Заканчиваем изучение книги Альберта Шлихтинга "Краткое сказание о характере и жестоком правлении московского тирана Васильевича". Точнее сказать, кончаем, исходя из содержания сегодняшней части.
[Ознакомиться]
Тиранство его над женщинамиУ этого тирана есть много тайных доносчиков, которые доносят, если какая женщина худо говорит о великом князе тиране. (То есть отдел, специализирующийся исключительно на женщинах!) Он тотчас велит всех хватать и приводить к себе даже из спальни мужей; приведенных, если понравится, он удерживает у себя, пока хочет; если же не понравится, то велит своим стрельцам насиловать ее у себя на глазах и таким образом изнасилованную вернуть мужу. Если же у него есть решение убить мужа этой женщины, то он тотчас велит утопить ее в реке. Так поступил он год тому назад с одним из своих секретарей. Именно: похитив его жену с ее служанкой, он держал ее долгое время. Затем обеих изнасилованных он велит повесить пред дверями мужа, и они висели так долго, пока тиран не приказал перерезать (петлю). Так же поступил он с одним из своих придворных. Именно: захватив его жену, он хранил ее у себя и, после обладания ею до пресыщения, отсылает обратно мужу, а потом велит повесить на балке над столом, где муж ее с семейством обычно принимал пищу. Висела она там так долго, пока это было угодно тирану. (Какова же была высота потолка в столовой этого мужа? И как трупный яд не повредил семейству повешенной?)
Когда он опустошал владения воеводы Иоанна Петровича, то в лагере у него были отборнейшие женщины, выдающейся красоты, приблизительно в количестве 50, которые передвигались на носилках. Для охраны их он приставил 500 всадников. Этими женщинами он злоупотреблял для своей похоти. (Почему же сразу злоупотреблял? Может быть, очень даже доброупотреблял?) Которая ему нравилась, ту он удерживал, а которая переставала нравиться, ту приказывал бросить в реку. (Изя Борт её бросает...)
Тиран — толкователь сновидений
В тюрьме содержался один сын некоего знатного человека. Так как тюрьма уже надоела несчастному, то, желая войти в милость к тирану, он выдумал, что видел сон, якобы польский король попал в плен и приведен к тирану. Тот велел вызвать узника из тюрьмы и спрашивает, что за сон он видел. Тот ответил, что видел во сне, будто польский король взят в плен и, приведенный к тебе, стоял в оковах. Выслушав его, тиран тащит несчастного к допросу, желая выудить причину этого выдуманного сна. (Совершенно непонятно, для чего царю была нужна эта причина. В силу природной любознательности?) Он подвергался пыткам до такой степени, что едва остался в живых, и под пытками вынужден был сознаться, что выдумал сон, чтобы благодаря ему получить свободу. Но несчастный обманулся в своей надежде. Именно: тиран велит его опять втолкнуть в тюрьму, говоря, что его надо держать до тех пор, пока к нему, тирану, не приведут пленником польского короля и сон не оправдается.
Однажды пришел к тирану некий старец, по имени Борис Титов, и застал тирана сидящим за столом, опершись на локоть. Тот вошел и приветствует тирана; он также дружески отвечает на приветствие, говоря: «Здравствуй, о премного верный раб. За твою верность я отплачу тебе некиим даром. Ну, подойди поближе и сядь со мною». Упомянутый Титов подошел ближе к тирану, который велит ему наклонить голову вниз и, схватив ножик, который носил, взял несчастного старика за ухо и отрезал его. Тот, тяжко вздыхая и подавив боль, воздает благодарность тирану: «Воздаю благодарность тебе, господин, за то, что караешь меня, твого верного подданного». Тиран ответил: «С благодарным настроением прими этот дар, каков бы он ни был. Впоследствии я дам тебе больший». (Что это за старец Борис Титов? С какой целью он пришёл? Кто его пустил?)
Узнай также про охоту тирана. В зимнее время, как только какая-нибудь кучка людей соберется по обычаю на площадь для покупки необходимых предметов, тиран тотчас велит тайком выпустить в средину толпы диких медведей. Люди, при виде медведей, от неожиданности и не подозревая ничего подобного, разбегаются, а медведи преследуют бегущих и, поймав людей, валят их и, растерзав, забивают насмерть. (На месте горожан любые здравомыслящие люди перестали бы в зимнее время собираться кучками, зная о регулярных убийствах кучкующихся. Однако ёжики плакали, кололись, но продолжали собираться).
Если жены умерших жалуются тирану на обиду, полученную от медведей, то он велит отсчитать им три серебреника, как плату с головы. Если кто-нибудь скажет, что это позор таким жалким образом уничтожать и терзать людей зверями, то прихлебатели отвечают: «Нет никакого позора, а скорее утеха для государя и сыновей его, которые страстно наслаждаются такими зрелищами».
Если тирану любо усладить свою душу охотой в Александровском дворце, то он приказывает зашить кого-нибудь из знатных лиц в шкуру медведя и зашитому выступать на четвереньках, на руках и на ногах. Наконец он выпускает собак чудовищной величины, которые, принимая несчастного за зверя, разрывают и терзают его на глазах самого тирана и сыновей его. Таковы его зрелища и охоты. (Не кого попало, а "кого-нибудь из знатных лиц"! И как только эти самые знатные лица не перевелись в Московском царстве от такого регулярного их употребления?)
Все московиты чуждаются телятины и считают большим позором, если кто ею питается. Вышло так, что когда крепостные крестьяне тирана были посланы в Вологду для постройки крепости, то несчастные из-за сильного голода и недостатка в продовольствии, не имея ничего для еды, купили телят и питались ими. Когда тиран узнал это, он приказывает некоторых сжечь живыми за то, что они питались (этим) мясом, (говоря), что великий грех — есть телятину, меньший — конину, которую они предпочитают всему. (Вот это поворот! Просто какой-то гибрид индусов с татарами!)
Там же в Александровском дворце один крестьянин пришел к дьяку тирана и принес ему в подарок рыбу-щуку. Это увидел бывший там случайно один монах, злейший враг дьяка. Монах пошел к тирану и обвиняет дьяка в таких словах: «Пресветлейший государь. Вот этот твой дьяк, воздерживаясь от малых рыб, пожирает большие, которые обычно ловит из твоих садков». Тиран, выслушав обвинение, по своему легковерию посылает за дьяком. Тот пришел сам и приветствовал государя, кланяясь земно, согласно обычаю этого народа. Тиран, осыпая его бранью, сказал: «Ты, злодей, ешь больших рыб из моих садков, хотя там могут оказаться и малые. Так ступай же ешь и тех и других, больших и малых». И, поверив лживому обвинению монаха, он велит утопить несчастного в пруде из-за одной рыбы. (Вы уж, господа обличители, определитесь - легковерен был тиран или патологически подозрителен. А что утопил крестьянина из-за одной рыбы - охотно верю. Он и саму рыбу утопил).
В том же Александровском дворце, когда тиран узнал, что к нему вернулся из Польши выкупленный московский воевода, которого поляки взяли в плен при завоевании Изборска, то велит вбить в землю кол посредине площади этого дворца и привязать к упомянутому колу воеводу с двумя боярами. Сев на коней, тиран со своими сыновьями стал разъезжать вокруг и около кола и говорил со злыми упреками: «Вы не умели защищать крепость и себя самих, когда вас осаждали поляки и литовцы, так я научу вас теперь». И вместе со всеми телохранителями-лучниками он начал пронзать несчастных стрелами, и они были пронзены стрелами до такой степени, что от множества стрел, в них вонзившихся, нельзя было различить их тел. Так замученных он велит вытащить из дворца за веревку, привязанную к ногам. Вот какую награду получил воевода, для которого лучше было быть изгнанником в Польше, чем позорно погибнуть, вернувшись на родину. (Помнится, вражеские голоса рассказывали, как другой тиран - Саддам Хусейн - привязал к столбу иракского боксёра, не победившего на Олимпийских играх, и колотил его кулаками, приговаривая: "Вот как нужно было бить!" - пока несчастный не умер).
Тиранство над боярами
В праздников, апостола Иакова тиран посылает телохранителей на площадь города Москвы. Они получили приказ вбить в землю приблизительно 20 очень больших кольев; к этим кольям они привязывали поперек бревна, края которых соприкасались с обеих сторон с соседним колом. Население города, устрашенное таким небывалым делом, начало прятаться. Сзади кольев палачи разводят огонь и над ними помещают висячий котел или рукомойник, наполненный водой, и она кипит там несколько часов. Напротив рукомойника они ставят также кувшин с холодной водой. После этих приготовлений на площадь города является со своими придворными и телохранителями тиран в вооружении, облеченный в кольчугу, со шлемом на голове, с луком, колчаном и секирой. И телохранители его имели одинаковое вооружение. За ними следовали 1500 конных стрельцов верхами, и все стали кругом в обхват. А сам тиран стал в их сборище в той части, где висел котел с водою. Вслед за тем приводят связанными 300 знатных московских мужей, происходивших из старинных семейств; большинство их — о жалкое зрелище! — было так ослаблено и заморено, что они едва могли дышать; у одних можно было видеть сломанные при пытке ноги, у других руки. Всех этих лиц ставят пред тираном. Он, видя, что народ оробел и отворачивается от подобной жестокости, разъезжал верхом, увещевая народ не бояться. (Картина маслом!) Тиран велит народу подойти посмотреть поближе, говоря, что, правда, в душе у него было намерение погубить всех жителей города, но он сложил уже с них свой гнев. (Картина сливочным маслом! Куда там сказочным Бармалеям!) Услышав это, народ подходит ближе, а другие влезают на крыши домов. Тиран снова возвращается к черни и, стоя в середине ее, спрашивает, правильно ли он делает, что хочет карать своих изменников. Народ восклицает громким голосом: «Живи, преблагий царь. Ты хорошо делаешь, что наказуешь изменников по делам их». (Беспощадно уничтожать врагов народа! Кучка оголтелых бандитов, диверсантов разоблачена органами НКВД и теперь получила по заслугам). Тиран, вернувшись, остановился на своем месте. Он велит вывести на средину 184 человека и говорит своим боярам, которые стояли в некотором отдалении от упомянутой толпы телохранителей: «Вот возьмите, дарю их вам, принимайте, уводите с собою; не имею никакого суда над ними», и они были отпущены из упомянутой толпы стоявших кругом к свите бояр.
Тотчас вслед затем выходит на средину дьяк тирана Василий Щелкалов с очень длинным списком, перечисляя подряд туда внесенных. Он велит вывести на средину Ивана Михайловича, секретаря тирана и заместителя казначея, и упрекает его в порядке списка, в вероломстве и обмане, ища случая и причины для его смерти... (Прямо на ходу искал, под какую статью подвести! Да Вышинский перед Щелкаловым - младенец!)
Тиран подает знак рукою, говоря: «Возьмите его». Те схватывают его; снимают одежду, подвязывают под мышки к поперечным бревнам и оставляют так висеть. К тирану подходит Малюта с вопросом: «Кто же должен казнить его?» Тиран отвечает: «Пусть каждый особенно верный казнит вероломного». Малюта подбегает к висящему, отрезает ему нос и садится на коня; подбегает другой и отрезает ему ухо, и таким образом каждый подходит поочередно, и разрезают его на части. Наконец подбегает один подьячий государев Иван Ренут и отрезает ему половые части, и несчастный внезапно испустил дух. Заметив это и видя, что тот, после отрезания члена, умирает, тиран воскликнул следующее; «Ты также скоро должен выпить ту же чашу, которую выпил он». Он предполагал, что Ренут из жалости отрезал половые части, чтобы тот тем скорее умер. И Ренут сам должен был бы погибнуть смертью такого же рода, если бы преждевременно не погиб от чумы. Итак, тело его, Ивана Михайловича, было отвязано и положено (на землю); голова, лишенная ушей и носа, была отрезана, а остальное туловище телохранители рассекают на куски. (Ну, как можно не поверить в столь естественные события?)
Николай Фуников, заместитель казначея самого тирана, второй товарищ этого убитого, происходивший из старинного семейства, который своим саном и достоинством превосходил прочих. Упомянутый выше дьяк велит вывести его и перечисляет его злодеяния, обвиняя равным образом в вероломстве. Этот несчастный кратко отвечает, что он, конечно, прегрешил пред Богом, но в отношении государя не совершал никакого преступления и не сознает за собою того преступления, в котором его обвиняют. Воля тирана допустить, чтобы его убивали безвинно. Тиран ответил в следующих словах: «Ты погибнешь не от моей руки, не по моему внушению или, скорее, не по моей вине, а твоего товарища, его ведь ты слушался, от него всецело зависел. Даже если ты и ни в чем не прегрешил, тем не менее ты ему угождал, поэтому надлежит погибнуть обоим». Поданному знаку палачи влекут его на казнь, привязывают точно так же, как раньше его товарища, и (один) телохранитель, схватив чашу холодной воды, обливает его, а другой водой кипящей, и с сильной яростью они поливают его то холодной, то теплой водой, пока он не испустил дух.
Третьим тиран велит вывести своего повара и присуждает его к тому же роду смерти, оклеветав его, что он получил 50 серебреников от брата Владимира, чтобы извести тирана ядом. Но у этого несчастного никогда не было в душе ничего подобного; наоборот, сам тиран погубил ядом своего двоюродного брата Владимира, перекинув свою вину на повара, которого он также приказал казнить.
Четвертым выводят дьяка Григория Шапкина с женою и двумя сыновьями. Тут соскочил с коня князь Василий Темкин, который был обменен на пленного воеводу полоцкого Довойну, и, обнажив меч, отрубил голову Григорию, его жене и двум сыновьям; обезглавленных он положил подряд пред ногами тирана. <…>
Напоследок же приводят одного старика, полумертвого от страха. Он виснул на руках телохранителей, ибо не мог стоять на ногах. Тиран пронзил его копьем. Не довольствуясь одним ударом, который был смертельным для этого старика, он повторил удар шестнадцать раз. (Автор с немецкой педантичностью сосчитал). После этого он приказал отрубить старику голову. Это тиранство он проявил в течение 4 часов. По совершении этого он отправляется в свой дворец. Тела же убитых, ограбленные и обнаженные, лежали на земле, на середине площади, до вечера. Впоследствии тиран приказал вынести их за город и свалить в одну яму для погребения.
На третий день после этой жестокости он велит привести на ту же площадь девять сыновей бояр, еще юношей. Малюта с другими придворными отрубил им головы. Тела их лежали непогребенными семь дней и были добычей собак, ибо их находили повсюду среди собак растерзанными и разорванными. (Как только в городе не разразилась эпидемия, одному Шлихтингу известно).
Немного спустя он приказывает схватить также жен и дочерей убитых, приблизительно 80, и препоручил бросить их в воду. Остальная часть пленных, куда бы они ни обратились, приводится во дворец. Число их достигает приблизительно 500. Из них каждый день по своему усмотрению тиран велит убивать иногда двадцать, иногда тридцать, мучая несчастных разного рода смертью.
Предметом поругания и бесчестья для тирана служат и женщины, если с какой из них он встретится на пути. Именно: если едет какая-нибудь знатная женщина, или супруга воеводы, или лица какого-нибудь другого положения или состояния, то, заметив ее, тиран тотчас посылает спросить у нее, кто она. Если та скажет, что она жена того, на кого он сердит, то он тотчас велит ей сойти с носилок и в таком виде поднять платье и предоставить срамные части для созерцания всех. Ей нельзя двинуться с места, пока тиран со всею своей свитой не увидит ее обнаженной. (Что-то мне подсказывает, что описанное - не более, чем влажные фантазии автора).
То, что я пишу вашему королевскому величеству, я видел сам собственными глазами содеянным в городе Москве. А то, что происходит в других больших и малых городах и крепостях, едва могло бы уместиться в (целых) томах. (Жаль, автор не уточнил, творит ли ужасы "в других больших и малых городах и крепостях" тиран самолично, либо же за неимением у него велосипеда беспредел учиняют царские сатрапы).