При Сталине в партии и стране Молотов являлся фактически вторым по положению лицом. Конечно, принципиальную политику СССР во внешних делах определяло Политбюро во главе со Сталиным, мнение которого имело определяющее значение. Однако в решении конкретных вопросов отношений с другими странами многое зависело от Молотова. От него и возглавляемого им министерства исходило большинство наших предложений в международных делах. Это относится и к периоду войны, который мне особенно знаком, поскольку почти все наши важные внешнеполитические шаги так или иначе касались США как союзной державы.
Молотов оставался правой рукой Сталина и на союзнических конференциях военного, а также послевоенного времени. Он представлял Советский Союз и на проходивших в тот период конференциях министров иностранных дел.
Должен подтвердить справедливость того, что Молотов оказывал на Сталина заметное влияние. Конечно, видел я это с вышки внешних дел. Верно и то, что отношение к нему со стороны Сталина представлялось неровным.
Чем объяснялось высокое положение Молотова? Да тем, что Молотов — старый революционер отстаивал интересы Советского государства на международной арене. Он в числе первых воочию увидел эгоистичность конкретных целей в политике США и Великобритании. И чем ближе надвигалось окончание второй мировой войны, тем все более отчетливо проявлялось то, что эти цели направлены на завоевание западными державами, прежде всего Соединенными Штатами Америки, доминирующего положения в мире. Молотов хорошо понимал, что западные страны намерены строить свое благополучие за счет интересов других, прежде всего — за счет стран социализма.
В США, Англии и других странах Запада Молотова относили к категории сторонников «твердой линии» в отношении капиталистических государств. Однако в проведении политики Советского Союза он был отнюдь не более тверд, чем партия и ее Центральный Комитет.
...
Насчёт "оказывал на Сталина заметное влияние" - сильно сомневаюсь.
...
Как личность Молотов был человеком огромного трудолюбия. Его отличала высокая степень организованности вплоть до собственного распорядка дня.
Иногда эта организованность принимала странную, можно сказать, доведенную до педантизма форму. Например, во время работы над каким-нибудь документом, продолжавшейся в течение нескольких часов, Молотов мог вдруг заявить:
— Сейчас я пойду отдохну в соседней комнате тринадцать минут.
Уходил. Затем ровно через тринадцать минут возвращался и снова брался за работу. Как это ни удивительно, после этого он выглядел свежее.
Молотов иной раз терял выдержку, как говорят, срывался и обращался с сотрудниками резко. Но все обычно понимали, что делал он это не случайно и какие-то основания, хотя бы формальные, для такого его необычного поведения имелись.
Водился за Молотовым и другой грех, хотя таковым его можно назвать лишь условно. При работе над документом часто, бывало, имелась возможность ту или иную мысль сформулировать свежо и по-новому. Но если Молотову хоть что-то показывалось необычным, да к тому же небывалым, то он с этим не соглашался. Не раз встречался я с подобным явлением.
Это уже не назовешь строгостью в отношении стиля и литературной формы, скорее это походило на нечто выходящее за пределы резонного. В литературе описаны мучения над словом выдающихся писателей. Достаточно вспомнить знаменитые слова поэта: «Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды». Страдали этим Гюстав Флобер (зато какой он блестящий стилист!), Лев Толстой, мучивший и машинисток и наборщиков, заставлявший по многу раз перепечатывать и перебирать, казалось бы, уже готовые отшлифованные страницы его произведений, да и многие другие классики. Было на кого Молотову ссылаться.
Он известен многим, в том числе и мне, как человек весьма эрудированный. Я не раз в этом убеждался.
Насчёт "оказывал на Сталина заметное влияние" - сильно сомневаюсь.