Деятельность Временного правительства, пришедшего к власти в результате Февральской буржуазной революции, привела к тому, что, кроме введения ряда демократических свобод (и то официально свобода союзов и собраний была введена только в апреле), ни один принципиальный вопрос — аграрный, национальный и вопрос выхода из империалистической войны — не был решен. Более того, в своей декларации Временное правительство прямо объявило о том, что будет вести войну до победного конца и останется верным всем обязательствам, заключенным с союзниками. Это означало, что финансовая кабала, в которую загнали Россию дореволюционные правители, будет сохранена. «Временное правительство, — пишет Л.И. Ольштынский, — теряло управление государством в условиях продолжающегося наступления германских войск.<...> Близился экономический паралич. <...> Российское общество охватил глубокий общенациональный социально-политический кризис, грозящий перейти в анархию. В условиях мировой войны страна в таком состоянии неминуемо стала бы объектом империалистического раздела и ареной вооруженной борьбы между воюющими блоками».
[Читать далее]Большевики во главе с В.И. Лениным, в отличие от других левых партий, уловили требования момента, настроения широких народных масс, фактически спасли Россию от полного разрушения и погружения в пучину анархии, выдвинув идею перехода от буржуазно-демократической революции к социалистической. И эта идея никак не была связана с обязательной гражданской войной как средством достижения целей социалистической революции. Напротив, Ленин делал все, чтобы ее избежать. В работе «Апрельские тезисы» он обосновал возможность мирного перехода власти от Временного буржуазного правительства к Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. В такой возможности Ленин был уверен вплоть до середины 1917 года, но 4 июля, после расстрела мирной демонстрации рабочих, солдат и матросов, все изменилось. «Лозунг: “Переход всей власти к Советам”, — писал В.И. Ленин в этой связи, — был лозунгом ближайшего шага... Это был лозунг мирного развития революции, которое было с 27 февраля до 4 июля возможно и, конечно, наиболее желательно, и которое теперь, безусловно, невозможно».
Но даже в новых условиях Ленин не теряет надежды на мирный переход власти к Советам. В начале сентября 1917 г. в статье «О компромиссах» он пишет: «Если есть даже один шанс из ста, то попытка осуществления такой возможности все-таки стоила бы того, чтобы осуществить ее». В середине сентября в статье «Русская революция и гражданская война» Ленин утверждал: «Исключительно союз большевиков с эсерами и меньшевиками, исключительно немедленный переход всей власти к Советам сделал бы гражданскую войну в России невозможной». Ленинскую позицию о переходе власти к Советам и формировании эсеро-меньшевистского правительства поддержали 80 крупных и промышленных городов, но меньшевики и эсеры не пошли на отказ от альянса с буржуазией, и возможность мирного развития революции была упущена. Партии большевиков 25-26 октября 1917 г. пришлось реализовать свой план вооруженного восстания, которое прошло практически бескровно...
С победой Октябрьской революции в стране была установлена диктатура пролетариата в форме Советов, ставшая властью, которую поддерживало абсолютное большинство россиян. Убедительным свидетельством тому является утверждение советской власти за короткий срок (по март 1918 г.) на основной части территории бывшей Российской империи и в «подавляющем большинстве губернских и других крупных городов (в 73 из 91) это произошло мирным путем».
Октябрьскую революцию поддержали фронтовые съезды действующей армии и моряки Балтийского и Черноморского флотов. На Севере и Дальнем Востоке большевики не получили большинства в Советах, что впоследствии стало одним из факторов, способствующих началу интервенции в этих регионах.
Наиболее активное военное противодействие утверждению Советской власти оказали вооруженные формирования казачества на Дону и в Оренбуржье, но к марту 1918 г. эти и другие незначительные очаги военного сопротивления контрреволюции в основных регионах страны были подавлены, и в России повсеместно утвердилась советская власть. Примечательно, что в этот начальный период строительства советского государства, который не являлся абсолютно мирным, В.И. Ленин главное внимание уделял разработке мер по проведению в жизнь социалистической политики по развитию экономики и социальной сферы. Об этом наглядно свидетельствуют более чем пятьсот декретов советской власти, принятых до конца мая 1918 г., то есть до начала полномасштабной Гражданской
…мысли большевистского лидера и вся его государственная работа были направлены на удовлетворение насущных нужд народа.
Доказательством тому являлись первые декреты советской власти: «О мире» (26.10.1917), «О земле» (26.10.1917), «О полноте власти Советов» (28.10.1917), «О восьмичасовом рабочем дне» (29.10.1917), «Об уничтожении сословий и гражданских чинов» (10.11.1917), «О национализации банков» (14.12.1917), «О социализации земли» (19.02.1918),«О социальном обеспечении трудящихся» (31.10.1918) и др.
Анализ деятельности лидера большевистской партии и возглавляемого им правительства молодого Советского государства в первые месяцы после победы Октябрьской революции показывает, что она была направлена на созидание и это отвечало коренным интересам подавляющей части населения России. В этой связи трудно не согласиться с выводом исследователя ленинской темы С. Кремлёва: «То, что потом стало известно как НЭП..., фактически должно было стать основой экономической политики Советской России как переходный период уже с лета 1918 года — если бы враги Ленина и России не развязали Гражданскую войну».
Известный ленинский лозунг «о превращении войны империалистической в войну гражданскую», на который ссылаются критики большевиков, обвиняя их в развязывании Гражданской войны в России, был выдвинут В.И. Лениным в начале Первой мировой войны и означал призыв народов воюющих стран к пролетарской революции. Этот лозунг подчеркивал лишь то обстоятельство, что в условиях начавшейся империалистической войны гражданская война означает революцию. С победой Октябрьской революции и выходом России из войны этот лозунг терял смысл. Поэтому 23 апреля 1918 г. в речи в Московском Совете рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Ленин заявил: «Можно с уверенностью сказать, что гражданская война в основном закончена». Развязывание Гражданской войны, таким образом, не отвечало классовым интересам Советского государства. И напротив, разжигание Гражданской войны силами контрреволюции при поддержке иностранных интервентов отвечало интересам свергнутых эксплуататорских классов...
Подробное описание режима, установленного интервентами и белогвардейцами на Севере России, воссоздание картины репрессий и террора в архангельском регионе содержится в книге «Интервенция на Русском Севере, 1918-1920», опубликованной в Архангельске в 1939 г. и переизданной в 2018 г.
Правда истории состоит в том, что вторжение войск из стран Антанты в Северную область и другие регионы молодого Советского государства в 1918 г. имело целью расчленение и закабаление России. Данная цель получила конкретное выражение в решениях англо-французской конференции в декабре 1917 г., на которой было подписано секретное англо-французское соглашение о совместной интервенции и разделе сфер влияния в европейской части России и в «районах будущих операций союзных войск». В основу этого соглашения положены экономические интересы союзных стран. В соответствии с данной договоренностью, северная часть России подпадала под влияние Англии.
Интервенция принесла огромные страдания жителям Северной области. Интервенты установили поистине колониальный режим и относились к русским как к диким «туземцам». По числу мест заключения Северная область, занимавшая сравнительно небольшую площадь, по концентрации этих мест на единицу территории опережала многие другие регионы, где правили антисоветские («белые») режимы. Афишируя свою приверженность «демократии», интервенты насаждали сами и заставляли марионеточную власть насаждать режим тотального «белого» террора. «Высшим “достижением” их совместных действий в этом деле, — пишет П.А. Голуб, — стали страшные “фабрики смерти”, организованные на Мудьюге и в Иоканьге и явившиеся прообразом гитлеровских концлагерей Освенцима и Бухенвальда, — с той лишь разницей, что фашистские палачи расправлялись со своими жертвами при помощи более модернизированных технологий и в гораздо больших масштабах, в то время как палачи Мудьюга и Иоканьги орудовали средневековыми методами и на небольшой территории, которую им удалось захватить». Но по жестокости и изощренности истребления человеческих жизней и те и другие были равны. Можно не сомневаться, что в случае успеха военной интервенции стран Антанты таких страшных мест, как Мудьюг и Иоканьга, для утверждения «демократии» по северному образцу в России появилось бы очень много.
По неполным подсчетам бывшего узника мест заключения в период интервенции и белогвардейского террора П.П. Рассказова, «через тюрьмы, концлагеря и каторгу в нашем северном регионе только за время со 2 августа 1918 г. по 25 сентября 1919 г. из трехсот тысяч населения на территории, занятой “союзниками”, 28847 человек, т. е. 10 процентов всего населения, прошли через одну Архангельскую губернскую тюрьму, посидели в ее застенках, побывали в ее казематах, около 4000 человек расстреляно по приговорам так называемых “военно-полевых судов”». Власть при Миллере, ставленнике интервентов, именовалась военной диктатурой.
В период интервенции на Севере (как, впрочем, и во всех других российских регионах) наглядно подтверждено марксистское положение о том, что у крупного капитала нет отечества, а есть один бог — максимальная нажива. Местные собственники, рука об руку с заморскими, ринулись к разграблению богатств Отечества с целью сбыть товар за границей, чтобы получить заветную прибыль. Так, со 2 августа по 31 декабря 1918 г., согласно материалам таможни, из Архангельска в Англию, Францию и США государственными и частными экспортерами было вывезено товаров общим весом в 7 миллионов пудов. Это были: пиломатериалы, меха, лен, пенька, много марганцевой и медной руды, смолы и др. товаров на сумму 153 млн рублей золотом. В навигацию 1919 г. было вывезено 4,3 млн пудов товаров на сумму 48 млн рублей золотом. Таким образом, при содействии миллеровской марионеточной власти шел грабеж богатств Севера.
Положение рабочих в условиях интервенции было нетерпимым. Газета «Возрождение Севера» писала: «Цены на предметы первой необходимости поднимаются с невероятной быстротой, в то время как зарплата остается той же, что была полгода назад. Закрываются заводы, ликвидируются предприятия и рабочих выбрасывают на улицу в буквальном смысле этого слова, так как увольняемые рабочие немедленно выселяются предпринимателями из занимаемых ими помещений. Такие случаи имели место на лесопильных заводах “Альциуса” и Волкова на Маймаксе и на других заводах». Сообщение заканчивалось криком отчаяния, обращенным к хозяевам предприятий: «Где же ваш патриотизм, господа?»
Оккупационная власть в лице генералов Пуля — Айронсайда и марионеточное правительство не уставали заявлять, что они воюют только против большевиков. Но это было фарисейское прикрытие их войны против всех, кто отвергал оккупационный режим. А таких оказалось большинство. Лживость официальной пропаганды помогают вскрыть следующие цифры. На 1 августа 1918 г. в Архангельске, по данным партийной статистики, насчитывалось только 600 членов РКП(б), а всего в губернии к моменту переворота было лишь немногим более одной тысячи членов большевистской партии. Часть из них отступила с советскими воинскими частями и учреждениями и продолжала воевать на фронте. В тылу на оккупированной территории осталось лишь несколько сотен коммунистов. Репрессиям же подверглись не только эти мужественные люди, но и десятки тысяч беспартийных граждан, объявленных большевиками за сочувствие советской власти и неприятие оккупационного режима. Их преследовали не за какие-то незаконные (с точки зрения режима) действия, а за убеждения, за приверженность идеям справедливости и народовластия. А таких оказалось большинство. Репрессиям подверглись не только коммунисты, но и десятки тысяч беспартийных граждан, объявленных большевиками за сочувствие советской власти и неприятие оккупационного режима. Марионеточный режим на Севере объявил войну большинству русского народа, его отвергавшему, и тем самым подписал себе смертный приговор. То же самое произошло и с «белыми» режимами в других областях и губерниях страны. По этой же причине вынуждены были убраться с российской территории и войска интервентов. Это вынужден был признать перед всем миром премьер Великобритании Д. Ллойд Джордж. «Стало ясно, — писал он в мемуарах, — что стремление “белых” режимов к власти обречено на неудачу, что русский народ отдает свои симпатии большевистскому режиму. Наш уход стал неизбежен».
Осмысление взаимосвязи Гражданской войны и иностранной интервенции дает основание сделать следующие выводы. Во-первых, вмешательство иностранных интервентов во внутренние дела российского общества послужило детонатором Гражданской войны в России (мятеж белочехов был скоординирован с контрреволюционными офицерскими организациями в Рыбинске, Ярославле, Владимире и Муроме). Во-вторых, без помощи иностранных государств силам контрреволюции и непосредственного участия интервентов в боевых действиях Гражданская война не приобрела бы такого размаха и имела бы гораздо меньше потерь. В-третьих, военные действия интервентов были обусловлены геополитическими интересами: овладеть конкретными регионами России, богатыми природными ресурсами. В-четвертых, одной из важнейших целей военной интервенции была защита капиталов иностранных собственников, которые в случае утверждения советской власти попадали под ее юрисдикцию. И наконец, в-пятых, у господствующего класса иностранных государств было серьезное опасение распространения «большевистской заразы» в другие страны мира.