Срочный запрос
31 марта 1907 г. в центральной тюрьме г. Риги произошло столкновение между тюремной стражей и заключенными, в результате чего 7 арестованных было убито и несколько десятков ранено.
Столкновение это вызвано невыносимым тюремным режимом и постоянными систематическими истязаниями и пытками, коим подвергались заключенные в рижских арестных помещениях с целью добыть от них желательных для администрации показаний.
Подвергнутых в рижском сыскном отделении и в участках пыткам и истязаниям — в Центральной тюрьме морили голодом, лишали врачебной помощи и свиданий с родными и всячески издевались над ними, пока, наконец, столкновение сделалось неизбежным. И теперь прикосновенные к столкновению предаются, согласно полученной нами телеграмме, военно-полевому суду для расстрела без суда и следствия...
[Читать далее]Протокол заседания комиссии по запросам 6 апреля 1907 года
Комиссия по запросам, обсудив в нескольких заседаниях вопрос о столкновении между тюремной стражей и заключенными в Центральной тюрьме г. Риги и усматривая из представленных ей депутатом Озолом сведений, что условия содержания заключенных не в рижских только, а и во многих других тюрьмах и арестных домах Прибалтийского края представляют собою явное нарушение закона, постановила заявление о запросе внести в Государственную думу в следующем виде:
В Прибалтийском крае, одновременно с началом действия карательных отрядов, стали применяться при дознаниях страшнейшие пытки и истязания, имеющие целью доставить администрации необходимые данные для расстрела лиц, подозреваемых в прикосновенности к революционному движению.
Особенного расцвета достигли подобные пытки и истязания при допросах в Риге, в сыскном отделении, помещающемся в главном полицейском управлении. Пытки при допросе лиц. заподозренных в прикосновенности к так называемой милиции, или боевым организациям, практиковались в Рижском сыскном отделении (в особенности под начальством Кошко) уже давно, но в конце декабря 1905 г. там для этой цели была образована целая «комиссия»... Комиссией этой, по собственному ее заявлению, было поручено прокурорским надзором и жандармским правлением производить «следствия» над политическими, а губернатором для этой же цели (по заявлениям самой же комиссии) было предоставлено комиссии право «убивать политических без суда и следствия». И действительно, истязания и пытки применялись с ведома и разрешения прокурорского надзора, жандармского полковника и высших административных властей края. Порядок допроса арестованных в сыскном отделении был приблизительно следующий: каждого вновь арестованного, подозреваемого в прикосновенности к более «серьезным» делам, подвергали первому допросу обыкновенно около 8 часов вечера. Допрос сопровождался угрозами, избиением допрашиваемого по лицу, животу и другим частям тела, причем пускались в действие кулаки, каблуки и резиновые палки. Если избиваемый не сознавался во взводимом на него преступлении, то через минут 20—30 его отпускали до «настоящего» допроса. «Настоящий» допрос начинался только около 12 часов ночи, происходил во втором этаже, в комнате, выходящей окнами во двор. Допрос начинался кулаками, потом переходил к резиновым палкам, прикладам и др., причем избиваемому затыкали рот мокрой тряпкой и били его по голове, по мускулам ног и рук и вообще по чем попало. Если и это не помогало, то арестованного бросали на пол и подвергали еще более жестоким истязаниям. Потерявшего сознание отливали водой, приводили в чувство и начинали истязать снова.
В ночь с 13 на 14 января 1906 г. 18-летнего Лапса, от которого никак не могли добиться никакого признания, повалили на пол; один из помощников пристава вскочил ногами на грудь его и прыгал до тех пор, пока грудная клетка и ребра у Лапса не были проломлены. После этого Лапса, вплоть до своего расстрела не мог ничего принимать, кроме воды. Страздыня, поваленного на пол, били по икрам ног до тех пор, пока те не распухли и мясо не стало отваливаться от костей. На голой спине Карлсона резиновыми палками искромсали написанный им самим и не понравившийся комиссии протокол дознания, тыкали пальцами и карандашами в глаза, били. Допрос каждого обвиняемого продолжался каждый раз по несколько часов и повторялся до тех пор, пока допрашиваемый не признавал себя виновным во всех взводимых на него преступлениях. Для «облегчения» признания наиболее упорных комиссия придумала особый способ: устраивала очные ставки с другими, менее упорными обвиняемыми и требовала только того, чтобы «допрашиваемый» признался, что он знаком с предъявленным ему лицом. Чтобы избавиться от дальнейших мучений, избиваемый обыкновенно соглашался. Этого было для комиссии вполне достаточно, так как рассказать под воздействием упомянутого «допроса» о совместных преступлениях двух, часто до того совершенно не видевших друг друга лиц, было делом менее упорного обвиняемого.
Таким образом Лапса, Паэгле, Карлсона, Страздыня, Грундмана избивали и пытали Грегус, Александровский, Сабецкий и Давус.
После таких истязаний те обвиняемые, на которых следы пыток были слишком ясно видны, отводились ночью за Гризенберг, около Центральной тюрьмы, и там расстреливались. Так, ночью с 17 на 18 января 1906 г. там были расстреляны, якобы при попытке бежать, вышеупомянутый Лапса с поломанной грудной клеткой и поломанными ребрами, Страздынь с изувеченными ногами, Петр Азен, труп которого потом найден с раздробленными костями, с отсеченной еще до расстрела ногой и нанесенными острым орудием бесчисленными ранами. 18 января убит там же штыком Бредис, 20 января Иван Аболтин, 26 января еще двое, 20 июня один. Оставшиеся же в живых пересылались в Центральную тюрьму и потом были передаваемы на основании полученных таким образом «чистосердечных» признаний военному суду для осуждения по законам военного времени.
Арестованный 2 февраля 1906 г., Эйхгольц был подвергнут в сыскном отделении самым бесчеловечным истязаниям. Его пытали четыре ночи, и в истязаниях, помимо вышеупомянутых лиц, принимал участие и пристав Грасман. Признаний от него, однако, не добились, и теперь он уже вторично предан военному суду, на основании оговора другого обвиняемого, Граубина, подвергнутого такому же истязанию. Таким же истязаниям с тою же целью были подвергнуты рабочие Ю. Шенбер и Иван Озолин, арестованные 6 февраля 1906 г.
17 февраля 1906 г. был арестован на улице Франц Вейнберг и отправлен во 2 участок Петербургской части. Там пристав Кукас и Михеев, желая вынудить у Вейнберга признание в соучастии в разных экспроприациях, начали жестоко истязать его. Его раздели донага, повалили на ножки опрокинутого стула, один казак держал за ноги, другой за голову, а четверо стали бить Вейнберга по голому телу проволочной нагайкой и били до тех пор, пока весь пол не был покрыт лужами крови. Когда и после этого Вейнберг не признал себя виновным и не мог назвать других участников, избиение после некоторого перерыва началось снова и продолжалось, пока Вейнберг не лишился чувств. Его отлили после этого холодною водою, и истязания под руководством Михеева и Кукаса начались снова. Не вынудивши у Вейнберга сознания в участке, его отправили в сыскное отделение, где истязания возобновили, пока, наконец, следующей ночью не вынудили у него признания, что он знаком с предъявленным ему другим обвиняемым, неким Алдинем, у которого истязания вынудили такое же признание. Вейнберг предан военному суду.
14 марта 1906 г. в квартире были арестованы Эрнст Бирзнек, Ян Ретеюм и Анс Отруп, причем в квартире их найдена была литература и оружие. После допроса в 1 участке Городской части все трое прокурорским надзором были препровождены в сыскное отделение, где в течение 8 дней их подвергали самым изысканным пыткам под непосредственным руководством Грегуса, Михеева и Ткачева. Помимо уже описанных средств истязания к ним были применены еще боле жестокие меры: рвали ногти, вырывали волосы, били по половым органам, ломали кости. 3 апреля был арестован некто Зирак, у которого нашли соц.-дем. газету «Борьба». Он был отведен в 3 московский участок г. Риги, и там его пытками заставили указать лиц, от которых он получил названную газету. По его указанию потом были арестованы на квартире Ян Банкович, Маде Фридрихсон и Яков Бредрих. Их всех отвели в 3 московский участок и там, под руководством Грегуса и полицейского надзирателя Ткачева, подвергли самым жестоким истязаниям, требуя от них указания типографии газеты «Борьба». Истязания и здесь происходили так же, как и в сыскном отделении, по ночам, в особой комнате, и при истязаниях применялись те же приемы. Функции палачей исполняли сам Грегус, полицейский надзиратель Ткачев, полицейские — Писарчук и Онуфрий.
Точно таким же образом Ткачевым, Грегусом и Онуфрием были подвергнуты истязаниям арестованные 25 марта Ян Витол, Альфред Гульбис и Роберт Скуя, которые во время пыток, под диктовку Грегуса и Ткачева, должны были написать свои «чистосердечные» признания. Через несколько дней после этого Витол был вызван к товарищу прокурора Бусло, который потребовал подтверждения данных в участке показаний, грозя в противном случае передать вновь его в руки Грегуса. Витол подтвердил.
Во 2 участке Московской части г. Риги истязаниями заведовали пристав Афанасьев, его помощник Лунин и Александров. Истязаниям там подверглись, между прочим, Ян Стернс, арестованный 11 марта 1906 г. и признанный невиновным, Микель Вижа, арестованный 8 марта, Вальтер, арестованный 1 мая 1906 г.
В истязаниях принимали участие, кроме вышеупомянутых трех полицейских, еще полицейский надзиратель Краевский и сыщик Меньшиков.
Во 2 участке Петербургской части истязаниями руководил пристав Кукас. Истязаниям в этом участке подверглись, кроме вышеупомянутого Фрица Вейнберга, еще Мартин Имак, от которого требовали признания в соучастии в ограблении завода Фельзера, имевшем место 17 февраля 1906 г. Истязание Имака происходило ночью с 27 на 28 февраля при непосредственном участии самого Кукаса. Имака раздели, били резиновыми палками до потери сознания, отливали, после чего избиение продолжалось вновь. Имак предан военному суду.
Арестованного 10 марта 1906 г. Августа Друкса, при личном участии Кукаса и его помощника, пытали две ночи подряд, пока не добились признания. На основании полученного таким путем признания и добытого тем же путем оговора другого лица, Друкса был предан военному суду и присужден 26 марта 1907 г. к смертной казни, несмотря на установленное свидетельскими показаниями на суде alibi Друкса. Ha днях Друкса расстрелян.
Во 2 участке Митавской части истязаниями руководил пристав Мейер при ближайшем участии полицейского надзирателя Висмонта. Подвергнуты истязаниям арестованный 21 марта Петр Аушро, арестованный 24 сентября Фриц Берзин и другие, привлеченные по тому же делу, арестованные 17 октября 1906 г. Ян Розенгольц, Индрик Легздин и Мартин Арайс, обвиняемые в организации стачки. Не лучше обстоит дело и в других участках. Зачастую истязаниям подвергаются не только привлеченные, но и их родные и домашние. 20 апреля 1906 г. полицейским надзирателем Тором в Старо-Мюльграбене были подвергнуты истязаниям родители разыскиваемого В. Преде Ян и Лене Преде за то, что сына их не оказалось дома. Жалоба их на имя генерал-губернатора была передана для расследования приставу местного участка и поэтому, конечно, осталась без последствий.
Во время сессии I Государственной думы истязания и пытки ослабли, но только для того, чтобы после разгона Думы возобновиться еще с большей жестокостью и свирепостью. Кульминационного пункта пытки достигли после назначения прибалтийским генерал-губернатором Меллер-Закомельского и после опубликования им циркуляра в ноябре 1906 г. о прекращении пыток.
18 августа в г. Виндаве был арестован ученик V класса виндавского реального уличища, 16 лет, Эдуард Знотынь за передачу одного экземпляра выборгского воззвания. Знотынь уроженец г. Виндавы, но тем не менее 10 октября он был отправлен в г. Ригу, будто бы для опознания. Он просидел без допроса 12 дней в сыскном отделении, где его морили голодом; 22 октября в 4 часа утра его повели наверх для допроса. Первый предложенный ему вопрос гласил: «известно ли тебе для чего ты сюда прислан?». — «Известно, для опознания». — «Не для опознания, а для пытки», был ответ. Его повалили на скамейку, сорвали с него одежду и шесть человек начали бить нагайками, между прочим и так называемой «Марьей Ивановной» — проволочной нагайкой, обшитой кожей. Били по голове, били по рукам, по спине, по половым органам, пока, наконец, все тело не превратилось в одну зияющую рану. От Знотыня требовали указания виндавского социал-демократического комитета. Знотынь молчал. По ходатайству отца, шкипера, он 27 ноября 1906 г. был освобожден. Здоровье его до сих пор еще не восстановлено. Генерал-губернатор отказал ему в разрешении поехать на юг лечиться.
Арестованный 18 марта 1906 г. учитель Ризга после 5-месячного сидения в Центральной тюрьме был препровожден оттуда в сыскное отделение для «допроса». Допрос производился под руководством Грегуса и Михеева. Его раздели, повалили на скамейку, привязали и стали истязать резиновыми палками. Сначала отсчитали до 40 ударов и сделали паузу, потом еще столько же, после некоторой паузы опять стали бить. Голую спину его покрыли мокрой тряпкой и приступили к избиению в четвертый раз. Надели петлю на шею, грозя повесить, и потом опять принимались за истязания, пока Ризга, наконец, не лишился чувств. От Ризги требовали признания в убийстве какого-то пристава в Могилевской губернии. На другой день случайно обнаружилось, что он не мог участвовать в убийстве, и его отправили обратно в Центральную тюрьму. Но в сентябре он снова был вызван в сыскное отделение. На этот раз его стали обвинять в соучастии в ограблении вместе с Беленцовым, Московского Купеческого банка. Пять ночей Ризга крепился, но на шестой день не выдержал и подписал заранее составленный уже Грегусом протокол дознания. В этом протоколе, между прочим, значилось, что брат Ризга также участвовал в ограблении и с 15.000 руб. бежал в Америку; что Беленцов писал Ризге в тюрьму письмо, которое Ризга бросил в отхожее место. По полученным, однако, потом полицией сведениям оказалось, что брат Ризга уехал в Америку еще до ограбления Московского банка, ибо карательный отряд сжег усадьбу его отца, в которой он проживал. Также оказалось, что Беленцов Ризге никакого письма не писал. После этого Грегус потребовал от Ризги исправления в этих двух пунктах «чистосердечного» признания его, занесенного раньше в протокол. И это желание сыскного отделения было Ризгой исполнено, а 26 февраля 1907 г. рижский временный военный суд Ризгу оправдал.
22 августа 1906 г. был арестован Ян Кенин; его отвели в сыскное отделение, где на четвертую ночь он был подвергнут допросу. Сначала ему прочли длинный ряд разных, будто бы совершенных им, преступлений, потребовали признания, если не во всех этих преступлениях, то, по крайней мере, в части их. Кенин не признал себя виновным, и начались истязания при личном участии Грегуса, Михеева, Давуса, Циммермана, Петрова и других двух полицейских. Сначала наносились побои. Потом его раздели, повалили на скамейку, привязали, заткнули рот тряпкой, и двое полицейских начали истязания сначала резиновыми, а потом проволочными нагайками. Когда спина у Кенина вспухла, ее покрыли мокрой тряпкой, и истязания продолжались. Кенин лишился чувств, его облили холодной водой, и едва он очнулся, как истязания начались снова. Наконец его развязали, рассыпали по полу острые куски сахара и двое полицейских подняли его голого на 2 аршина от пола и бросили со всего размаха на куски рассыпанного сахара.
10 октября были арестованы по подозрению в соучастии в грабеже Озоль, Ян Гайлит и Лус. Их подвергли в сыскном отделении самым зверским истязаниям: били, ломали кости, рвали ногти, изувечили, пока, наконец, не добились требуемого признания.
13 октября на основании этих «признаний» они расстреляны по приговору военно-полевого суда.
29 ноября 1906 г. был арестован Юлий Келле-Пелле. Истязали его Грегус, Давус и Михеев. Метод истязания был тот же, что и других. Истязания продолжались до потери сознания, его отливали водой и продолжали снова. Обвиняли его в принадлежности к сообществу анархистов-коммунистов и требовали подписания уже заранее изготовленного протокола. Келле-Пелле протокола не подписал, и 4 января военно-полевой суд приговорил его только к каторге. После суда Келле-Пелле позвали снова «наверх» и в отместку за то, что он осмелился рассказывать на суде о своих пытках, Грегус и Михеев подвергли его снова зверским истязаниям, грозя отвести его куда-нибудь в деревню или на Гризенберг и «при попытке бежать» расстрелять. И действительно, 14 февраля Келле-Пелле вместе с Янсоном был отправлен, якобы для какого-то допроса, в Рингмундсгоф, где Келле-Пелле никогда в своей жизни не бывал. К счастью для него в немецких газетах немедленно появилось известие, что Келле-Пелле и Янсон по дороге в Рингмундсгоф «при попытке бежать» расстреляны. Сообщение оказалось преждевременным, и его вместе с Янсоном привезли обратно в Ригу, ни разу не допросив в Рингмундсгофе.
Одновременно с Келле-Пелле в рижском сыскном отделении был подвергнут таким же истязаниям вышеупомянутый Янсон.
Арестованных тогда же по делу об ограблении завода Мартинсона, Неймана, Юра Бископа и других подвергли до того бесчеловечным истязаниям, что, например, Нейман после нескольких приемов истязаний не мог ни стоять, ни ходить. Юра Бископ точно также не мог сам ходить: на отхожее место водили его товарищи, а к пыткам наверх носили на руках сыщики. Но и в этом состоянии продолжали его истязать, и вплоть до своей смерти он мочился кровью. Но, очевидно, добытые таким путем от обвиняемых данные не были еще достаточны для их расстрела и для предания их военно-полевому суду. Поэтому Грегус и другие посредством пыток старались склонить других к их оговору. Так, например, Ян Аболин три ночи подряд был подвергнут пыткам, и в конце концов требовали от него только того, чтобы он оговорил обвиняемых. На заявление Аболина, что он по этому делу ничего не знает, Грегус ответил, что это нисколько не мешает и что он должен делать то, что ему приказывают, в противном же случае его, Аболина, снова станут пытать и расстреляют; за оговор же пообещали ему награду. Аболин не согласился, и неизвестно, нашелся ли среди других привлеченных по тому же делу кто-либо, согласившийся на предложение Грегуса. Известно только то, что 22 декабря 1906 г. Бископ, Нейман и 3 других по приговору военно-полевого суда были расстреляны, несмотря на то, что даже сами ограбленные члены администрации завода «Мартинсон» ни в ком из них не признали виновников ограбления.
30 ноября 1906 г. в г. Риге было арестовано 15 человек: Валериан Журавский, Карл Лагсдин, Ян Руман (17 л.), Павел Ландман, Ян Крумин, Ян Лус, Петр Паэгле, Вильгельм Муценек, Эдуард Райнинг, Петр Бренгул, Адольф Иордан, Иоган Миллер, Отто Сникер и Эдуард Лук. К ним был присоединен еще арестованный за месяц перед тем Фердинанд Грюнинг. Последний при аресте был подвергнут в сыскном отделении до того бесчеловечным пыткам, что 22-летний здоровый юноша превратился в лысого, изувеченного старика. Однако оснований для предания его военно-полевому суду не нашли, и он был препровожден в Центральную тюрьму. Оттуда он после ареста упомянутых лиц был снова препровожден в сыскное отделение. Что там проделывалось с арестованными, известно уже из газет (см. «Речь» №№ 49 и 52 за 1907 г.). Их избивали нагайками, топтали ногами, ломали кости, рвали волосы и ногти, тушили папиросы и сигары о тело, сдавливали половые органы, а к Грюнингу, как самому упорному, применяли еще специальную пытку. Его повалили, привязали к скамейке, положили поперек его доску и двое полицейских качались на ней, ломая у Грюнинга спинной хребет. На основании полученных таким путем признаний и оговора десять человек по приговору военно-полевого суда от 7 декабря 1906 г. были расстреляны 8 декабря на Песках около Центральной тюрьмы. От Грюнинга же, преданного вместе с другими военно-полевому суду, вопреки точному смыслу положения о военно-полевых судах, никаких признаний в преступлениях не добились, и он вместе с Спикером был приговорен к 15-летней каторге. Дабы скрыть следы зверских истязаний Грюнинг и Спикер были отправлены в Кокенгузен для расстрела «при попытке бежать», что и было сделано 27 декабря 1906 года.
В числе прочих жертв «рижского музея» от осени 1906 г. укажем еще на Митревица, Осита, Бекмана, Томсона, Шмурге, 14-летнего Иванова, Дреймана и Мартинсона.
Митревиц был подвергнут избиению два раза. После первого избиения он был отправлен в Центральную тюрьму и передан в ведение жандармского управления, но потом поступил опять в распоряжение сыскного отделения. Томсон заболел от испытанных им истязаний, мочился кровью и часто падал в обморок. Виновность его не была установлена, и он был административно выслан. Бекмана пытали до тех пор, пока он после нескольких обмороков не сознался во всем, что от него требовали. Бекмана, а также Осита и других пытали при звуках шарманки, а полицейские чины в это время пьянствовали.
По приговору военно-полевого суда Бекман расстрелян 19 января 1907 г. От Осита требовали сознания, что он есть разыскиваемый карательными отрядами учитель Лепинь. Осит выдержал три приема пытки, настаивая на том, что он, Осит, — рабочий завода Феникс, а не Лепинь. Однако в четвертый раз он не выдержал и согласился, что он и есть учитель Лепинь.
Через три-четыре дня к нему в камеру зашел сыщик Давус и заявил: «ты не Лепинь, а Осит». В следующую же ночь он снова был подвергнут пыткам по обвинению уже в убийстве драгун. Его повалили на ящик головою вниз и избивали до тех пор, пока резиновые палки и руки избивающих не покрылись кровью. Потерявшего сознание Осита отлили водой и стали истязать снова. Он сам уже не мог встать, его положили на скамейку и снесли в камеру, припевая: «вставай, подымайся рабочий народ».
Матрац и постельное белье не полагаются в сыскном отделении и Осит был брошен на голые нары. Он пролежал больше недели, в клозет носили его на руках его товарищи. Больше двух месяцев не давали ему менять белье. Врачебная помощь не полагается в «рижском музее». Только после того, когда гноящиеся раны наполнили смрадом всю камеру, был вызван фельдшер. Еще спустя два месяца у Осита в мягких частях тела были гноящиеся раны величиною с кулак. Смургис, Нетте, Дрейман, Георг Красовский, после самых жестоких истязаний, 24 сентября были преданы военно-полевому суду. Смургис и Нетте были приговорены к 20-летней каторге каждый, а последние двое оправданы. В тот же день они в сыскном отделении были подвергнуты новым пыткам, между прочим зияющие раны Дреймана посыпали солью и стали тереть их. Мучения были до того ужасны, что он предпочел смерть и подписал предъявленный ему протокол. 25 сентября 1906 г. он вместе с другими был предан военно-полевому суду, по распоряжению генерал-губернатора Соллогуба, вторично в новом составе и приговорен к смертной казне и расстрелян.
Такие же пытки, как в Риге, применялись и в других местах Прибалтийского края. На ст. Огер пытками руководил младший помощник уездного начальника Ионин. Нередко из Рижского сыскного отделения, в виду изобилия привлеченных, жертвы отправлялись для довершения допроса в Огер. Арестованный 30 января 1907 г. Федор Керевиц, после истязания в сыскном отделении, был отправлен в Огер, где его продолжали пытать до тех пор, пока он не признал виновным как себя самого, так и своего брата, расстрелянного уже раньше по приговору военно-полевого суда. Его ожидает временный военный суд. Арестованный 27 октября и отправленный в Огер Яков Заренко был раздет и избит проволочной палкой. Ему рвали волосы, бороду, усы, тушили о тело папиросы; Ионин собственноручно рвал за половые органы, топтал ногами, выбил у него глаз. Истязания Заренко продолжались целую неделю. Признаний не добились, и тогда же Заренко все же был расстрелян без суда и следствия.
15 декабря ночью были арестованы Фридрих Шенынь и И. Карнуп на своей же квартире. Их отправили в Огер и там стали истязать. Когда Шенынь запротестовал, Ионин бил его кулаком по лицу, приговаривая: «извини, извини, собака». Истязание продолжалось целую ночь. Калеку Карнупа, который ходил при помощи искусственной ноги, истязанием заставили признаться, что он «боевик». Шеныня же только обвиняли за распространение прокламаций, и он, за неимением улик, был впоследствии освобожден. Отто Немуса избивали до потери сознания и таскали его за волосы, чтобы привести его в чувство.
12 декабря в г. Риге была арестована женщина (фамилии которой, по собственной ее просьбе, пока не называем) и отправлена в Огер. Здесь Ионин с четырьмя стражниками, среди которых были Отто Кивит, Зайцуп, истязали ее, били нагайками, проволочными палками. Избитые и раненые места терли материей и сжимали руками. Истязания ее продолжались три ночи. Ножницами грозили отрезать нос, били по зубам, по коленам и не давали никакой пищи. Несколько раз она теряла сознание и какое насилие было совершенно над нею за это время — неизвестно. Ее выпустили за неимением улик через три недели. От нее требовали указания склада оружия. К. Розенберг, арестованный 1 января 1907 г. вместе с Коцером у Стразденгофской мануфактуры в г. Риге, был сначала подвергнут истязаниям в бывшем водочном заводе «Бертуль» урядником Скубинем и еще одним полицейским.
Оттуда их препроводили в Огер и там истязали до тех пор, пока они не признались во всем. Между прочим Ионин щипцами скручивал волосы и вырывал их. Одновременно с ним там же были подвергнуты истязаниям Танис, Сея, Дзелзау. На более сильных одевали смирительную рубашку (в виде хомута) и уже в таком положении их пытали.
4 сентября 1906 г. в усадьбе Цали, Альдбергфридской волости, Курляндской губернии были арестованы Михеевым из г. Риги три брата Биринь. При обыске ничего предосудительного найдено не было. Тем не менее, они были тут же подвергнуты жестоким избиениям. Их отправили в рижское сыскное отделение, где истязания продолжались по вышеописанному методу. Особенно жестоко истязали Эдуарда Бириня, обвиняя его в редактировании социал-демократической газеты «Борьба». Через 16 дней отправили его вместе с Арнольдом Мартинсоном в Ленневарден, где в то время находился драгунский карательный отряд с полковником Принцем во главе. Туда явился Ионин, и при участии драгун начались истязания. Повалив Бириня наземь, его били нагайками, а потом терли израненные места рукоятками нагаек, или, по выражению Ионина, «делали массаж». То же самое несколько дней подряд проделывали с Мартинсоном и с тремя арестованными крестьянами. Их топтали ногами, вырывали шпорами мясо из икр, так что кровь струилась из башмаков. В то же время из Рингмундсгофа был привезен в Ленневарден 60-летний железнодорожный сторож Крегер с женой и дочерью (23 лет). Все трое были раздеты и подвергнуты жестоким пыткам; после того дочь Крегера умерла. Сюда же были привезены крестьяне Вилип и Юргенс из Икскыля, Фриц Штигер, Лепинь и Берзин из Фридрихштадта и подвергнуты таким же истязаниям. Истязаниям подвергались и малолетние. Избивали 8-летнюю Анну Пурынь, требуя от нее указания местонахождения ее отца. Сюда же был привезен из Рижской центральной тюрьмы крестьянин Левдонский, подвергнут пытке и 7 октября расстрелян. Из Леннервардена Эдуарда Бириня отправили в Огер. В Огере его встретил жандармский подполковник Байков, допросил его и пригрозил повесить в случае отказа от дачи показаний. Присылаемых из Риги как в Огере, так и в Ленневардене держали в большинстве случаев закованными в цепи.
8 февраля 1907 г. младшим помощником гольдингенского уездного начальника Вольфманом был арестован у себя в усадьбе крестьянин Крист Сальнынь, Шрунденской волости. Его отправили в арестное помещение уездного начальника фон-Бредериха, находящегося в имении последнего — Курмален. От Сальныня требовали оговора другого лица и подвергли зверским истязаниям и пыткам. Сначала били его ивовыми прутьями по пяткам, потом жгли пятки горящей свечой, избивали, наконец скрутили железной цепью ноги и повесили его на стене ногами вверх и в таком положении стали вновь избивать.
В Виндаве 19 октября 1906 г. в квартире Вульфа Бермана был арестован 15-летний сын его, Лейба Берман. По распоряжению офицера Кивей-Гудже, мальчик был подвергнут истязанию в местной казарме с целью вынудить у него признание в соучастии в убийстве гольдингенского городского головы Адольфи, убитого еще в 1905 г. Мальчика избивали до потери сознания, и только заступничество виндавского городского головы и других спасло его от дальнейших истязаний. Его отправили в Гольдинген, где его сейчас же освободили.
В Дондангене были расстреляны 9 октября два брата Трейлоны по приговору военно-полевого суда. Они «чистосердечно» признались в поджоге усадьбы своего соседа. После расстрела выяснилось, что они этого не делали. В виндаве в середине февраля 1907 г. пытали 16-летнего Дзегуза до тех пор, пока он не признал виновным себя и расстрелянного перед тем без суда и следствия и без предъявления какого бы то ни было обвинения, социал-демократического крестьянского уполномоченного Трейя — в убийстве виндавского уездного начальника Брауна. 21 сентября 1906 г. урядником Сергеевым и стражником Кривцовым подвергнут жестоким истязаниям учитель Лоренц, доставленный в Прекульн к приставу барону Багге.
Трудно в точности указать число жертв всех этих застенков, но с уверенностью можно утверждать, что все расстрелянные по приговору военно-полевых судов и «при попытке бежать», а равно и по приговорам временных военных судов прошли через «рижский музей» и его отделения. Многие попали отсюда в тюрьмы и, измученные телом и душой, явились живым олицетворением этого режима средневековой инквизиции. Желая предотвратить оглашение всех этих ужасов, администрация пыталась всеми средствами оградить тюрьму от внешнего мира. В тюрьмах введен каторжный режим. Заключенные лишены книг по целым месяцам, переписки и свиданий, лишены права получать съестные припасы от родных; белье принимается нерегулярно. По усмотрению тюремного начальника тюремные лишаются прогулок, сажаются на хлеб и воду в холодный темный карцер. Целые месяцы и даже годы люди томятся без всякого суда и следствия и часто даже без предъявления обвинения в переполненных до невозможности тюрьмах. Непосредственно за тюремной оградой, под окнами камер заключенных почти еженощно происходит расстрел, часто ни в чем неповинных людей... А внутри тюрьмы издевательства и насилия тюремной стражи и надзирателей провоцируют заключенных на поступки, имеющие своим последствием новые расстрелы.
Осенью 1906 г. в Рижской центральной тюрьме стражей убито двое политических заключенных: 17 сентября Эмма Достер и 8 декабря Лелгалв за то, что стояли у окна, а ранено (в июле) четверо, из коих двое — Лаздин и Залман — умерли.
Самоубийством покончили в Рижской центральной тюрьме трое, в том числе 23 сентября Наркевиц после данного им в сыскном отделении чистосердечного признания. 31 марта 1907 г. в 8 часов утра в 4 корпусе Рижской центральной тюрьмы сторож Соколовский выпустил партию политических арестованных в коридор умываться. Сторож стал без всякой причины грубо ругать заключенных и сильно ударил арестованного Боксберга. Последний стал защищаться. Сторож позвал на помощь стоявшего в коридоре солдата. Защищаясь, арестованные сломали у солдата ружье. На шум прибежали с верхнего этажа корпуса семь солдат тюремной стражи и несколько надзирателей. Спасаясь от выстрелов, арестованные устремились в верхний этаж и обезоружили четырех солдат. Солдаты, стоя на лестнице, продолжали стрелять в заключенных, несмотря на то, что последние отнятыми ружьями не отстреливались. Убито семь: Лаблайк, Блау, Кирш, Мурман, Боксберг, Линкис, Шмоге; тяжело ранено 17, из которых двое уже умерли в тот же день.