Восстание в Златоустовском уезде
В связи с восстанием чехо-словаков эсеры подняли голову и повели явную контрреволюционную работу в Златоустовском уезде. К восставшим чешским эшелонам посылаются делегации. По уезду организуются кулацкие восстания против советов и большевиков, разгоняются сельские и волостные советы...
Началась волна убийств всех, кто сочувствовал и принимал участие в органах Советов и Красной гвардии. Пытки и мучения доходили до самой жесткой бесчеловечности: людей связывали проволокой, возили волоком по улице. Куда бы мы ни приезжали, после кулацкого восстания везде мы обнаруживали убитых, изуродованных, с вырезанными глазами, с вырезанной звездой на лбу, с воткнутым шомполом в заднем проходе...
Вот несколько фактов зверства белых (установленных путем опроса и осмотра пострадавших товарищей).
Карательным отрядом белогвардейских банд в количестве 250 человек под командой подпоручика Мельникова была оцеплена ст. Вязовая и поселок при станции. Отряд арестовал 48 рабочих железнодорожников.
Всех арестованных собрали во дворе жителя поселка Вязовая Ивана Кошкарова и по одному человеку вводили в комнату, где за общим столом заседали палачи в форме «батальона смерти» в количестве 16 человек, а в углах комнаты за столами сидели в той же форме офицеры и с ними сестры милосердия. Во главе этого «судилища» находился Мельников, который держал в руках список, очевидно, ранее заготовленный членами сыскного отделения Саввой Петровым Ширяевым и его помощниками: Романом Домрачевым, Дмитрием Бычковым и Дмитрием Пименовым.
[Читать далее]При входе арестованных в комнату Мельников спрашивал фамилии их, сын же Домрачева, Владимир, удостоверял личности арестованных. После такого «допроса» арестованных возвращали обратно во двор, пропуская каждого сквозь строй до места телесного наказания.
Из числа арестованных подверглись телесному наказанию (избиение нагайками) нижеследующие лица:
Матрена Шлемова — 5 ударов; Мария Шлемова — 5 ударов; Данила Шлемов — 5 ударов; Иван Ефремов — 30 ударов; Александр Карабанов 20 ударов нагаечных и 30 шомпольных; Степан Козырев — 10 ударов нагаечных; Степан Верин 20 ударов нагаечных и 20 шомпольных; Иван Кононович — 50 ударов нагаечных; Василий Дорофеев — 5 ударов; Александр Чернецов — 35 ударов; Семен Шмитов — 25 ударов: Василиса Лазаренкова — 5 ударов; Иван Филимонов — 20 ударов; Иван Ликинский — 125 ударов; Николай Земляков — 40 ударов; Афанасий Шлемов 15 ударов. Избивая нагайкой свои жертвы, палачи приговаривали:
— Вот тебе товарищ Ленин... А вот тебе Крыленко... А вот тебе и революционный дух! Будете помнить отряд Анненкова, и в вашей жизни останется память!
После порки часть арестованных освободили, а остальных отправили пешком в Юрезанский завод (10 верст) в контрразведочную команду, которая состояла из сербов.
В Юрезанском заводе арестованных лиц водворили в арестный дом, а некоторых подвергли порке вторично: Верину — 10 ударов, Козыреву — 20 ударов. Вассе Хардиной проивводили ежедневно по 40 ударов нагайками в течение 3-х дней. Освобожденные накануне товарищи на следующий день были вторично арестованы и 12 июня были препровождены также в Юрезанский завод.
В ночь с 12-го на 13-ое июня на «арестный двор» с усиленным смешанным караулом из сербов и русских явился палач и по списку начал вызывать арестованных... Вызванных выводили на улицу и, скручивая назад руки, связывали их проволокой по два человека.
По занятии советскими войсками станции Вязовая и Юренского завода было дано разрешение на открытие могилы погибших товарищей и перевозки трупов из Юрезанского завода для похорон на кладбище на ст. Вязовая. При осмотре трупов было установлено следующее:
1) У Андриана Александровича Котельникова разрублено правое плечо около шеи, переломлена ниже колена правая нога и пропороты пятка и туловище двумя сквозными ударами штыком.
2) У Степана Дмитриевича Козырева несколько штыковых сквозных ударов в туловище, снята шашкой правая сторона черепа с ухом, отрублены четыре пальца левой руки.
3) У Кузьмы Семеновича Гладышева вывернуты в коленях ноги пальцами назад, один штыковой сквозной удар в грудную клетку и огнестрельная рана в висок навылет.
4) У Степана Петровича Николаева исколоты штыком руки, снята шашкой задняя часть черепа. Одна сквозная штыковая рана в туловище, две огнестрельных раны в ноге и правом боку.
5) У Дмитрия Михайловича Ликинского переломлена правая рука выше локтя, штыковой удар сквозной, в левый бок, сняты шашкой правый висок и часть черепа.
в) У Василия Федоровича Дорофеева переломлены руки выше локтей с раздроблением костей, отрублены два пальца правой руки, разрублена шашкой сверху голова с рассечением черепа и несколько сквозных штыковых ударов в туловище.
7) У Ефима Петровича Савельева снята верхняя часть черепа, несколько штыковых легких и сквозных ударов в туловище.
8) У Ивана Моисеевича Антонова исколоты штыковыми ударами ноги ниже колен, вывернуты руки, несколько сквозных штыковых ударов в туловище.
9) У Семена Никитича Лазаренкова разбито лицо, отрублено левое ухо, отрезан половой орган. Срублено ташкой темя и часть лба.
10) У Павла Терентьевича Маркова разрублена прикладом голова, отрублено левое ухо, выколоты глаза, выбиты зубы, переломлены руки и ноги и проколото штыковыми ударами туловище.
Восстание в Кусе
17-18 мая 1918 г. Уфимским штабом боевых организаций мне было предложено выехать с отрядом на миасский фронт для борьбы е. чехо-словаками. В бою под заводом Миассом отряд был разбит и был направлен для пополнения в г. Златоуст. 27 мая в Златоусте мы приняли участие в разоружении восставшего чехо-словацкого эшелона.
После златоустовского боя штаб командования предложил мне возвратиться в Кусинский завод для формирования и вербовки новых красногвардейцев.
На Кусинском заводе уже было чрезвычайно напряженное положение: кулаки, торговцы и эсеры собирались партиями в разных участках завода, устраивали шествия к совету, кричали: «А, вы голодом хотите заморить, немцам хлеб отдаете, сволочи». Никакого голода, конечно, не было. Кулак Глинин, водя за собой толпу обывателей к ревкому, держал в руках пустой мешок и размахивая им кричал:
— Дайте хлеба, я голоден, долой совет, долой большевиков, да здравствует народная власть!
Когда же у этого «голодного» произвели обыск, мы обнаружили у него около 300 пудов хлеба. Этот «голодный» паук всегда ходил впереди толпы и кричал: «Вот и власть, вот большевики — грабители, долой их» и т. п.
1-го июня благодаря Глининым был разогнан совет рабочих депутатов завода. Контрреволюция во главе с эсерами начала поднимать голову. Вылезли наружу все скрывающиеся офицеры, торговцы...
В 9 часов утра под руководством вылезших из подполья офицеров, торгашей и эсеров к зданию ревкома и штаба Красной гвардии собралась толпа в 1000—1500 чел., в том числе и спровоцированные эсерами рабочие завода. Начались выкрики:
— Давай ревком, давай большевиков, давай грабителей!
Руководители толпы, контрреволюционеры Трубин Николай и Хазов П. купец Бахтеев, офицер Сабуров кричат:
— A-а! В нас стреляют, а мы смотрим...
С нашей стороны не было ни одного выстрела: стреляли из толпы, чтобы спровоцировать ее и заставить пойти на штурм и взять нас. Толпа обывателей загудела и начала напирать к зданию ревкома.
Ревком и штаб решили обратиться с балкона к наседавшим и разъяснить им, как классовые враги их опутали и толкают на кровопролитие. На балкон вышел член ревкома, большевик тов. Андронов Г. и пытался говорить, но оглушенный криками, забрасываемый камнями, тов. Андронов вынужден был уйти обратно в помещение. За ним вышел на балкон я, но и меня постигла такая же участь.
Закрыв за собой дверь, я подбежал к телефону и еле успел сказать два слова Златоустовскому штабу о восстании банды: центральная станция была занята бандой и разговор был прерван. Толпа напирала к подъезду, затрещали окна и двери. Видя безвыходное положение, я решил отдать красногвардейцам распоряжение об открытии огня, но забежав в одно, в другое помещение, я не нашел ни одного красногвардейца. Как выяснилось потом, член ревкома Семейкин отдал распоряжение бойцам отступить через черный ход...
Толпа окружила помещение со всех сторон. Бросившись к черному ходу, мы увидели, как в саду толпа издевалась над пойманными и сопротивлявшимися красногвардейцами: рубили лопатами, били палками, забрасывали камнями и т. п. Пойманный и избитый Семейкин был поднят на вилы и замучен. Мы с тов. Андроновым бросились обратно по коридору, ведущему к главному подъезду. Толпа ломилась в окна, ломала двери.
Взяв несколько бомб, винтовку и патроны, я начал искать выход из положения. Из одной комнаты был ход, ведущий на чердак, под крышу. Закрыв за собой дверь, я прошел туда. Через продуха железной крыши я видел, как толпа на улице продолжала расправляться с пойманными красногвардейцами. С чердака я бросил бомбу, от взрыва которой толпа отступила, но через некоторое время снова продолжала свое дело. Оставшийся внутри помещения тов. Андронов, расстреляв все свои патроны, был взят толпой, изрезан, исколот кинжалами и в полуживом состоянии был брошен в подвал.
Просидел я на вышке около восьми часов. Ворвавшись на вышку с другого хода, банда сбросила меня головой вниз но лестнице. От сильного удара и штыкового ранения в живот я потерял сознание. Волоком меня притащили в штаб. В штабе я был раздет донага, наганом выбили зубы, потом вывели к главному подъезду, где стояла телега, на которой, как дрова, были набросаны трупы убитых, замученных и изуродованных красногвардейцев. В это время подошел главный палач Трубин и приказал не убивать меня, так как мне, начальнику красногвардейского отряда, будет «народный суд».
Меня посадили в подвал, служивший тюрьмой. От ударов и ранения я снова потерял сознание и лишь через три часа пришел в себя. В это время в подвал были брошены еще два товарища — Андронов, исколотый кинжалом, и Афанасьев П.
Часов в 10 утра на другой день после восстания меня повели сквозь строй озверевшей толпы в штаб на допрос.
В составе следственной комиссии были: торговец Бахтеев, Трубин П., эсеры Лукин и Иванов, 3axaров и др. Отвечать на вопросы я не мог, так как рот был полон выбитых висящих зубов, запеклась кровь, от ранения желудка все время была рвота. Мне дали бумагу и карандаш и я написал, чтобы меня не мучили и расстреляли. Меня вывели в соседнюю комнату и через непродолжительное время отправили в больницу.
Впоследствии выяснилось, что белогвардейцы решили мне оказать «медицинскую помощь» лишь потому, что со стороны наступающих отрядов красной гвардии был предъявлен ультиматум: не мучить арестованных, иначе завод будет разбит снарядами.
Часа черев четыре в больницу ударил первый снаряд со стороны приступающих отрядов Красной гвардии, так как разведка сообщила, что белогвардейская банда продолжает пытки и издевательства. В больнице началась паника, приехали два всадника, забрали меня, вытащив волоком из больницы, под руки подвязали веревками и галопом пустили лошадей. В бессознательном состоянии меня снова бросили в подвал, где уже не было никого.
Вокруг завода на 5-6 день восстания сосредоточились красногвардейские отряды. Со стороны Златоуста был сделан налет эстонского коммунистического батальона, который и выбил банду из завода...
Во время шестидневного восстания попы заводских церквей устроили молебен по случаю победы «народа» над Красной гвардией и большевиками. Поп Марков, обращаясь к толпе с проповедью, говорил:
— Дорогие христиане, братья, — бог справедлив, покарал нечистую силу, дьявола — большевиков. Да убьет господь бог всех, кто противится православной церкви!
После попа Маркова выступает торговец, татарин Бахтеев, который также радостно говорит о победе над большевиками, просит бить их, так как они взяли с него контрибуцию. В заключение выступает эсер Лукин Василий, призывая толпу молящихся к защите «хозяина русской земли», учредительного собрания, при помощи чехов.