — части 19-й немецкой дивизии генерала Ганса Келлнера, которые усилили отступающую 73-ю немецкую дивизию. Когда эти контратаки были отбиты, немцы отступили в глубь предместья Прага. На следующий день 1-я дивизия овладела районом Восточного вокзала и улицы Тарговой, преодолела (2-й польский пехотный полк) железнодорожную насыпь около станции Прага и приблизилась (1-й польский пехотный полк) к пражскому порту...
С целью занять силами польских войск варшавский правый берег Вислы, командование 1-го Белорусского фронта решило перебросить туда с магнушевского плацдарма все силы 1-й армии Войска Польского. В ночь с 11 на 12 сентября она передала свои позиции на плацдарме 8-й гвардейской армии генерала Василия Чуйкова, а 13 сентября сосредоточилась на правом берегу Вислы под Гарволином, где к ней присоединилась и 4-я польская пехотная дивизия. Часть танковых подразделений 1-й армии была немедленно направлена в район Прага для оказания поддержки дивизии им. Т. Костюшко. Они вступили в бой на рассвете 14 сентября, и на следующий день вся Прага была освобождена. Районы города, которыми овладели советские войска, были переданы частям 1-й армии Войска Польского. Участки вдоль пражского берега Вислы заняли 2-я пехотная дивизия (у Саска Кемпа), 1-я кавалерийская бригада (район моста Карбедзя) и 3-я пехотная дивизия (Пельцовизна).
Храбрость польских солдат в боях за освобождение предместья Варшавы Прага получила признание советского командования...
15 сентября 47-я и 70-я армии продолжали ожесточенные бои. Около 4.00 наступление советских войск возобновилось, в результате чего они овладели населенными пунктами Рыня, Бялобжеги, Вишнево, Аннополь, железнодорожной станцией Варшава-Прага.
Однако дальнейшее наступление советских войск в направлении населенных пунктов Легионово и Яблонна сильной контратакой 4-го танкового корпуса СС было приостановлено. Выполнить приказ маршала Рокоссовского от 15 сентября о форсировании Вислы и захвате плацдарма в районе населенных пунктов Келпин, Ломянки и Млоцин не удалось.
Хотя план операции по освобождению Праги до конца не был выполнен, а немецкий плацдарм к северу от Праги все еще представлял угрозу, возможность для оказания помощи сражающейся Варшаве появилась. Именно такое решение и приняли советское и польское главнокомандования...
Только после прибытия первых посланцев АЛ польское и советское руководство смогло сориентироваться не только в конфигурации позиций повстанцев, но и понять, что восстание носит повсюду антифашистскую направленность, понять масштабы вершившейся трагедии. Сообщение агентства печати ПКНО о переходе линии фронта офицерами АЛ Хеленой Яворской и Яниной Бальцежак с просьбой о помощи борющейся Варшаве заканчивалось словами: «Помощь будет оказана».
Одновременно люблинское радио передало обращение ПКНО «К борющейся Варшаве», в котором содержался призыв выстоять, сообщалось, что «на Висле идет решающий бой. Помощь близка». В этом обращении была дана и политическая оценка восстания. Взывая «Ко всем воинам Варшавы», их заверяли, что, «каковы бы ни были намерения подстрекателей, которые раньше времени и без согласования с Красной Армией подняли восстание, — сердцем мы с вами». Это обращение было распространено также прессой АЛ в восставшей Варшаве".
В тот же день, 13 сентября, заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР генерал Алексей Антонов и генерал Сергей Штеменко передали информацию об обстановке в Варшаве Сталину, который распорядился сделать все возможное для оказания помощи варшавским повстанцам, включая доставку вооружения, боеприпасов и прочего по воздуху. Это указание было передано командованию 1-го Белорусского фронта, а также Военно-воздушным силам Красной Армии. Вечером 13 сентября самолеты советской 16-й воздушной армии, а также 1-й смешанной авиационной дивизии Войска Польского начали сбрасывать оружие, боеприпасы и продовольствие в местах, указанных посланцами АЛ. В сброшенных на парашютах записках говорилось, что «Красная Армия шлет боевой привет героическим бойцам Варшавы. Подойдя к стенам Варшавы, мы получили возможность оказать вам братскую помощь». В них также указывалось, что посланницы сумели добраться до расположения освободителей.
В ночь с 13 на 14 сентября на территорию, удерживаемую повстанцами, было сброшено с 85 самолетов более 29 тонн продовольствия, боеприпасов, гранат, а следующей ночью — 45 тонн продовольствия, 497 автоматов, 60 минометов, около миллиона штук патронов. С этого времени сбросы производились каждую ночь; в течение 15 дней было сброшено 156 минометов, 505 противотанковых ружей, 1478 автоматов, 1189 винтовок, около 94 тыс. мин и гранат, 3 млн. патронов, 120 тонн продовольствия, 515 кг медикаментов и санитарных средств. В воздушной операции в небе Варшавы участвовало 589 советских и польских самолетов. Советская авиация выполнила 2243 самолето-вылета, польская—55311. Одновременно советские (позже и польские) артиллерия и авиация активизировали подавление немецких позиций, укреплений и аэродромов, что значительно облегчило положение повстанцев и населения окруженной Варшавы. Несколькими днями позднее для лучшей координации действий артиллерии и авиации были заброшены в варшавские районы Жолибож, Средместье и Мокотув советские офицеры-наблюдатели с радиостанциями.
Решение Советского правительства об оказании помощи борющейся Варшаве было принято, несмотря на отсутствие контактов и договоренности с руководством восстания еще до прибытия первых посланниц АЛ. Это было результатом переговоров как с ПКНО и Главным командованием Войска Польского, так и новой оценки восстания советским руководством, отличающейся от высказанной в августовских письмах Сталина Черчиллю. Мнение советского руководства о том, что освобождение Варшавы возможно только при успешном осуществлении операции в масштабах фронта, не изменилось. Оно по-прежнему считало, что помощь оружием, которую западные союзники считали самой важной, не может заменить такую операцию. Однако оно признало, что доставка оружия и продовольствия воздушным путем облегчит жителям и повстанцам Варшавы их трагическое положение. Невзирая на антисоветскую кампанию, развязанную польскими эмигрантскими политиками, на их попытки отравить атмосферу внутри антигитлеровской коалиции и организованную ими подрывную разведывательно-диверсионную и террористическую деятельность в тылу Красной Армии на польских землях, советское руководство признало возможным поддержать восстание, спровоцированное этими же политиками. 10 сентября Советское правительство передало через Лондон командованию АК в Варшаве шифры и способ связи, необходимые для установления контактов с радиостанцией маршала Рокоссовского...
К сожалению, координации оперативных действий между руководством восстания и Красной Армии не существовало, хотя непосредственная радиосвязь была налажена 24 сентября. Именно такая координация была в то время условием, которое позволило бы спасти то, что еще можно было спасти. Однако, кроме этого, необходимо было еще и желание вести совместные действия.
Операция по освобождению предместья Прага стала важным этапом освобождения Варшавы. Согласно всем предыдущим замыслам советского командования, выполнить эту задачу можно было только окружающим маневром, начатым с созданных на Висле к северу и югу от Варшавы плацдармов. Но к этому времени создать северный плацдарм еще не удалось. Фронтальный штурм левобережной Варшавы вообще не брался в расчет ввиду очевидных огромных потерь, которые он бы повлек, и необходимости для него огромных сил, которых в то время не имелось.
После выхода советских и польских войск на правый берег Вислы появился шанс на освобождение Варшавы и спасение повстанцев и населения, который ранее не предвидели. Однако условием успеха этой операции была координация действий командования восстанием и регулярных войск. Речь шла о нанесении совместного удара: повстанческих сил в направлении берега Вислы и регулярной армии с целью форсировать реку и укрепить позиции, защищаемые повстанцами. Успех такой операции давал шанс деблокировать занятую повстанцами часть города. При этом советские и польские войска могли бы овладеть очень ценным плацдармом, удобным для дальнейшего наступления на Берлин и Восточную Пруссию.
Доступные источники позволяют утверждать, что советское командование признало это возможным 13 сентября. Соответствующие решения были приняты в ходе телефонных разговоров Сталина с Жуковым и Рокоссовским, а также обсуждения в штабе маршала Рокоссовского, где 13 и 14 сентября находились генерал Жимерский и генерал Булганин, представитель Советского правительства при ПКНО.
Как записал генерал Штеменко, 13 сентября Сталин в следующих словах приказал своему заместителю маршалу Жукову выехать в штаб 1-го Белорусского фронта: «Разберитесь с Варшавой на месте и предпринимайте меры, какие нужно. Нельзя ли там провести частную операцию по форсированию Вислы именно войскам Берлинга? ... Задачу полякам поставьте лично... Вместе с Рокоссовским и сами помогите им организовать дело». Сталин также связался с Рокоссовским и задал вопрос, в состоянии ли войска фронта немедленно провести операцию по освобождению Варшавы. «Получив от меня отрицательный ответ, — пишет Рокоссовский, — он попросил оказать повстанцам возможную помощь, облегчить их положение».
В этот день в штабе маршала Рокоссовского находился генерал Михал Жимерский. «Я обсудил там целый ряд вопросов, между прочим вопрос о переброске 1-й армии на Варшаву», — докладывал М. Жимерский 15 сентября на заседании ПКНО. Он представил Рокоссовскому мнение ПКНО, что овладение столицей должно быть делом Войска Польского. Это мнение разделяло и советское руководство...
В течение 15 сентября войска 1-й армии Войска Польского занимали отведенные им позиции и готовились к форсированию Вислы в соответствии с приказом командующего 1-м Белорусским фронтом маршала Рокоссовского...
Еще в тот же день маршал Рокоссовский передал в распоряжение командующего 1-й армией Войска Польского генерала Берлинга советские части и подразделения, которым была поставлена задача поддержать десантные действия польских войск. Этими подразделениями, в частности, были: 274-й отдельный механизированный батальон специального назначения (амфибии), 4-й механизированный понтонно-мостовой полк, 24-я зенитно-артиллерийская дивизия, 75-й полк гвардейских минометов-«Катюш», а также 100 десантно-штурмовых лодок. Действия 1-й армии Войска Польского должны были также поддерживать три советские артиллерийские бригады и другие соединения и части из резерва Главного командования; несколько инженерно-саперных батальонов, задачей которых было строительство мостов через Вислу; четыре батальона химических войск (для постановки дымовых завес), а также — и прежде всего — самолеты 16-й воздушной армии генерал-полковника Сергея Руденко.
Главное командование Войска Польского, в соответствии с решением ЦК ППР и ПКНО, отдало 15 сентября польским солдатам, ведущим бои за Варшаву, приказ «напрячь все силы для ее освобождения»... Оно также указало на лишения, которые принесли народу инициаторы восстания. Было подчеркнуто, что, «если бы восстание началось теперь, при согласовании с командованием Красной Армии и Войска Польского, можно было бы сохранить мосты, быстро освободить Варшаву, сохранить жизнь сотням тысяч людей».
Подобную оценку шансам восстания дал командующий 1-м Белорусским фронтом: «Вот когда настало наиболее подходящее время для восстания в польской столице! Если бы удалось осуществить совместный удар войск фронта с востока, а повстанцев из самой Варшавы (с захватом мостов), то можно было бы в этот момент рассчитывать на освобождение Варшавы и удержание ее. На большее, пожалуй, даже при самых благоприятных обстоятельствах войска фронта не были бы способны».
Однако немцы смогли 13 сентября взорвать все мосты через Вислу. Практически весь левый берег Вислы, кроме узкой полоски в районе чернякувского Повисля, уже отрезанного от Среднеместья, удерживался гитлеровскими войсками.
В этой обстановке оставался единственный выход — как можно стремительнее форсировать реку, решение о чем приняли командование 1-го Белорусского фронта и 1-й армии Войска Польского...
Итак, решение о форсировании Вислы и соединении с повстанцами в районе чернякувского Повисля генерал Берлинг принял вечером 15 сентября. Являясь в то время заместителем главнокомандующего, он действовал в соответствии с директивами и приказами Главного командования Войска Польского и командования 1-го Белорусского фронта Красной Армии. Совершенно очевидно, что он действовал не по собственному замыслу или вопреки планам командования 1-го Белорусского фронта, которое якобы не хотело поддержать действия 1-й армии Войска Польского на левом берегу Вислы, как утверждают некоторые эмигрантские историки и публицисты.
…Под ударами немцев быстро таяли силы десанта на варшавских плацдармах. После отчаянного сопротивления 20 и 21 сентября прекратили борьбу изолированные плацдармы 8-го пехотного полка в районе моста Понятовского и 6-го пехотного полка на Жолибоже. Только остаткам их удалось перебраться на правый берег. После неудачных попыток переправиться через Вислу в других местах… оставался еще отчаянно оборонявшийся чернякувский плацдарм. С целью помочь ему маршал Рокоссовский отдал 20 сентября в 13.30 приказ командующему 8-й гвардейской армией генералу Чуйкову отвести с мангушевского плацдарма и передать в распоряжение генерала Берлинга хорошо укомплектованный полк, имеющий опыт ведения уличных боев в Сталинграде. Однако 226-й гвардейский полк, спешно прибывший в Милосну, не смог принять участие в боях, так как оборона на Ченякуве уже была сломлена.
Ведший бои в необычайно трудных условиях, отрезанный чернякувский плацдарм пал 22 сентября. Двумя днями ранее тоннелями городской канализации в район Мокотува пробралась группа подполковника «Радослава». Часть солдат 9-го пехотного полка, а также АК и АЛ во главе с майором Зыгмунтом Нетзером («Крыской») сумели переправиться через Вислу на Саскую Кемпу. Группа во главе с майором Латышонком и капитаном Рышардом Бялоусом («Ежи»), командиром батальона АК «Зоська» приняли решение пробиваться в Средместье. Это удалось только нескольким, в том числе и «Ежи». Остальные погибли или попали в плен. Вопреки заверениям фон дем Баха в листовках и через парламентариев немцы зверски расправились с пленными повстанцами. Как и на других участках, на Старом Мясте были замучены все тяжелораненые повстанцы, а 30 человек пленных, в их числе и нескольких санитарок, повесили в районе Сольца.
Потери 1-й армии Войска Польского в битве за плацдармы были огромными. Из 2614 бойцов, переправившихся на левый берег Вислы, потери убитыми и ранеными составили 2276 человек (87%), а убитыми и пропавшими без вести — 1987 человек (76%). В это же время (16 — 23 сентября) на правом берегу Вислы погибло 310 человек, ранено было 1178 бойцов. Общие потери 1-й армии Войска Польского за эти дни составили 3764, а советских 47-й и 70-й армий — около 5000 человек. Наибольшие потери — 25% личного состава — понесла 3-я польская пехотная дивизия им. Траугутта, выполнявшая главную задачу — удар на Чернякув. С учетом пражской операции польские войска в районе Варшавы потеряли 6500 человек, советские — более 10 тыс. Немецкие потери на том же участке фронта за этот же период составили 18 тыс. человек, в том числе 3500 в непосредственных столкновениях с польскими подразделениями, без учета потерь в сражениях с повстанцами
Ввиду таких тяжелых потерь командование 1-го Белорусского фронта и 1-й армии Войска Польского вынуждено было прекратить попытки форсирования Вислы и «принять решение об отводе всех подразделений на восточный берег Вислы в районы, занимаемые подразделениями армии... Действия противника в р-не Варшавы характеризуются возрастающим натиском. Атаки против частей 1-й армии Войска Польского не прекращаются». 23 сентября Сталин проинформировал об этом американского посла Гарримана. Главной причиной неудачи операции он назвал отсутствие возможности переправить танки, без которых не могло быть и речи о штурме доминирующих на возвышенностях позиций немцев, откуда легко было подавить огнем места переправы.
Как после любого поражения, а особенно после этой, по определению Збигнева Залуского самой трагической битвы и единственного поражения в истории народного Войска Польского, ищут тех, на кого можно взвалить вину, раскапывают субъективные причины. Несомненно, что на разных уровнях командования допускались какие-то ошибки в разведке, подготовке и руководстве операцией. На них, в конце концов, указывалось в «Боевом донесении командующего 1-й армией Войска Польского командующему 1-м Белорусским фронтом о результатах боев за создание плацдармов и оказание помощи повстанцам Варшавы»…
Однако не подлежит сомнению, что на неудачу этой операции главным образом повлияли объективные причины, не зависящие от воли тех, кто ее планировал и исполнял. Прежде всего это было существенное численное и огневое превосходство противника на участках высадки десантов польских войск. Немцы имели возможность перебрасывать силы других участков фронта и районов Варшавы, использовать танки и артиллерию для подавления десантов, имевших только стрелковое оружие. Немцы вели огонь с высокого берега Вислы, господствующего над пражским берегом, зеркалом реки и пляжами. Они обладали огромным опытом ведения боев на городских улицах, в том числе и в Варшаве, в отличие от большинства солдат 1-й армии Войска Польского, которые были в основном деревенского происхождения и еще не участвовали в боях такого рода. Под плотным немецким огнем, который сделал практически невозможным организовать переправы, не могло быть и речи о наведении понтонного моста, по которому должны были пройти танки и артиллерия, а прибрежные отмели исключали использование тяжелых плавучих средств.
В этой войне почти никогда более не предпринималось попыток фронтального форсирования мощной водной преграды непосредственно перед городом, в котором укрепился противник. Но эта в какой-то степени импровизированная операция возникла из необходимости оказать помощь столице Польши и ее жителям, оказавшимся на краю гибели, а значит, была продиктована соображениями не только политическими, но и моральными, стоящими выше военных. И, хотя это покажется парадоксом, принесла определенную пользу и облегчение Варшаве. Она на много дней отвлекла часть немецких сил, ранее занятых исключительно подавлением восстания; вынудила немцев обещать гуманное обращение с населением и повстанцами, чтобы склонить последних к капитуляции.
К сожалению, события, которые немецкое командование расценивало как согласованные советско-польские действия, на самом деле были действиями нескоординированными и невзаимосвязанными.
Именно поэтому не был использован критический момент в положении немецкой армии — ее поражение в районе Праги 12 сентября. Как доказал Ежи Кирхмайер, «повстанцам удалось бы удержать Повисле, если бы Чернякув не был только небольшим очагом сопротивления, если бы оборона Жолибожа охватила берег Вислы: вполне возможно тогда, что немцы не смогли бы создать фронт обороны на западном берегу, и соединение сил повстанцев с войсками 47-й армии стало бы реальным». Но поскольку основные силы повстанцев были сконцентрированы в центральной части районов Средместье, Жолибож и Мокотув, «...немцы получили возможность создать фронт обороны на западном берегу Вислы, отрезать повстанцев от 47-й армии, создать на самой реке мощные огневые заслоны, чрезвычайно осложнить форсирование Вислы со стороны Праги и в итоге подавить восстание, которое так и не смогло ни на минуту преодолеть своей изоляции».
Появление на пражском берегу 1-й армии Войска Польского никак не изменило тактику командования АК. Его стремление удержаться в центре столицы было продиктовано прежде всего желанием показать себя хозяином перед вступающими в столицу войсками, что, несомненно, снижало его заинтересованность в совместных действиях с советскими и польскими войсками.
Только политическими мотивами можно объяснить отсутствие усилий по овладению хотя бы одним мостом, что бросило на произвол судьбы восставших на Праге, а позже привело к утрате доступа к Висле. Эта тактика привела в недоумение даже западногерманского историка: «Польский гарнизон района Повисле был удивительно слаб и плохо вооружен. После падения Старого Мяста здесь остались только самые немногочисленные и разбитые отряды.
Не была укреплена и оборона этого участка. Если настолько рассчитывали на советскую помощь, которая могла прийти только со стороны Вислы, что даже отказались от капитуляции в надежде на нее, то почему же одновременно не сделали ничего для удержания выдвинутых позиций, которые могли бы поддержать попытки переправы с востока? Когда на расстоянии 500 м на запад боевая группировка Рора, встретив упорное сопротивление со стороны Средместья, была вынуждена отражать яростные контратаки, здесь в это время позволили себе утратить наиболее важный для оказания помощи восстанию берег Вислы».
Тактика командования АК, его пассивность в отношении высаживавшихся польских войск не только способствовали провалу этой операции, целью которой была помощь повстанцам, но и принесли огромный урон самому восстанию. А ведь было совершенно ясно, что после ликвидации плацдармов немецкое командование могло бросить и бросило освободившиеся силы против еще тлеющих очагов восстания в районах Мокотув, Жолибож и Средместье.
Чем же руководствовалось в то время командование восстанием? Оно оказалось подверженным случайному стечению разных, часто противоречивых факторов. С одной стороны, будучи поляками, варшавянами, наконец, просто людьми, чувствующими ответственность за то, что случилось и что может случиться, они стремились положить конец трагедии и освободить столицу. С другой стороны, как политики, ведущие борьбу за власть, они гнали прочь даже мысль о столице, освобожденной Красной Армией, а особенно народным Войском Польским. Они рассчитывали на изгнание немцев из города советскими войсками, но только при таких обстоятельствах, которые делали бы возможным удержание ими власти в столице Польши.
Если бы командование АК согласилось вступить в совместную с Красной Армией и Войском Польским борьбу с врагом, это, очевидно, затруднило бы реализацию политических целей восстания, хотя в то же время ускорило бы освобождение Варшавы и спасение ее населения...
В новых условиях, после изгнания немцев из Праги, освобождение столицы Красной Армией, а особенно народным Войском Польским, не могло уже осуществиться по задуманному сценарию. Наоборот, варшавяне и большинство повстанцев приветствовали бы их как освободителей, и стало бы трудно найти людей, которые согласились бы участвовать в замышлявшейся военно-политической конфронтации. Отношение жителей Праги к освободившим их войскам было доказательством того, что опасения руководителей «лондонского лагеря» не были необоснованны. Достаточно привести как пример фрагмент донесения члена Военного Совета 47-й армии генерал-майора Ивана Королева члену ВС 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанту Константину Телегину от 16 сентября 1944 года об отношении населения предместья Прага к Красной Армии и 1-й армии Войска Польского. «Все очевидцы событий подтверждают, что войска, вошедшие в Прагу, были встречены населением с исключительной радостью и энтузиазмом. Проходящие части, танки и автомашины забрасывались цветами, непрерывно слышались приветственные возгласы. Население предлагало солдатам папиросы и конфеты, стремилось всячески услужить...».
