Известен факт, когда один из белогвардейских попов попал в плен к партизанам. Вернувшись из плена, он дал подробные сведения белогвардейскому командованию. Из опросного листа этого попа, Николая Литвинцова, бывшего в плену у партизан и вернувшегося к белым, можно видеть, какую подробную информацию давали попы, располагая соответствующими сведениями.
Нижепубликуемый документ заслуживает нашего внимания. Написан он в форме вопросов и ответов.
«Вопрос 1-й. Когда был взят в плен и при каких обстоятельствах?
Ответ. Взят в плен был 5 апреля 1919 г... Мне было объявлено, что я не имею права выехать в город, при малейших попытках к побегу буду расстрелян. Под надзором ихним мне было разрешено ездить с требами по деревням, находящимся в руках большевиков.
Вопрос 2-й. Находясь в плену, в каких селах и деревнях был и по какому случаю?
Ответ. Был в деревнях Укаре, Бадарановке, Зенцовой, на хуторе Тунгуй и в селе Шипицыном, где мое было местопребывание. Ездил по означенным деревням по обязанности пастыря.
[ Читать далее]Вопрос 3-й. Что известно о тыле красных (численность войск, где находятся штабы, род войск, какой командный состав, какие народности есть в рядах красных, есть ли солдаты-перебежчики, дезертиры и добровольцы)?
Ответ. Численность войск красных в районе Шипицыной, по словам жителей, не больше 400 человек. Штаб этой группы находится в селе Шипицыном и главный штаб в селе Баере. Какая там численность войск — не знаю. Пехоты и кавалерии очень небольшой отряд. Какой командный состав — не знаю. Офицеров нет; в рядах красных есть, по словам жителей, мадьяры, солдаты 6-ой роты 55-го сибирского стрел, полка, бывшего ll-го Нижнеудинского полка, чунари и казаки, мобилизованные насильственно, и добровольцы, преимущественно преступный элемент.
Вопрос 4-й. Имена и фамилии большевистских руководителей, известно ли их прошлое и какие они занимают должности?
Ответ. Морозов Иван Николаевич, уроженец Владимирской губернии, бывший служащий общества потребителей села Баера. Занимает должность начальника штаба, находящегося в дер. Шипицыной. Жена машиниста, расстрелянного за причастность к большевизму, Страуст является главной руководительницей всего восстания в уезде...
Вопрос 5-й. Какое вооружение и обмундирование у красноармейцев?
Ответ. Есть трехлинейные винтовки, берданы и дробовики. Оружие в недостаточном количестве. Обмундирование самое разнообразное, погон нет. Видел у некоторых на фуражках чешские ленточки.
Вопрос 6-й. Имеют ли они связь с другими большевистскими бандами и с какими?
Ответ. Имеют связь со всеми бандами, действующими в Нижнеудинском уезде. Имеют связь с гарнизоном города Нижнеудинска. Ухитряются сдавать корреспонденцию в нижнеудинскую почтово-телеграфную контору.
Вопрос 7-й. Какие они операции военные производили и какие думают производить?
Ответ. Делали нападение на с. Ук и Камышет. Желали бы захватить город Нижнеудинск. Говорят, что когда они подойдут к городу, то восстанут в городе большевики и им помогут. Ожидают перебежчиков-солдат, но случаев не было.
Вопрос 8-й. Есть ли у них позиция, где она находится и как оборудована?
Ответ. Позиция была под с. Укаром. Больше не знаю, и как оборудована, тоже не знаю.
Вопрос 9-й. Что известно о 6-й роте 55-го сибирского стрелкового бывш. Нижнеудинского полка, командированной по Шипицынскому тракту для подавления большевистского восстания?
Ответ. Жители передают, что рота произвела расправу с офицерами и перешла на сторону красных.
Вопрос 10-й. Какая дисциплина в Красной армии?
Ответ. Первоначально охотно выполняли распоряжения своего начальства, но за последнее время дисциплина упала, наблюдаются массовые случаи неподчинения.
Вопрос 11-й. Что нм известно о наших войсках?
Ответ. Не знаю.
Вопрос 12-й. Кто находится у них в плену?
Ответ. В плену у красных был гражданин с. Укар и, по слухам, расстрелян. После боя под Укаром, говорят, что попали в плен два румынских солдата. Они назвались мадьярами. Какая их постигла участь, не знаю. Кроме того, в плену находится учительница д. Зенцевой.
Вопрос 13-й. Кто расстрелян из жителей?
Ответ. Слухов о расстреле жителей в захваченных деревнях не было.
Вопрос 14-й. Есть ли у них мастерские ружейные, где таковые находятся и изготовляют ли они патроны?
Ответ. Была мастерская в селе Шипицыном, где изготовлялось оружие. Изготовлялись ли патроны —не знаю.
Вопрос 15-й. Каким образом освободились вы из плена?
Ответ. После боя под д. Укаром у большевиков произошла паника, и они отступили, говорят жители, на 150 верст по направлению к с. Баеру, хотят занять позиции около уч. Широкого на Белой скале. Кроме того, по слухам, остался около Шипицыной небольшой отряд красных в засаде, говорят, что на реке Красной. Во время панического разгара красноармейцы хотели со мной расправиться, и я со сторонниками своими, крестьянами, явился в штаб и просил освобождения меня из плена. Комиссар выдал мне пропуск в г. Нижнеудинск с псаломщиком Комойликовым, и 8 июня 1919 г. мы выехали. Дорогою псаломщик Комойликов вернулся в с. Зенцово за какой-то вещью, — не знаю, и не вернулся обратно.
Псаломщик Комойликов за время пребывания в плену был в хороших отношениях с красными, посещал ихние собрания и информировал меня о положении дел. В беседах смеялся над ихними порядками и деятельностью. Я не замечал, чтобы он сочувствовал большевикам. Добавлю, жители относились ко мне доброжелательно и ограждали меня от насилий...».
Дело было поставлено «солидно»... Сведения даны о численности и роде партизанских войск, о белых дезертирах и красных добровольцах, о руководстве партизанским движением с персональными характеристиками, о получении продовольствия, об одежде и вооружении, достаточно ли оружия, как изготовляют его, имеют ли связь с другими партизанскими отрядами, крепка ли дисциплина, каков план действия и т. д. и т. п.
С такой тщательностью попы-контрреволюционеры информировали белогвардейцев и японцев о партизанском движении.
И этого-то негодяя, предателя и шпиона партизаны отпустили без всяких препятствий. Само собой разумеется, полученные сведения тотчас были использованы белогвардейским командованием.
Пользуясь подобными сведениями, колчаковское, семеновское и японское командования имели возможность тотчас принять соответствующие меры, а в итоге — новые сотни замученных, расстрелянных и повешенных... Новые пепелища и разгул палачей...
Участие в сыске и содействие массовому террору интервентов и белогвардейцев составляло одну сторону церковной деятельности. Другая заключалась в агитации.
В семеновской и церковной прессе из номера в номер печатались самые чудовищные небылицы о «религиозных гонениях» в Советской республике. Попы распространяли слухи, что большевики вбивают служителям культа «в глаза гвозди», срывают «волосы с мясом» и т. д.
С церковных амвонов попы заявляли, что японская армия «стремится к правде и справедливости», что содействие японцам в борьбе с белогвардейцами есть «христианский долг» и т. д. Для наилучшего впечатления на массы в церквах оглашали лицемерные и лживые японские воззвания.
В одном из таких воззваний, опубликованном в сентябре 1919 г., говорилось, что большевики являются «уголовными преступниками», устраивавшими «погромы» и «утеснения» населения. Воззвание призывало к поголовному истреблению коммунистов и угрожало «страшным наказанием» всем тем, кто посмеет участвовать в революционной борьбе и партизанском движении.
А через несколько дней уже использовали и другое провокационное обращение японских оккупантов.
Оно имело следующий текст:
«К населению.
Все истинно-русские люди хорошо знают, что японская армия любит справедливость и уважает человечество.
Мирные жители! Для того чтобы на вас не падала тень подозрения на принадлежности к большевикам, сдавайте имеющееся у вас оружие.
Тому, кто укажет, где скрываются большевики или спрятано оружие, будет выдано вознаграждение.
Каждый мирный житель, чтобы не принести себе вреда, не должен колебаться в выборе той или другой стороны, а прямо идти под наше покровительство и русских войск.
Начальник 5 японской дивизии ген.-л. Судзуки».
В этих документах отчетливо выражено наглое лицемерие японского командования. Захватчики и грабители, организуя тысячи империалистических преступлений, считали необходимым изображать борьбу с революционным движением масс, как борьбу с «уголовными преступниками». Тут же подлые призывы к выдаче большевиков, обещание «вознаграждения» за шпионаж и предательства и предложение идти «под покровительство» японо-белогвардейских плеток и штыков.
Из фактов мы знаем, чего стоила японская «справедливость». Однако попы не стеснялись оглашать с амвонов эти подлые обращения.
В дополнение к воззваниям японских интервентов епископ Мелетий составил специальное обращение «к православным чадам Забайкальской епархии». Обращение предлагало всем верующим «соединиться в одну сплоченную боевую силу» для борьбы с большевиками и возглавляемым ими партизанским движением. Большевики были названы «преступниками», «кровожадными зверями», «предателями» и «врагами». Мелетий писал, что коммунисты стремятся «истребить поголовно духовенство, казачество и всех русских людей, любящих бога». В целях контрреволюционной агитации автор воззвания не стеснялся никакой клеветой и ложью. Воззвание утверждало, что большевики «угнетают» религию, «оскверняют» церкви, «разрушают» промышленность, «грабят» деревни, «расстреливают» сотни тысяч мужчин и женщин, «пытают» заключенных, в том числе «неповинных женщин, детей, дряхлых старцев» и т. д.
После такой «подготовки» слушателей Мелетий заявлял, что «в такое грозное историческое время будет грешно перед господом богом» оставаться в стороне от борьбы, и призывал оказывать всяческое содействие белогвардейцам и японцам.
«Настоящие грозные события, — писал Мелетий, — требуют от всех, желающих видеть возрождение своей родины, немедленной помощи нашей дорогой армии... Если мы теперь не встанем все дружно против своих врагов, придут эти озверевшие люди, убьют многих из нас и обесчестят женщин и девиц.
Доблестные войска дружественно верной Японии целый год помогают возрождению нашей государственности. Они уже обильно обагрили нашу землю своей кровью и в настоящее время совместно с нашими верными воинами приступили к полному очищению нашего Забайкалья от большевистских разбойничьих банд, грабящих и убивающих мирное население».
Далее сообщалось об организации духовенством города Читы особого «комитета помощи армии», и всем верующим предлагалось оказывать новой организации всевозможное содействие. Задачи комитета: материальная поддержка семеновских банд, японских войск, а также контрреволюционная агитация...
Усердно помогая семеновским палачам, освящая все зверства, творившиеся в чудовищных вагонах смерти, благословляя поголовное истребление партизан, духовные «отцы» без стеснения лгали о «большевистских зверствах»...
Но самое характерное — это отношение к японским милитаристам. Перед теми, кто сжигал дотла крестьянские деревни, кто утверждал власть империалистов, кто готовил населению Забайкалья и Дальнего Востока колониальное рабство, — вот перед ними, японскими милитаристами, духовенство распиналось в самых угодливых подхалимских выражениях. Их «заслуги» указывались в том, что они «обильно обагрили нашу землю своей кровью».
Да, обагрили... обагрили кровью тысяч и тысяч рабочих и крестьян, замученных и расстрелянных...
Под знаком креста, этого символа обмана и угнетения, звал Мелетий объединиться для верной и рабской службы японо-белогвардейцам.
Наряду с этим вполне открыто духовенство вело монархическую агитацию. В городе Хабаровске, как сообщает в своих воспоминаниях Т. А. Милеев, прислужник японских интервентов атаман Бочкарев устраивал торжественные панихиды по Николаю II, и после панихиды все белогвардейцы дефилировали рядами по главной улице с пением «боже, царя храни». В этих выступлениях участвовали и церковники.
Омерзительная роль православного духовенства по отношению к японской интервенции сказалась также в связи с событиями 4—5 апреля 1920 г. В это время Красная армия уже очистила всю Сибирь до Байкала... Однако в Забайкалье осталась «пробка» в лице семеновских банд, поддержанных японскими интервентами. Японское командование, опасаясь развернувшегося партизанского движения и не желая уступать захваченные местности, решило устроить кровавое выступление во всех крупнейших населенных пунктах от Забайкалья до Владивостока.
Вечером 4 апреля во Владивостоке японские войска неожиданно напали на партизанские части. Были пущены в ход и артиллерия и пулеметы… Ураганный свинцовый дождь залил здания, где помещались наши учреждения и партизаны.
Подлое и неожиданное нападение продолжалось всю ночь. К утру японские войска праздновали «победу». Такую же кровавую баню организовала японская военщина в Хабаровске, Никольск-Уссурийске, Спасске и в других городах. Опытные режиссеры работали «на славу». Особенно зверская расправа имела место в Хабаровске, где были разгромлены и сожжены дотла многие здания. Во время этих событий были расстреляны тысячи людей.
Японский телеграф сообщал о «победах», о разгроме партизанских частей. Нагло лгали, что якобы «партизанские отряды неожиданно напали на японские войска». На самом же деле все было инсценировано.
Какую позицию в связи с этим заняло забайкальское духовенство, можно видеть по протоколу общего собрания приходских советов городских читинских церквей. Приводим текст протокола:
«Общее собрание приходских советов градочитинских церквей, состоявшееся 30 апреля 1920 г. в г. Чите под председательством его высокопреосвященства преосвященнейшего Мелетия, епископа забайкальского и нерчинского, обсудив выступление Японии против большевистской тирании и анархии в России, верит, что это выступление дружественной нам великой державы имеет своей целью оказать искреннюю помощь восстановлению и поддержанию государственного единства нашей родины, установлению в ней государственного строя, отвечающего интересам подавляющего большинства русского народа, его национальным и бытовым особенностям и восстановлению экономической и культурной жизни России. Служители православной церкви, ее верные сыны приветствуют этот шаг Японии, как направленный на защиту и охрану сущности жизни русского народа — веры отцов — против гонений и притеснений. Так называемый большевизм есть открытое отрицание всякой религии, понятия греха, чувства долга, совести и стыда...
Отношение большевистской власти к православной религии русского народа представляет большую угрозу для дальнейшего существования человечества.
Общее собрание надеется, что братская помощь Японии России, дружественное отношение к мирному русскому населению, которое ничего общего с большевизмом не имеет, сохранение суверенных прав России и обеспечение русскому государству его былой славы и могущества заложат прочный фундамент братского единения и сотрудничества двух великих народов.
Настоящее постановление довести до сведения императорского японского правительства через местную японскую военную миссию».
Последняя страница документа покрыта многочисленными церковными подписями. Вот в этом документе подлинное лицо религиозных мракобесов, выступивших почти без забрала. Наглое провокационное нападение японских империалистов они определяют как «выступление дружественной нам великой державы». Попы заявляют о своем приветствии «этого шага». Расстрел городов, сжигание сел, пытки тысячи рабочих и крестьян — все это определяется как «защита и охрана сущности жизни русского народа».
Видно не зря получали «духовные пастыри» свою мзду за кровь и за слезы, за благословение японских пулеметов и семеновских броневиков. Видно недаром расходовал «на поддержание церковного благолепия» японское золото бандит Семенов.
Бандитские «доблести» атамана Семенова были оценены не только забайкальским духовенством. За подлую работу, за борьбу с советской властью, за службу интервентам, за мучения и расстрелы рабочих и крестьян «сам» иерусалимский патриарх Дамиан наградил Семенова «большим золотым крестом на александровской ленте с подлинной (!) частицей животворящего древа господня». По распоряжению Дамиана атаман Семенов получил «великое» звание «кавалера святого гроба господня»...
В июле 1920 г. японский генерал Такаянаги сообщил атаману Семенову, что японские войска ввиду «новой обстановки» должны будут эвакуироваться из Забайкалья и останутся лишь в Приморье. Получив такую информацию, Семенов решил обратиться к японскому правительству в лице принца-регента с просьбой задержать японские войска в Забайкалье...
На это обращение ответ последовал значительно позже — лишь осенью 1920 г.
«Японское императорское правительство, — сообщалось в ответе, — не считает вас достаточно сильным для того, чтобы вы могли оказать Японии помощь в выполнении ею великих целей. Ваше влияние на русский народ с каждым днем слабеет, и ненависть, которую к Вам питают русские, отражается и на нашей политике, которую они поэтому не могут поддерживать»...
С уходом японских войск Семенову пришлось волей-неволей ликвидировать свое владычество. При этом он захватил два вагона с золотом, переданных затем «на хранение» японскому командованию. В последние дни его владычества церковники помогали ему, как и прежде. Все же спасти семеновскую диктатуру попам не удалось. Вслед за Семеновым за границу бежал епископ Мелетий, оставив для руководства религиозной контрреволюцией попа Старкова, ставшего теперь епископом Сафронием. Но обстановка была другая.
