Трагедия в Ивановке по своей жестокости превосходит знаменитую белорусскую Хатынь, ставшую в Великую Отечественную символом массового уничтожения мирных людей. 22 марта 1919 года японские отряды ворвались в амурское село, расстреляли и сожгли заживо 257 человек, среди которых были старики, женщины и дети. «Когда люди горели в амбаре, от криков крыша как будто поднималась», — вспоминают старожилы.
[Читать далее]После Великой Октябрьской революции, давшей всю власть Советам, события на Дальнем Востоке развивались по особому сценарию. Прежняя власть не спешила сдавать позиции, проходили бесконечные восстания. В итоге, писали историки, была спровоцирована гражданская война. На помощь белогвардейцам пришли союзники — Япония и США, мечтавшие создать на богатых природными ресурсами Дальнем Востоке и в Сибири свои колонии. В сентябре 1918 года советская власть пала по всему Дальневосточному краю, а спустя еще несколько дней вся территория оказалась оккупированной интервентами. В Амурскую область вошли японские войска: они жгли села, грабили, насиловали. Убивали за любую связь с большевиками и партизанами.
22 марта 1919-го отряды карателей под командованием генерала Ямады подошли к Ивановке. Японцы знали, что местные жители помогали красным партизанам, и уже казнили тех, кто поддерживал советскую власть. Но в этот раз под удар попало все село. «Вся беда совершилась после Гамовского мятежа в Благовещенске (антибольшевистское восстание под руководством атамана Амурского казачьего войска Гамова. — Прим. АП). Ивановка послала 10 рот на подавление мятежа, это сыграло свою роль. Ямада пообещал: «Я это осиное гнездо большевизма сожгу», — рассказывает Георгий Ус.
Удивительно, но воспоминания потомков свидетелей тех страшных событий начинаются с одной и той же фразы: «Это был чудесный день». Все мужское население большого и зажиточного села уехало на заимки готовиться к посевной, в деревне в основном остались жены, дети, старики.
Среди них — 16‑летняя Пелагея Вивдыч. Ее уже нет в живых, но о событиях того страшного дня она рассказывала своей дочери.
— В тот день они работали во дворе, занимались хозяйством. Вдруг кто‑то закричал: «Японцы в селе!» — пересказывает воспоминания матери 72‑летняя учитель Ивановской школы, «Отличник народного просвещения» Галина Поликарповна Колос. — Мамин отец запряг лошадей в телегу, они побросали что смогли, посадили всех девятерых детей и умчались на Петровскую заимку. Сидели, пока японцы не ушли.
Как следует из документов Государственного архива по Амурской области, японские отряды подошли к Ивановке со стороны Благовещенска и деревень Константиноградовка и Анновка. «Развернувшись в цепь и открыв пулеметный, оружейный и орудийный огонь, японцы стали подходить к селу. Испуганное население искало спасения в бегстве, но за околицей его встречал убийственный огонь японцев, стрелявших без разбора по всем, кто выскакивал из села. Только благодаря тому, что японский отряд, шедший из Андреевки для оцепления юго-восточного и южного концов села, опоздал, увлекшись сожжением Андреевки, большинству удалось спастись бегством в оставшуюся отдушину», — писала «Амурская правда» в 50‑х годах.
Японцы убивали всех, кто попадался на улице. Забегали в дома, мужчин расстреливали или закалывали штыками, других сгоняли в кучу и так держали на улице или запирали в амбары. «Черные клубы дыма взвивались над селом. Центр Ивановки превратился в бушующее пламя. Всякий, пытавшийся что‑либо спасти из огня, получал пулю или удар штыка и бросался японцами в огонь, — писали очевидцы. — Услышав стрельбу, школы распустили детей по домам. Когда ученики ремесленной сельскохозяйственной школы вышли из здания, японцы открыли по ним огонь. Уложив несколько человек, японцы подожгли школу». Сгорели здания больницы, банка, сельское управление, две торговые лавки, новая сельскохозяйственная мастерская «стоимостью в несколько десятков тысяч золотых рублей».
Самым страшным зверством японцев стал живой костер. 36 человек оккупанты закрыли в амбаре, обложили соломой, полили керосином и подожгли. «Говорили: люди так кричали, что, казалось, над амбаром крыша поднималась, — пересказывает страшный эпизод Галина Колос. — Не знаю, правда или нет, но якобы одна девочка выжила — но никто не знает, что с ней дальше стало».
Еще 186 человек японцы вывели на окраину села, построили в две шеренги, поставили на колени и расстреляли из пулемета. «Работу машины вручную докончили пехотинцы: идя вдоль поваленной пулями шеренги, они прокалывали штыками труп за трупом…» — писала АП.
По воспоминаниям бывшего амурского партизана Феодосия Моисеевича Белоконя, сохранившимся в госархиве, среди жертв расстрела было несколько жителей села Ерковцы. Одному чудом удалось спастись. «Вспоминаю фамилии Ломако, Литовченко и других товарищей, работавших на подводах и перевозивших купленную в Будунде школу в Ерковцы. Путь их лежал через Ивановку, — вспоминал партизан. — Из шести человек двое погибли. Литовченко был приговорен к расстрелу, но так как он упал раньше прозвучавших выстрелов, ему и удалось спастись, отделавшись лишь испугом. Но в момент его падения один из раненых, упавших на него, застонал и попытался встать. Японцы, увидев недобитого, принялись колоть штыками его и всех рядом лежавших. Поэтому Литовченко получил прокол мышц бедра и лопатки». Когда японцы ушли, он полз по снегу несколько километров до деревни. Ивановская женщина сделала ему перевязку, накормила и помогла выбраться на подводе, перевозившей трупы и раненых, в Ерковцы.
Благодаря местному храму Ивановка сохранила имена всех погибших. «Мы бы не могли восстановить, но после трагедии перед похоронами священники всех отпевали и записывали каждого до буквочки: фамилию, имя, год рождения, — говорит Георгий Ус. — Помню, была запись: «Семья Куцевых, погибшие: три годика, шесть лет, девять лет и 65 лет — то есть расстреляли деда с внучатами». Всего в тот день погибли 257 жителей. Согласно документам, самому старому ивановцу было 96 лет, а самому маленькому — всего годик. Сиротами осталось более тысячи детей.
Жестокая расправа над Ивановкой стала предупреждением для других деревень — в случае поддержки партизан их ждет такая же участь. После трагедии селу предстояло преодолеть еще одно испытание — голод. Японцы сожгли все запасы хлеба, 58 тысяч пудов пшеницы и 57 тысяч пудов овса. Ивановцы просили помощи у сел соседнего Тамбовского района, но получили отказ — боялись мести японцев. Но село выстояло и спустя несколько лет смогло оправиться от потерь.
